Жека берёт сумки и прёт за мной. Кто бы сомневался!

— Знаю я такие соринки, — Женя ехидно улыбается, заходя со мной в лифт.

— Ты от меня отстанешь или нет? — жму на кнопку пятого этажа — у Евгения руки пакетами заняты.

— Нет, — уверенно заявляет. — Я тебя ему не отдам.

— Я не твоя вещь, чтобы ты решал отдать меня кому-то или не стоит, — смотрю Жене в глаза. — Это ясно?

— Это ясно, — кивает. — Бывших наркоманов не бывает.

Цокаю, закатив глаза, и двери лифта разъезжаются. Жека игнорирует свой этаж. Он бросает сумки на пол и жмёт кнопку с цифрой девять.

— Покататься решил? — хмыкаю.

— Провожу до двери, — заявляет мой бывший шеф. — Девушке ночью по подъезду одной ходить опасно. Нарик твой этого не понимает.

Лыцарь Евгений. Ой, всё!

Выхожу на девятом, и Жека выходит. Он делает несколько шагов в направлении нашей с Натахой двушки, а я уверенно хромаю туда, где теперь живу с моим «нариком». Открываю дверь ключом и захожу домой.

Гоню машину Каира по трассе. По правую руку мелькает окраина какого-то города, а мой бета отдыхает на заднем сиденье. Я его вырубил. Оглядываюсь — Каир мычит, потирая ушибленный затылок. Очухался.

Я еду домой. Я еду к моему ангелу.

А мог бы сдохнуть с пастилкой Плея под языком…

Всё случилось быстро, я сам не понял как. Пару часов назад мы проезжали городок с населением в несколько сотен жителей — рядом с Падалками. Ехать до дома оставалось от силы полчаса, но меня колбасило так, что я почти не надеялся добраться живым. Правы были врачи — иллюзия выздоровления реалистична, но стоит только расслабиться, и организм снова начинает требовать дозу.

Всё, что мне оставалось — стиснуть зубы и терпеть, но сил почти не осталось. Не помешал бы ледяной душ, а потом мой ангелочек под боком. Но это роскошь… Хотя бы покурить. Сигареты закончились.

Я попросил Каира тормознуть рядом с магазином. Бета был не в восторге от идеи, но отказать не посмел.

Сжимая в руке пачку сигарет, я вышел из магазина и зацепился взглядом за неоновую вывеску. Бар. Из дверей заведения крайне неуверенной походкой вышел мужик. Не оборотень — человек, но он был под Плеем. Это состояние ни с чем не перепутать.

Я долго стоял, наблюдая, как он уходит по длинной улице в свете жёлтых фонарей, и думал, что пора рвать когти отсюда — домой, к Геле.

Борьба с собой показалась настоящим испытанием.

Я устал переть против искушения. Я просто устал.

Решение всех проблем рядом — перейти дорогу, зайти в бар и дождаться, когда кто-нибудь из местных предложит купить пастилку Плея.

Дядя альфа, ты тряпка…

Ноги сами понесли меня вперёд. Где-то между полубредовым состоянием и реальностью затесались ругань Каира и его попытки не пустить меня в питейное заведение. Я вырубил бету ударом по голове, загрузил в машину, вытащил у него из кошелька немелкую сумму наличкой и отправился искать дозу.

Не знаю, сколько я просидел за барной стойкой, прежде чем ко мне присоединилась миловидная девушка. Мы немного поболтали о напитках, а потом она продала мне пастилку и удалилась.

Положить дурь под язык, подождать пару минут и уйти в трип. Там нет совести, там всё легко и просто. Но там нет моего ангела…

Пожалуй, только это меня и останавливало.

Я мял дозу в пальцах, не решаясь закинуться. Телефон разрывался в беззвучном режиме. Гелик звонила. Она будто почуяла, что дяде альфе плохо. Я не отвечал.

Что я скажу? «Кнопка, я в баре в компании дозы, и сейчас мне будет хорошо…»

Это срыв. Сколько их таких будет? И на х*ра молодой девушке старый мудак-наркоман?..

Мотор в груди заныл с болью. Я достал таблетницу из кармана, открыл, посмотрел на лекарство и снова закрыл её. Пилюльки должны спасти мою жизнь, если с сердцем стало плохо. Но какой в этом смысл? Я собираюсь убить себя. Каждая постилка — шаг в пропасть.

Сдохну под кайфом. Но перед этим я хочу услышать голос ангела…

— Альфа, вы в порядке? — бета усаживается на заднем сиденье. — Давайте я поведу.

Он не в порядке, но интересуется моим состоянием и даже готов сесть за руль.

— Расслабься, Каир, — смотрю на него в зеркало дальнего вида, выжимая почти максимальную скорость из навороченной тачки, — я не под дозой.

— Слава Луне, — бета выдыхает.

— Ты прости… — хмурюсь, — чёрт попутал.

— Нормально, — Каир отмахивается от моих извинений, как от мухи, — главное, что вы не закинулись этой дрянью.

За что мне — говнюку — такие «пупсики» в товарищи достаются?

Топлю тапку в пол, а в голове слова ангелочка — «люблю тебя, дядь…» и что ещё про борщ со сметаной. Смешно и наивно, а я от этой её простоты зависим больше, чем от дури. Чуть не просрал всё. Чуть девочку мою не профукал…

Любит меня.

Старого, почти опустившегося мудака. Разглядела ведь как-то мужика в таком чмошнике. Парность не при делах. Нет, однозначно. Инстинкты могут помочь ангелочку подавить страх, раскрепостить в койке, но чувства… Они настоящие.

Учусь верить в себя. Мне ещё многому предстоит научиться. Например, не врать. Даже по мелочам…

Во дворе прощаюсь с бетой. Он вроде в порядке. По крайней мере, убеждает меня, что домой доберётся без проблем. Верю на слово. Этому волчаре сильнее по лысой башке прилетало — вставал.

Еду в лифте и вычленяю из сотен подъездных запахов ароматы борща, котлет и розы. Никогда ещё меня женщина дома не ждала. Хочется присесть на корты, задрать голову к лампе и завыть, но я приличный дядя альфа. Рычу от нетерпения — это максимум.

Открываю дверь ключом, щёлкаю выключателем в прихожей, и у меня на шее виснет ангелочек. Глазки заплаканные блестят — испуганная она. Разглядывает меня, ладошками лицо обхватила.

— Ты же не?.. — Геля поджимает губки, хмурится.

— Нет, — мотаю головой и целую сладкую.

Ладошки у моей красавицы ледяные и трясётся, бедная. Мудак и есть мудак — ангела чуть до смерти не напугал. На х*ра я вообще в этот бар попёрся? Зачем мне всё это, когда дома такое счастье ждёт?

Целую мягкие губки пары, прикусываю и шарю рукой в поисках дверной ручки. Я в словах не силён, лучше действиями объясню, что люблю… Люблю!

— Дядь! — Ангелинка верещит, когда я подхватываю её под бёдра и, усадив к себе на талию, заношу в ванную. — Дядь, у-у-ужин!

Лыблюсь и перешагиваю бортик. Мы в одежде, сверху хлещет прохладная вода, а мой ангелочек с приоткрытым ротиком и мокрыми прядками волос на лице, возмущена до предела. Кручу вентиль — делаю воду теплее. Так лучше? Судя по всему — нет. Получаю ладошкой по макушке за хулиганство. Подмочил ангелочку пёрышки — ай-яй!

Девочка моя в майке коротенькой и в шортиках — комплект типа. Раскомплектовываю, уничтожая нижнюю часть одним уверенным рывком. Разворачиваю кнопку спиной к стене и, опустившись на колени, закидываю стройную ножку себе на плечо. Глаза ангела надо видеть — понимает, что я хочу, и дико смущается. Щёчки горят, рукой за держатель для полотенец цепляется и шепчет без голоса — нет. Да, моя… Да!

Провожу языком по нежной плоти между ног ангела, а она вздрагивает и дышит часто. Дядя альфа и тут будет первым. У меня от осознания безусловной монополии на её тело башку сносит напрочь.

Такая красота — и мне. Вся!

Стонет Геля, ноготками моё плечо терзает, а мне в кайф. Вылизываю влажные от соков складочки, дразню языком набухший клитор и погружаю в неё пальцы. Взлёт. Горячая девочка и сладкая. Её вкус в моей пасти возбуждает сознание и не только. Член готов разодрать промокшие насквозь штаны, яйца гудят. Я рычу, доводя ангелочка до исступления. Влажная маечка липнет к её груди — аппетитные полусферы с острыми сосками поднимаются в такт рваному частому дыханию. Вынимаю из неё пальцы, облизываю и смотрю в глаза. Ангел почти в обмороке.

Ещё.