Тот же почётный ветеран, Геннадий Данилович, работал по схожей схеме… а ещё ведь надо поделить премиальную часть, которой заведовал начальник.
В общем, много чего интересного. Поэтому на таких должностях народ буквально пускал корни в рабочее кресло, и всем им это было выгодно. Не меньше меня волновал вопрос — был ли начальник действительно вершиной айсберга, или над ним стояло другое начальство, как, например, начальник корпуса и выше — люди из заводоуправления? Стоит только подобное допустить, и тогда это преступная группа масштабировалась как минимум в сто раз, до сотен участников. Цехов-то на заводе не один и не два, а несколько десятков.
Я смотрел на получившуюся схему, крепко задумавшись. Для того чтобы разобраться в коррупционных хитросплетениях, у меня было достаточно времени. Другой вопрос стоит ли так глубоко копать и насколько в моих личных интересах вскрывать такие преступные синдикаты? Очень хороший вопрос, учитывая, что именно из-за подобного дерьма советская промышленность не реализовалась в той степени, в которой могла.
Сходу ответить себе на это я не смог. Я ведь не Дон Кихот, с ветряными мельницами воевать не собираюсь, и в своих возможностях чётко отдаю себе отчёт. Но я не мог прогнать и мысль о том, что именно потому, что в свое время мы закрывали на коррупцию глаза, всё и развалилась к концу восьмидесятых. И наш завод в частности.
Ладно, как разберусь с трансформатором, можно и в эту сторону хорошенько копнуть. Видно будет.
Тем более, что мысль о возможности отдать этих пакостников в руки ОБХСС ощутимо грела. Именно из-за них через какие-то пятнадцать лет наше огромное и успешное предприятие пойдёт ко дну. Да, в документах причиной назовут тот самый пожар, но фактически основной причиной было бездействие местных начальствующих лиц. Пока каждый трясется, как осиновый лист, боясь столичной проверки, всё идёт черт знает как. И катастрофа для них — не сбывшийся ночной кошмар, а отличный способ прикрыть проблемы… В общем, подумать было над чем.
— Тук-тук, — послышался голос Ани. — Егор, открой, пожалуйста, дверь!
Я быстро порвал лист так, чтобы было непонятно, что там написано, и выкинул в мусорное ведро. Пока рано делиться с кем бы то ни было своими разработками.
— Заходи, Ань.
Контролёр, оказывается, пришла не с пустыми руками, она держала две кружки с чаем, над которыми все ещё струился пар.
— Не помешаю? — спросила она со скромной улыбкой.
— Нет, у меня как раз небольшой перерыв, — заверил я.
— Ну вот и хорошо, у меня тоже есть полчасика, пока мужики деталь припиливают!
Аня проскользнула на склад и, уже чувствуя себя как дома, поставила чашки на стол.
— Это ты об этой книге говорил? — она взяла «Спартака» и принялась листать. — Не думала, что Кира древним Римом интересуется!
— Люди подчас совершенно не те, кем кажутся, — выдал я философским видом в ответ.
— Ну да, вот и её фамилия написана карандашом, — Аня нашла то, что искала. — Правда дата десятилетней давности стоит… а где ты её нашел, говоришь?
— Да не помню уже, — отбрехался я.
Я решил не повторять то, что сказал при первой встрече сегодня — легенда, рассказанная табельщице, что я нашел книгу в своем шкафчике, явно рушилась с учётом женского пола Шевченко.
— А… вот будь на твоем месте кто-нибудь другой, то он и не стал бы так заморачиваться! Тут же сразу видно, вот свой человек, книги любишь, — контролёр прислонила книгу к груди, как будто обняла ребёнка. — Спасибо, Егор, я ей передам! Как раз будет повод её проведать.
— Я так понимаю, вы хорошо знакомы? Она разве не на заводе работает? — уточнил я.
— Ну не то чтобы хорошо, но когда мне вот так допоздна приходится задерживаться, она периодически заходит ко мне на чай и рассказывает о том, о сем. Ну или я захожу к ней.
— Так кем она работает? — тоном лёгкой беседы уточнил я.
Мол, просто от нечего делать спрашиваю.
— Честно? — Аня пожала плечами, отпивая горячий чай. — Я и сама не знаю! Уборщица она, вроде, но, — контролёрша явно задумалась, — я никогда не видела, чтобы она хоть что-то убирала! А раньше Кира работала токарем, и она первая у нас в цеху, кто за год получил 6 разряд!
— Неплохо…
Достижение было действительно выдающимся, получить шестой разряд меньше, чем лет за двадцать труда, выглядело чем-то фантастическим. Многие мужики и вовсе, отработав всю жизнь на заводе, так и куковали на четвертом разряде. Тут же ещё дело не только в желании работяги, а в наличии в цеху рабочих мест по этому разряду. И обычно, когда место в освобождается (человек уходит на пенсию, например), то желающих занять его — целая очередь.
Так что Кира Шевченко совершенно точно была персоной уникальной. А вернее — кому-то очень нужной.
— Ага, это мужики узнали совершенно случайно, то ли проболтался кто-то, то ли ещё как, но скандал тогда такой поднялся — прямо ого-го!
— И что начальник? Как объяснил? — спросил я.
— Говорит, что это ошибка, а у Шевченко как был третий разряд, так и остался! — захихикала Аня. — Никто не поверил, но, когда Шевченко уволили, все успокоились.
— Ага, нет человека — нет проблем, — рассмеялся я, про себя поражаясь ушлости начальства. — Но ты же сказала, что она до сих пор работает?
— Угу, но теперь — уборщицей и на четверть ставки!
Неплохие американские горки вышли у этой Любы, за год из третьего токарного разряда в шестой, а из шестого разряда — в уборщицы на четверть ставки. А дальше Аня сказала то, что только укрепило мои подозрения:
— Только духи у неё импортные, а другая уборщица жалуется, что Любка ничего не убирает, — контролёру, видимо, чисто по-женски не нравилось, что некая Шевченко может позволить себе импортные духи.
— Видимо, Кира чья-то любовница, да, Ань? — сказал я.
Девчонка вздохнула и развела руками:
— Знаешь, Егор, я свечку не держала. Но что правда, то правда, Люба у нас женщина видная и не замужем, а значит, может позволить себе принимать внимание со стороны мужчин.
— И когда она работает?
— Через день с шести до восьми вечера, завтра должна как раз прийти. Надо не забыть до завтра про книгу.
— Познакомишь?
Ане мой вопрос явно не понравился.
— Ты почему ей так интересуешься? — недобро прошептала она.
— Да просто наслышан, скажем так. Н каждый человек в первый же год работы шестой разряд получает. Может, поинтересуюсь у нее какими-нибудь рабочими секретами, — улыбнулся я.
— Было бы чем делиться, — нервно хихикнула Аня.
В общем, чем дальше, тем больше в этой теме было заметно напряжения. Я не удержался и спросил, зачем Аня же общается с Любой, если та ей не нравится.
— Так мы же не подружки, она мне иногда духи отливает, не бесплатно, конечно, — призналась она.
— Ясно. В любом случае, знакомство полезное, может, мне тоже духи понадобятся, — резюмировал я и подмигнул, показывая, что шучу.
— Ты давай чай пей, остынет!
Аня достала из кармана рабочего халата завёрнутые в салфетку бутерброды с докторской колбасой.
— Вот, бери, я сегодня твоих угощений наелась — и обед остался нетронутым.
— Спасибо.
Есть особо не хотелось, но Аня убедила меня оставить бутерброды себе, потому что «тебе еще здесь часа два тут сидеть, проголодаешься».
Я поблагодарил девчонку, убрал бутерброды в выдвижной ящик стола.
— Котлетки тебе не предлагаю, — сказала она. — Они уже вчерашние, а вот наш Тузик их с удовольствием съест! Сейчас чай попьем — и пойду его покормлю.
— Тузик? Ты случайно не про пса, который у заводского склада бегает?
— Нет, какой там, там своя шайка! У них Мухтар вожак, он моего гоняет, прохода не дает. Тузик — старенький и живет неподалёку от нашего корпуса. Давай я лучше тебя с ним вместо Любки познакомлю? — воодушевилась она. — Пойдём покормим, покажу тебе, какие он команды знает… честно, если бы я не в общаге жила, к себе бы Тузика забрала, — мечтательно сказала Аня.
Понятно, что отдельная жилплощадь ей светила нескоро.