– Эй, ты, – позвал Микки Тиббс. – Громила. Положика ружьецо к остальным.

Хачита не пошевелился. Маккенна, с тревогой наблюдая за ним, понял, что апач пытается думать. Ему следовало немедленно решить, что делать с ружьем. Походило на то, что он собирался им воспользоваться, а шотландцу не хотелось видеть как совершенно напрасно погибнет великан – «инноцентон».

– Не делай этого, амиго, – сказал белый тихо. – Нет никакой надобности…

– Есть надобность, патрон. Чтобы оправдаться в ваших глазах, я сейчас развернусь и пристрелю его.

– Нет! – коротко упредил Маккенна ненужные действия. – Стой спокойно и брось ружье на землю.

– Громила, – сказал Микки своим высоким, похожим на острие ножа голосом. – Я слышал твое хрюканье. Прежде, чем ты попытаешься меня пристрелить, пусть Пелон и Маккенна повернутся и взглянут на щит, которым я прикрываюсь. Не думаю, что им захочется увидеть в нем несколько пулевых отверстий.

– Хачита! – крикнул Пелон. – Не двигайся! Тут чтото не так. Воняет паленым. Ладно, Маккенна, давай повернемся.

Они повернулись, ожидая увидеть рядом с Микки чтонибудь типа полка кавалерии, гаубичную батарею или, по крайней мере, полдюжины апачских разведчиков.

Но они недооценили сынка Старика Микки. Яблочко недалеко упало от яблони. «Щитом» разведчика была Фрэнчи Стэнтон.

– Это было довольно легко, – сказал Микки на местном испанском жаргоне, так называемом «коровьем горохе». – Подождал, пока вы не вошли в каньон – у меня хороший бинокль, – а затем догнал и пристрелил этих двоих кретинов, забрал девушку и отправился вслед.

Это заинтриговало Пелона. Он почувствовал профессиональное любопытство.

– Как же ты на такое решился? – спросил он. – Ведь белый офицер мог запросто чтонибудь заподозрить: два выстрела после твоего отъезда и два трупа с дырами в спинах. Да еще твое исчезновение… Подозрительно.

– Слушай, Лысый, – ответил Микки, – ты меня недооцениваешь. Вопервых, я стрелял не в спины. Я подъехал спереди, улыбаясь, и прикончил их так, чтобы казалось, будто они попали в расставленную вами ловушку. К тому же ружье, из которого я стрелял – винчестер того чирикауа, застреленного нами у колодца. Я подобрал его, когда поехал вас выслеживать. Двое солдат убито – никому и в голову не придет подозревать чтолибо, помимо засады. Мое исчезновение, конечно, на некоторое время всех озадачит, но, вернувшись, я объясню, что в засаде меня взяли в плен. На том месте ваши лошади здорово натоптали. Никто не заподозрит, что именно произошло на самом деле, и никто из нас ничего не расскажет, ведь правда?

Он замолчал, пристально наблюдая за Пелоном.

Не видя иного выхода из данной ситуации, Маккенна двинулся вперед и стал спокойно вынимать кляп изо рта Фрэнчи Стэнтон.

– Не трогай ее! – прошипел Микки. – Пока мы с Лысым не договорились…

– Можешь отваливать ко всем чертям, – ледяным тоном поанглийски сказал Глен Маккенна. Потом ослабил завязку и вытащил кляп. – Пошли, – обратился он к Фрэнчи. – Судя по твоему виду, тебе сейчас не помешает кружка мальипаевской отравы. Мамаша, налейка девушке кофейку, – добавил он, снова переходя на испанский. – Как видишь, Бог к тебе милостив. Забрав одну дочь, он тут же посылает другую.

Старуха зыркнула на шотландца, пробормотала чтото на только ей понятном языке, затем грубо схватила Фрэнчи за руку и потащила ее к огню. Маккенна перевел дух.

– А теперь, – обратился он к Микки, – послушаем твои предложения. Только давай покороче. У нас и так дел по горло.

Парень взглянул на него. Маккенна вежливо промолчал, признавая, что юный Микки Тиббс не так уродлив, как Пелон. Но в нем была некая основательность, заставляющая забыть о самодовольной жестокости мексиканского бандита. Пелон был подл, как может быть подлым злой мерин, кастрированный бычок или медведь. А мальчишка был напрочь испорчен. Его выдавала мягкая линия рта, из которого, словно волчий клык, высовывался единственный зуб, оттопыривающий верхнюю губу, а также бегающие глазки, которые никак не могли сфокусироваться на одном предмете, так как, судя по всему, хозяин не умел с ними как следует управляться. Они перебегали с одного лица на другое и усилие, которым Микки старался удержать их на месте, придавало его черепообразному личику настолько отсутствующее выражение, что физиономия его становилась просто пугающей.

– Ну, что же, вижу, – прошипело это дитя тьмы, потому что нормально произносить слова ему мешал волчий клык, – ты смелый парень, не так ли?

– Да нет, не очень, – ответил рыжебородый старатель. – Лучше порасспросить об этом Пелона.

– Спроси Пелона… – задумчиво повторил паренек. – Именно это я и собирался сделать. И если ты еще раз вмешаешься в наш разговор, – можешь считать себя таким же покойником, как те двое черномазых, лежащие по ту сторону каменной гряды.

– Не прими за пустую похвальбу, – осторожно сказал Маккенна, – но я не просто скромный труженик нашей экспедиции. Не просто наемный проводник. А как и ты, своего рода разведчик у людей, которые…

– Умный и поумному говоришь, а я как раз ненавижу умных белых ублюдков. Вот таких, как ты! – прорычал парень. – Лучше тебе, Пелон, объяснить ему, кто я такой!

– Маккенна прекрасно осведомлен о тебе, Микки. И, как ты слышал, не такой уж он храбрец. Это точно, как и то, что я его взял для того, чтобы отвести нас в коекакое местечко. Просто деловое соглашение, ничего больше. Так что не обращай внимания.

Лицо молодого разведчика насмешливо исказилось.

– Ага, – сказал он, – конечно. Значит просто деловое соглашение? Хорошо. Я тоже ради этого пришел. А девку привел с собой только для того, чтобы вы не пристрелили меня прежде, чем выслушаете.

– Блефуешь. Что тебе известно?

– Все.

– Каким же образом тебе удалось это узнать?

– А мне все рассказала жирюгапима, которую вы бросили в нашем лагере. Я знавал ее еще в те дни, когда она была пленницей у мескалерцев. Эта баба меня припомнила и так обрадовалась знакомому лицу, что затараторила, что твоя школьная учительница.

– Врешь! У нее мозгов нет. Из нее бы ты ничего не выжал.

– Мозгов, может, и нет. Зато есть глаза, чтобы смотреть, и язык, чтобы говорить. Если не веришь, могу рассказать о старике Эне, которого укокошил этот ублюдочный Маккенна, об убитом Манки, о Вахеле, которых похоронили в «Нежданном Привале». И о Бене Колле. Ну, что, рассказать?

Пелон посмотрел на Маккенну. Старатель пожал плечами. Что тут было говорить? Ясно, что этот гнусняк какимто образом «раскрутил» Люпе. Это было слабое звено в Пелоновском плане, и оното их и подвело. Теперь же все они оказались в большой куче дерьма.

– Не знаю, что и сказать, – честно признался бандит. – Ты отдавил мне любимую мозоль, да так, что я и пискнуть не могу.

– Тут все очень просто, – сказал Микки. – Золота на всех хватит. – И он указал на северовосток. – Во всех историях, что я слыхал, говорилось о том, что Эдамс со своими дружками за первые десять – всего десять! – дней нагребли на четверть миллиона слитками и песком. А кто знает, сколько всего дней они добывали золотишко? Кто знает, может, там нас ждет два, а то и три миллиона? Я хочу только пойти с вами и участвовать в дележе. А цена будет такой: я не стану убивать белую девку на ваших глазах.

И снова Маккенна обменялся взглядами с Пелоном. Но тут к Маккенниному ужасу Хачита зарычал и двинулся вперед.

– Не надо! – крикнул старатель апачу. – Вспомни, что твой друг приказал меня слушаться!

Хачита беспокойно затоптался на месте, не в силах переварить столько информации сразу. Наконец, он кивнул и опустил винтовку.

– Вот и славно, – выдохнул Пелон облегченно. – Не такой уж ты, Хачита, меткач, чтобы так рисковать.

Маккенна кивнул на юного Микки Тиббса и обратился к Пелону:

– Скажи ему, что мы согласны. В конце концов, что мы теряем, кроме доли золота?