— Пойдём, — позвал я его.

Я хорошо знал адрес РОВД, указанный в повестке. Идти до отдела от проходной было минут пятнадцать-двадцать, если неспешным шагом.

— Как же тебя до жизни такой дойти угораздило? — чтобы скоротать время, я решил завязать с токарем разговор.

Он с минуту шел молча, потом заговорил.

— Да как, у меня же, помимо токарного разряда, ещё и слесарный, и фрезерный, работу можно закрывать по любой специальности. Начальник, как об этом узнал, то сообщил — останешься на сдельной оплате, на оклад тебя переводить не буду. Буду тебе нормочасы закрывать с коэффициентом два от месячной нормы шестого разряда. А что поверх пойдет, будешь мне отдавать через старшего мастера, — признался он в своем грешке. — Ну а я что, дурак? Прикинул, что так мне и за больничный больше уплатят, и в отпуску больше получу, вот и согласился. К тому же, мне за вредность больше дней отдыха положено, а он меня во вредники поставил. Ветерана труда обещал дать. Вот я и решил — не мне платить станет, так другого найдет и будет сливки снимать, а я что, Пушкин?

Я покосился на мужика.

— Слушай, а для всего этого начальник-то тебе нахрена? Ты и так с магнием работаешь, значит, и по правилам вредник, и по стажу почти четыре десятка лет пашешь. Тебе хоть как ветерана труда бы дали. Отпуск и больничный — это, конечно, заманчиво…

— Теперь-то я понимаю, что мне это нахрен не надо, — перебил он меня и тяжело вздохнул. — Но я же ему не скажу, что всё — завязывай, начальник? Он говорит, если начну возмущаться, то как пробка с завода вылечу! А куда я?

— Ну, это всегда так говорят, — усмехнулся я, припомнив, сколько раз сам слышал угрозы подобного рода. — Ладно, дальнейшую коммуникацию с начальником мы с тобой ещё обсудим.

Мы подошли к отделу. У входа курил сержант.

— Вы к кому, граждане? — спросил он.

— По повестке вызвали, — я показал сержантику повестку.

Тот внимательно ее прочел.

— Так, товарищ, кто у нас… — он вслух прочел мою фамилию с повестки.

Я отозвался, и сержант повернулся к токарю.

— А вы тогда кто?

— Туда же, — буркнул токарь.

— А повестка где?

Работяга замялся, и я пришёл ему на помощь:

— Он со мной, он свидетель по этому же материалу.

Сержант ответом удовлетворился и сказал, что мы можем проходить, потому что следователь уже ждёт.

— Вам в четвёртый кабинет! — сообщил он напоследок.

Мы поблагодарили отзывчивого милиционера за помощь и зашли в отдел. В этом районе города я в своем время прожил два десятка лет, но побывать в милиции как-то ни разу не довелось, так что теперь я оглядывался, как турист. Людей внутри почти не было, хотя на лавочке сидел один явно выпивший гражданин, он то засыпал, заваливаясь набок, то, вздрагивая, просыпался.

— Где четвёртый кабинет, подскажите? — спросил я у дежурного, сидящего за стеклом.

Он не успел ничего ответить, как на столе зазвонил телефон.

— Дежурная часть, Лаврентьев слушает, — отчеканил он в трубку, а нам махнул куда-то вглубь коридора.

Я кивком позвал токаря следовать за мной к четвёртому кабинету. Тот оказался за последней дверью в коридоре. Людей у кабинета не было, поэтому я решил постучаться, хотя до назначенного времени оставалось несколько минут. Но стоило мне занести кулак, как из кабинета вышел мужичок с каким-то затравленным взглядом. Мы едва не столкнулись лбами, и он проскользнул по коридору, к выходу. Я проводил его глазами, чувствуя смутную, неясную неприязнь. Дверь в кабинет осталась открытой, но я все же постучал в в косяк ради приличия.

— День добрый! Меня по повестке вызывали!

Столов внутри кабинета оказалось целых четыре. Два из них пустовали, а еще за двумя сидели милиционеры.

— Фамилия? — спросил один из них, сидевший ближе к окну.

— Кузнецов.

— Ко мне, — сообщил второй милиционер.

— Мне че делать? — взволновано зашептал токарь.

— Ты пока посиди в коридоре, — ответил я и зашел в кабинет, закрывая дверь.

— Проходите, — милиционер заполнял какие-то бумаги и даже не поднял на меня взгляд. — Буквально минуточку подождите.

Это был усатый толстый мужик с лысиной и пышными усами — типичный такой служака. Пока он заканчивал с документами, я взглянул на его стол, обнаружив на нем пепельницу и стопку уголовных дел. Все лежало ровно, с педантичной аккуратностью.

— Так, — милиционер зашевелил усами, закончив с бумагами. — Значит, ты у нас…

Он поковырялся в пачке документов и достал нужный, открыл стопку листочков скрепленную скрепкой. После положил передо мной лист бумаги и ручку.

— Материал мне отписали, давай, пиши чистосердечное признание, оформим как явку с повинной. Судимость будет, зато исправительными работами отделаешься или штрафом, на суде зачтется, — проговорил он.

Вот тебе и аккуратист.

— Секундочку, — я взглянул на его погоны. — Товарищ капитан, у вас ведь доказательств нет.

Капитан, до этого не поднимавший глаз, теперь уставился на меня. И, скорее всего, немало удивился моему утверждению.

— Как нет… че это ты ерепенишься? — выдал он.

— По-плохому, видимо, хочет, — прокомментировал второй милиционер, он теперь сидел, откинувшись спиной на стул и ковыряясь спичкой в зубах.

Я покосился на него, но ничего не сказал. Обратил внимание, что за одним из столов стоит кружка чая, над которой поднимается пар.

— Наверное, хочет, — согласился с коллегой мой собеседник. — Товарищ подозреваемый, видишь, сколько материалов у меня на столе? Сколько дел в работе?

Он похлопал ладонью по стопке бумаг и картонных папок. Те съехали, но он тут же все поправил обратно, чтобы уголок к уголку. — Вот ты юлить начинаешь, нет бы побыстрее отстреляться!

— Так если я не виноват, — возразил я.

Сзади скрипнула дверь. В кабинет вошла ещё одна сотрудница, я невольно проводил её взглядом. Это была совсем ещё молодая девчонка, наверное, только в этом году закончившая школу милиции. Мы на секунду встретились глазами, и она мило улыбнулась. Я думал, что она сядет за стол, где стояла кружка чая. Но нет, она села за соседний. Видимо, кружка принадлежала тому мужику, с которым мы встретились в дверях. Может быть, его на вызов дёрнули.

— В отказ, значит, идешь и время у меня будешь отнимать? — насупился капитан.

— Нет, конечно, просто тут такое дело, что, оказывается, никакого преступления и не произошло…

— Это как?

— Разрешите, я товарища позову, он ожидает в коридоре.

Капитан насторожился, но разрешил. В кабинет зашёл перепуганный Геннадий и начал зачем-то разглаживать ладонями свои брюки. Скорее всего, тоже был нечастым посетителем таких вот присутственных мест, от того и нервничал. Я, с молчаливого согласия капитана, принёс к столу ещё один стул и усадил на него старого токаря.

— Что рассказывать? — шепнул токарь.

Былая уверенность к нему не вернулась — наоборот, чем дальше, тем больше он напоминал потерявшегося ребёнка.

— Как есть, так и говори, — опередил меня капитан, видя, что я собрался подсказывать.

А я как раз и хотел сказать то же самое.

— Как все было, значит, — начал свой рассказ тот.

Ну и на одном дыхании выдал все то, что мы раньше обсуждали. Капитан слушал с невозмутимым выражением лица.

— Так что, полагаю, инцидент на этом исчерпан? — как можно доброжелательней спросил я, когда работяга закончил говорить. — Если какие бумаги надо подписать, вы, пожалуйста, подскажите.

— Ну-у… — протянул капитан, но девчонка в милицейской форме его перебила.

— Товарищ капитан, а мне почему-то кажется, что это кража по предварительному сговору группой лиц!

Сказав это, молодая следачка захихикала, явно давая понять, что всего-навсего пошутила.

А вот у капитана, судя по его реакции, с юмором у него были сложности. Следователь, которому молодая девчонка нравилось чуточку больше, чем просто как коллега, ухватился за высказанное ей предположение. Видел же, усатый козёл, что девчонка от меня не отводит глаз. По крайней мере, с тех пор, как она зашла в кабинет, то и дело косилась в мою сторону и улыбалась. У меня лично желания флиртовать с девушкой, хоть и вполне себе симпатичной, не было, как-никак решается вопрос о возбуждении уголовного дела. Хотя я тоже нет-нет да на неё поглядывал. Ну как тут устоять перед природой и красотой? Ха…