— Знаю, Егор, — улыбнулась Шевченко. — Я много раз просила его наконец-таки меня уволить!

— Не хочет? — я отпил остывший чай, все равно вкусный.

— Говорит, что если и будет увольнять, то сделает это по статье, но не по собственному желанию. А ты сам понимаешь, что это такое — если меня по статье уволят, то устроиться на нормальное место уже не получится.

Вот такая история, прошла любовь — завяли помидоры… одни угрозы остались. Бесспорно, может, какая-то страсть к Кире у начальника действительно была. Но, судя по его действиям, сам-то Климент очень хорошо отделял мух от котлет. Чувства к чувствам, деньги к деньгам.

— Я так понимаю, он всё-таки согласился подписать твоё заявление? — я припомнил, что Кира говорила о сегодняшнем рабочем дне как о последнем.

— Не-а, ничего он не подписал, пытался помириться. Что из этого вышло, ты сам видел, — объяснила девчонка. — Сегодня перед подъездом он начал угрожать мне, что все расскажет куда следует, если я и дальше буду ему отказывать. Ты понимаешь, в чем…

М-да, вляпалась девчонка. А Климент у нас, оказывается, ещё тот шантажист. Насел девчонке на голову и думал, свесив ноги, проехаться.

— Сама жаловаться не пыталась? Тоже куда следует.

Я серьёзно на неё посмотрел. Та неуверенно пожала тонкими плечиками

— Ну я понимаю, что у Климента гораздо больше знакомств… сегодня он вообще потребовал у меня вернуть все переплаченные деньги.

— Не дрейфь, прорвемся, — я встал с кровати и надел рубашку. — Можно я одолжу у тебя вот этот зарплатный квиток?

Вида, как напряглась Шевченко, я тут же добавил, чтобы она не беспокоилась — мол, её саму это никак не затронет. Она заколебалась, но разрешила. Я сунул квиток в карман.

— Попробуем сделать так, чтобы он всё-таки твоё заявление подписал. Тебе с твоим талантом надо не в уборщицах сидеть, а советское производство развивать.

Но радоваться комплименту она не спешила.

— У меня точно не будет никаких проблем?

— Не думаю. Единственный, у кого будут проблемы — это твой несостоявшийся любовник. Только деньги не трать и ничего с ними не делай, ладно?

Она закивала, я поцеловал её в губы и направился к выходу. Насчёт денег у меня были некоторые мысли, но пока не окончательно оформившиеся. Всё-таки вопрос сложный, надо обдумать, а не решать сгоряча.

— Номер телефона возьмёшь? — пока я обувался, Кира нашла какой-то огрызок бумаги и записала на нём свой домашний телефон.

— Возьму, — я был не прочь встретиться ещё раз. — Встретимся.

— Ну все тогда, пока, Егор, рада, что мы познакомились.

Я спустился по лестнице и, выйдя из подъезда пятиэтажки, обнаружил, что товарища начальника никто до сих пор не выпустил. Его чёрная «Волга» осталась стоять на том же самом месте, а из замка багажника по-прежнему торчали ключи. Не повезло ему, сколько здесь уже торчит? Часа два? Надеюсь, этого времени Клименту хватило для того, чтобы подумать над своим поведением.

Я подошел к «Волге», провернул ключ в замке и открыл багажник. Начальник был в сознании, хотя, когда крышка багажника поднялась, вздрогнул от неожиданности и посмотрел на меня выпученными глазами.

— Остыл? — я вскинул бровь.

— Удавлю паскуду! — зарычал начальник, протягивая ко мне руки, как ожившее чудище Франкенштейна.

— Понятно, ничего, ещё остынешь, до утра уж точно время есть.

С этими словами я показал, что собираюсь захлопнуть багажник и оставить Климента куковать в собственной «Волге» вместо чемодана на всю ночь.

— Погоди, погоди, я все понял! — завыл он раненым зверем.

— А я думал, непонятливый. Ну, как говорится, и тебя вылечим — вылезай.

Я прекрасно понимал, что это просто слова, и начальник вряд ли образумился, но всё-таки оставлять Климента в закрытом багажнике до утра было, скажем так, немного неосмотрительно. Ещё не хватало, чтобы его инфаркт хватил — с нервами у него точно не всё в порядке.

— У тебя есть ровно минута, чтобы вылезти из багажника, сесть в машину и ударить по газам, фирштейн?

— Хорошо, хорошо, — совершенно по-идиотски закивал он.

Климент кое-как вылез из багажника, едва не распластавшись по асфальту второпях, бросился к водительской двери «Волги», сел за руль и сделал движение, чтобы сунуть ключи в замок зажигания. Но спохватился — ключи-то торчали из замка багажника, он их попросту забыл.

Чтобы мужичок лишний раз не утруждался, я сам вытащил ключи и бросил ему на колени.

— Хорошего пути.

Начальник дрожащими руками завёл автомобиль, тот дёрнулся, заглох, завёлся снова. И всё-таки Климент тронулся, кое-как развернулся, чтобы выехать из двора, едва не задел вазон с цветами. Я предусмотрительно встал на бордюр, мало ли, ещё на ногу наедет. Чёрная «Волга» поползла по асфальту к выезду со двора. Но поравнявшись со мной, Климент остановился и зашипел, давясь слюной:

— Я тебе этого просто так не оставлю!

— Обязательно, но сейчас ты лучше на дорогу смотри, а то нас впереди много интересного ждёт, — подмигнул я.

Начальник погрозил мне кулаком и ударил по газам. Мгновение, и чёрная «Волга» скрылось в темноте за поворотом. Я не поленился и прошелся до конца дома, удостоверился, что Климент действительно уехал. Несмотря на пятый десяток лет, в начальнике явно все ещё бурлило полно тестостерона. Поэтому этот товарищ вполне мог затаиться, дождаться, когда я уйду, и вернуться, чтобы досаждать Кире. Но я видел, «Волга» действительно уехала. Тем лучше, потому что я предупредил Киру чтобы она ничего не боялась и сразу звонила в милицию. Я же, как дойду до общаги, позвоню ей на домашний.

Насчёт интересного, ожидавшего впереди, я говорил не кривя душой Визит к Шевченко прошел не только приятно, но и крайне продуктивно, и теперь у меня на руках имелись все козыри для диалога с начальником. Куда вывернет наш конфликт? Поживём — увидим.

С этими мыслями я развернулся и, сунув в руки в карманы брюк, двинулся к общаге.

— Егор, так тебе тут делов-то, максимум на пару дней осталось! — восхитился ветеран.

Он заглянул ко мне ближе к концу смены следующего дня и с любопытством заглядывал в ящики первых стеллажей, в которых я успел навести порядок.

— У нас же такое раз в пятилетку — инвентаризация, ещё что-то там, и вот такой вот «ремонт», — продолжил он. — Правда, на него чаще всего смотрят сквозь пальцы, никто так, как ты, не заморачивается.

Я не стал говорить, что как раз из-за такого отношения начальник и старший мастер преспокойненько набиваю себе карманы. А уж тем более уточнять, что в этом году карманы планировал набить я, только иным способом.

Что до склада, я действительно ускорился и к данной минуте полностью закончил третий стеллаж и разбирался с позициями в четвёртом. Конечно, дел тут не на пару дней, как выразился Геннадий Данилович, и попотеть еще придётся. Но если так же оставаться по четыре часа сверхурочно, а потом поработать в субботу и воскресенье, то к понедельнику, когда у меня назначена комиссия, вполне можно успеть.

— Работаем, — заверил я и сразу направил разговор в нужное русло. — У тебя что-то интересное есть, как я понимаю?

— Да, нарыл кое-что, — токарь подтвердил, что пришел не просто так, и положил передо мной на стол несколько бумаг.

— Смотри, че творят, бесстыдники!

— Ну-ка, — я взял бумаги, внимательно ознакомился.

Интересного в них действительно оказалось немало. Передо мной были цифры по приёмке заготовок.

— Вот смотри, по бумаге у них заготовок получено вот столько, столько и столько, сюда вот смотри, — токарь, подсказывая мне, стукнул пальцем в нужную строку, где отражалось количество штук. — Подписи все стоят? Стоят. Значит, именно такое количество было принято. Теперь смотри сюда.

И он показал следующий документ, это была маршрутная карта. В ней количество деталей сокращалось на самое последней операции, контроле. Было условно 60, а стало — 57. Дальнейших пояснений мне было не нужно. В работу отдавалось количество заготовок за вычетом допустимого процента брака. Эта цифра везде шла по максимально возможному пределу в 5%. Причём количество выданных деталей ещё до первой операции было сокращено, а значит, заготовки отвалились не во время производства.