Ну вот, опять! Опять я о нём думаю!

Ещё утром, уходя в музыкалку, поклялась себе — ни одной, даже самой мимолётной мысли о соседе. И что? И ничего — клятва нарушена раз сто.

Стою под подъездом смотрю на окна своей квартиры — закрыты. Значит, Ната дома ещё не появлялась. Четвёртые сутки её загула идут. Уволят сестру с работы, а отыграется она на мне. Дома в конверте лежат деньги, которые мне заплатил Жека — часть Наташке отдам в качестве дани, часть отложу и на оставшиеся крохи надо как-то протянуть месяц. Или больше? Евгений бухать изволят-с. Чёрт, теперь вообще не ясно, что у меня с работой… Наверное, надо искать другое место.

Вздыхаю и хромаю в подъезд. Про операцию на ноге, о которой говорил хирург, уже не мечтаю. По медицинскому полису такую не сделать, а платно я к пенсии накоплю. И чёрт с ним. Не очень-то хотелось. Заведу сорок кошек — им точно по фигу хромая я, косая или кривая. А пока мне просто надо немножко поспать. Не хватало только ещё раз в обморок упасть от недосыпа и переживаний.

Достаю ключи из рюкзака, вставляю в замочную скважину, поворачиваю, и у меня в руке остаётся металлический обломок. Вторая часть ключа в замке. Как так-то?! Бормочу страшные ругательства, почти вызываю чёрта. Надо искать в инете номера телефонов фирм, которые помогают одиноким девушкам ломать железные двери. Вынимаю из кармана телефон — батарея села. Гад даже на минуточку включиться не хочет.

И чего делать?

Идти за слесарем в домоуправление. Наш слесарь, по словам его начальства, на работу ходит стабильно, а из «смертных» его никто никогда в глаза не видел. Но выбора нет — иду искать «счастье».

Лифт открывается, я шагаю в кабину и чувствую, как за мной заходит кто-то ещё. Оборачиваюсь — сосед… Откуда он здесь взялся?! Его на лестничной клетке не было. Как из воздуха материализовался, честное слово. Двери лифта захлопываются, Рамиль жмёт кнопку первого этажа, а я делаю моську кирпичиком.

Мы молчим, но мне страшно. Я себя боюсь… Неадекватного организма своего.

В шахте лифта что-то зловеще скрежещет, кабина дёргается и останавливается, а свет гаснет.

В кабине лифта темно, душно и тесно. Кажется, огромный сосед занял собой всё пространство, а я боюсь пошевелиться, потому что одного лёгкого касания хватит, чтобы у меня сорвало гайки. Мои ноздри щекочет аромат мужского тела. Я знаю его. Хорошо, блин, знаю! Нет в нём ничего полезного для моего организма! Сплошное искушение!

Я тянусь рукой к панели с кнопками и радуюсь, что не задела этого громилу. Так… круглые кнопочки, а мне нужна квадратная — она тут одна. Нащупываю её, жму. В ответ тишина. Лифтёр не отвечает.

— Чёрт… — шиплю. — Помогите! — ору. — Кто-нибу-у-удь! Мы застряли!

— Подожди, — спокойно советует Рамиль. — Может, лифтёр ответит.

— Не собираюсь я ничего ждать, — рычу. — Эй! Меня кто-нибудь слышит?!

Время к обеду — большинство соседей на работе, а у пенсионеров сиеста. Надежда на лучшее тает.

— Кнопка, не ори! Башка раскалывается, — недобро просит сосед.

— Бухать меньше надо, — фыркаю.

В кабине лифта раздаётся писк и голос почти бога — лифтёрши — ласкает слух:

— Что у вас случилось? — лениво спрашивает она.

— Мы застряли! — радуюсь — сейчас нас выпустят.

— Угу, понятно. На каком этаже?

— Откуда я знаю, блин?! — на эмоциях попадаю рукой по соседу.

Прячу неуклюжую конечность за спину, а щёки горят, и между ног всё пульсирует. Так этот чёртов самец пахнет… Афродизиак в чистом виде.

Выпустите меня отсюда!

— Где-то между седьмым и шестым, — Рамиль вмешивается в диалог.

— Ждите, — коротко сообщает лифтёрша.

— Тут света нет, вы можете чем-то помочь? — торопливо тараторю, пока она слышит.

— Господи… Когда я уже на пенсию выйду?.. — ворчит женщина. — Ждите, — повторяет недовольно и исчезает из эфира.

— Темноты боишься, кнопка? — насмешливо спрашивает сосед.

— За тебя боюсь, дядя, — хамлю по исторически сложившейся традиции.

— О как! — он ржёт. — Это почему?

— Жених мой тебя с землёй сравняет, — понимаю, что несу чушь, но ничего с собой сделать не могу.

Тишина — секунд пять, а потом Рамиль издаёт негромкий, но злой рык и, резко развернув меня спиной к себе, впечатывает в стену. Наваливается на меня, а я пищу и беспомощно дёргаясь.

— Жених, говоришь? — хрипит мне на ухо, сжимая пальцы у меня на загривке. — Замуж за мажора собралась?

— Пусти, гад! — выдираюсь, а получается, что только сильнее прижимаюсь к нему. — Собралась… Выйду.

Мне нравится бесить дядю. Каждое моё слово больно бьёт ему по нервам. Вот я стерва… безмозглая.

Рамиль запускает лапы мне под блузку, мнёт грудь грубо и немного больно.

Дыхание моё становится чаще, я облизываю пересохшие губы и шиплю змеёй, когда он забирается руками под лифчик.

— Не трогай меня… — выдаю со стоном и сама себя пугаюсь.

Это сейчас я сказала?..

С таким же успехом могла выдать «Трогай, не останавливайся! Да-да-да-а-а!».

— Меня пригласишь на свадьбу? — спрашивает сосед и кусает моё плечо.

— Гости заиками останутся… — захлёбываюсь дыханием, скребу ногтями по стенке. — Рожа у тебя страшная…

Разворот — и я оказываюсь лицом к соседу. Даже в темноте вижу, как его глаза блестят злым азартом.

— Бесишь меня, зараза, — шепчет мне в губы. — Заткнуть тебя не проблема. Вот этим, — он берёт мою руку и прижимает к своему паху.

Ощущение, что моя пятерня лежит на горячей титановой трубе.

Чёрт!

Я будто на американских горках — адреналин, страх и возбуждение. Не то чтобы я мечтала отсосать у малознакомого здоровяка в тёмной кабине лифта, но грязные фантазии есть у всех… И запах этот его самцовый крышу сносит.

— Попробуй, дядь, — сжимаю пальцы, сминая ткань его дорогущих спортивок в районе паха, а сердце из груди почти выскакивает, — если не боишься без члена остаться.

Ничего он не боится, а вот мне бы стоило… Но инстинкт самосохранения вырубился. Накал ни фига не детский — трусики на мне можно отжимать. Свежи воспоминания о том, что у нас с соседом было на столе в кухне, и от этого только хуже. Я себя не контролирую.

Тяжёлая ладонь Рамиля ложиться мне на макушку, но его помощь не требуется — я сама опускаюсь на колени. Сумасшедшая! Узкая юбка врезается в бёдра, трещит по швам.

— Ты на голову отбитая… — сосед с нажимом проводит подушечкой большого пальца по моим губам.

Не вижу, но понимаю — он освобождает член из спортивок. Я послушно открываю рот…

И это капец, товарищи!

В подъезде слышны голоса. Но наличие людей, которые в любой момент могут нас застукать, только подогревает кровь.

Что-то бабахает железным громом, я вздрагиваю и открываю глаза.

Стою у своей двери с ключом в руке… Ключ целый, не сломан. Растерянно смотрю на него, кручу в пальцах и пытаюсь прийти в себя. Я уснула?

— М-м-м, — мычу сонно, потирая лоб.

Уснула, да. Стоя. Привалилась головой к железной двери и храпела.

Приснится же!

Сон сном, а возбуждение вполне реальное. Переминаясь с ноги на ногу, дрожащей рукой пытаюсь попасть в замочную скважину и мечтаю поскорее оказаться в душе. Снять с себя мокрую от пота одежду и не менее мокрые, но от моих соков, трусики и окатить себя ледяной водой. Может, тогда дурь из меня выйдет.

Не вышла.

Трясусь от холода, кутаясь в Наташкин махровых халат, и ищу в кухонном шкафчике валерьянку. Закинуться успокоительным, чтобы поспать. Без допинга я снова буду ворочаться и просыпаться каждые полчаса.

Нахожу жёлтенькие таблетки валерьяны и бутылёк с настойкой пустырника. Пью убойную дозу и хромаю к себе в комнату, но замираю у зеркала.

Что за чёрт?!

Ссадина, которая осталась у меня на щеке от Наташкиных ногтей, исчезла. Как так? Вчера была… Или не было? С этой сессией я в зеркало забываю смотреться. Не до него совсем.

Трогаю ровную кожу — даже шрама не осталось.