— Я. А вы отдохнуть приехали?

— Точно, — довольно заявляет Михаил Борисович. — Хочется природы, и чтобы без баб. По-мужски чисто. Охота, рыбалка.

— Этого у нас хватает. Ну, вы и сами в курсе, — Геля нехотя, но поддерживает диалог, развлекает гостя пустой болтовнёй. — Женя вам речку покажет и лес. Обязательно с добычей вернётесь.

— Да ну её на х*р, добычу эту, — заявляет депутат. — Соль в процессе. Я же по этим местам пацаном ещё бегал… С батей за дичью. А у меня лоботряс ни хрена не понимает в нормальном отдыхе, — с грустью смотрит на сына, который поодаль щедро поливает себя средством от комаров. — Всё ему клубы и бабы какие-то невнятные. Говорю — женись, падла. Внуков хочу. Не женится.

— Успеете ещё, Михаил Борисович, внуков понянчить, — на автомате отвечает моя соседочка и шампуры с шашлыками на мангале раскладывает.

— Не верится, — слуга народа вздыхает. — Шлюх у Игоря хватает, а нормальной девки нет. Ты, кстати, замуж не выскочила? Может, пойдёшь за моего сына? Простая девка ему нужна, с мозгами.

Геля отводит глаза, поджимает губы и не отвечает, а у меня от этого предложения депутатского подгорает. Но я держусь.

— Вам как мясо жарить? — бурчит ангелочек, пытаясь съехать с темы.

— Да как хочешь, так и жарь… Ну? Замужем ты или нет? Кольца не вижу.

— Не замужем и пока не собираюсь, — Ангелинка улыбается через силу.

— Долго ли умеючи? — гогочет Михаил Борисович. — Игорёх, слышь?! Невесту тебе нашёл! — орёт сыну и ржёт.

Мажор не так далеко стоит и всё отлично слышит. Делает грудь колесом и шагает к беседке — жених, еп*а. Смотрю на эту картину и думаю — на подлёте его сбить или попозже с землёй сравнять. В том, что сын депутатский уже труп, сомнений нет. Лично у меня…

— Пойди салат настругай, — разворачиваю ангелочка за плечи лицом к дому и придаю ускорения лёгким шлепком по попе.

Депутат хмурится, сынок его на меня косится.

Чего, пацаны? Чин и бабки в лесу ни х*ра не значат — прикопаю вас тут, не поморщусь. Гляжу на гостей, и всё понятно им, и мне понятно.

Ангелочек хромает к дому, а у меня ситуация… накал до предела. Геля сейчас со двора уйдёт, и будет у нас с мужчинами как минимум беседа. Как максимум — не будет беседы…

— Приехали уже, — из леса выходит Жека и топает к нам.

Он здоровается с гостями за руки и берёт их в оборот по поводу планов на завтра. Я разжимаю кулаки. Похоже, пронесло гостей. Хрен с ними. Мажора я всё равно достану, но позже.

Работодатель мой улыбается депутату. Я не лезу, курю в сторонке, пока он не отправляет меня заниматься камином. Гостям дорогим спать чтобы тепло и уютно было. Иду. Куда я денусь… Хотя не этого хочется. Взять бы за шкирку щенка депутатского, отвести за дом и в гармошку его сложить.

Полночь. Я лежу на раскладушке в кухне, а за стенкой в комнате с камином Михал Борисыч орёт на Гарика. Чем больше слушаю, тем сильнее убеждаюсь — проблема отцов и детей в семье Соловьёвых стоит остро и давно. Михал Борисыч привёз Игоря сюда не коньяка попить. Он хотел, чтобы сын вдохнул чистого воздуха малой родины, вспомнил детство и понял — жизнь сложная штука, надо думать о будущем. Слуга народа не молод, а Гарик только и делает, что развлекается. Он совершенно не способен жить без отцовского бабла и контроля — последнее важнее всего. Наследство можно промотать и остаться ни с чем, нищим… Соловьёв-старший такой судьбы для своего ребёнка, ясен пень, не хочет и дробить не собирается.

Становится понятно — утром охоты-рыбалки не будет. Михал Борисыч намерен рвануть домой, а Гарик пусть остаётся в Падалках. Невесту себе искать. Типа здесь девчонки «экологически чистые», без пестицидов, а не вот это вот всё, что в столице «созрело». Нормальная девка, по мнению папы, способна заполнить пробелы в воспитании, которые появились благодаря ему же. Но это мелочи. Все знают: мужик — голова, а баба — шея… Вот и Борисыч это знает. Более того — верит в это свято!

Намёки депутатские полупрозрачные мне не нравятся. Он явно пытается нагнуть сына, заставить его приударить… за мной. Гарик упирается — жениться ближайшие лет десять он не намерен, тем более на простушке из Падалок, но слуга народа не стесняется шантажировать — обещает лишить деточку дотаций, если он не остепениться рядом с приличной девушкой.

Это очень по-депутатски — наплевать на желания окружающих и продавить свои. За меня Михал Борисыч решать ничего не будет… Мне ещё младшего Соловья в жизни не хватало! До сих пор вспоминаю его школьные издёвки — и глаз дёргается. Представляю, каким он будет мужем. Кому-то… Не мне!

Прячу голову под подушку, крики становятся тише. Слов я теперь не разбираю. Вот и хорошо! Семейные разборки Соловьёвых мне не интересны. Гарик — не герой моего романа, от слова «НЕТ!».

Болтаюсь между сном и реальностью, ворочаюсь. Голоса в комнате стихают. Неужели закончили Соловьёвы? Выдыхаю с облегчением, но рано — в дверь кухни стучат. Высунув голову из-под подушки, щурюсь, вглядываясь в полумрак, а сердце стучит часто. Женька в зимовье спать лёг и сосед наш новый, скорее всего, там же, а за порогом кухни…

Гарик. Точно он.

— Чего тебе? — моё горло царапает страх.

— Поговорить надо, открой, — заявляет Соловей.

Ох, не нужен мне с тобой разговор, Игорёня! Шёл бы ты чирикать в другое место.

Он не уходит, стучит в дверь не громко, но настойчиво. Явно в покое не оставит. Вздыхаю, встаю с раскладушки и, надев халат, иду открывать. Замок щелкает, и я вижу Гарика — он не трезвый.

— Быстрее только, мне спать надо, — не пускаю ночного визитёра за порог, пусть говорит и уходит.

— Кофе сделай, — Гарик отпихивает меня, проходит в кухню.

Не надо было открывать…

Жалею, что сглупила, но уже поздно. Игорь сидит за столом и чего-то ждёт. Кофе, наверное. Наливаю в железную кружку тёплую воду из кастрюли, сыплю растворимый кофе из пакетика и вместе с сахарницей ставлю перед Соловьёвым на стол. Он брезгливо косится на натюрморт.

— Я не бариста, — фыркаю. — Да и здесь тебе не столичная кофейня.

Пусть спасибо скажет, что… Смотрю на него и понимаю — это я должна спасибо сказать за то, что он не виски потребовал. Хотя лучше бы его. Я бы тогда с чистой совестью послала Гарика к Жеке. Он у нас главный по спиртосодержащим жидкостям, а я так — повариха.

— Короче, — рычит Игорь, накладывая сахар в кофе, — поедешь со мной в столицу.

— С какой радости? — у меня брови ползут вверх. — Никуда я не поеду!

— Поедешь, — самоуверенно заявляет, — и замуж за меня выйдешь, иначе отец меня на бабло кинет.

— Пофигу. Веришь? — стараюсь держаться, но меня трясёт.

Мне страшно, потому что Игорь Соловьёв ни хрена не тщедушный ботан и никогда им не был. Однажды он врезал мне ладонью по лицу… Ещё в школе. В ушах у меня тогда звенело долго, и голова кружилась. Рука у него тяжёлая, а у моей психики особенность — лезть на рожон, когда боюсь.

— Пофигу? — Соловей зло ухмыляется. — Ты дура, скажи честно? Я тебе предлагаю свалить из Падалок. Хату в центре столицы и деньги на карту обеспечу. Здоровый кипишь, развлечения…

Гарику нужен условно фиктивный брак, чтобы папочка не лишил его всего, чего только можно. Жизнь в золотой клетке меня не интересует. Я не идиотка, понимаю, что при таком раскладе у меня в столице одна перспектива — служить пожизненной гарантией успеха Игоря, мои желания и интересы учитываться не будут. Да и вообще… Замуж надо за любимого человека выходить, а на билет в лучшую жизнь можно заработать.

— Шёл бы ты отсюда, Гарик, — смотрю ему в глаза. — Не всё можно купить. Жаль, тебе мозгов не хватает это понять.

— Пасть завали! Потом спасибо скажешь, что я тебя из говна вытащил.

Я для него даже не товар на полке в магазине. Я гораздо… проще. Дешевка. Никому не нужна, а тут благодетель нарисовался. Жизнь красивую покажет и даст попробовать кусочек. Не интересует.

— Я сказала — нет! Уходи! — встаю, держусь за столешницу, а ноги, как вата.