— Что, не ожидал? Хорт, братец, это мифологический полуволк-полусобака. По славянским легендам, спутник Змея Горыныча, Того самого, с тремя головами, сопровождал его во время битвы и уносил тела погибших. Но это по нашим поверьям. Про финно-угров я тебе уже сказал, а еще у древних иранцев похожий пес в мифах существовал и у хеттов, и еще у массы не доживших и благополучно дошагавших до современности народов, и у всех он тем или иным каким-то образом связан со смертью. Но здесь, в этой деревне, собачку не только боятся, но и, как тебе это сказать, уважают, что ли, как главного защитника от Юмы. Караулит он его.

— И что же, участковый решил себе фамилию в честь мифологического героя взять? — Олег с недоверием покачал головой. — Как-то все это театрально, вам не кажется?

— А он ничего и не брал. Он и есть Хорт, с рождения. Только на свет появился черт знает когда. Ведь правда, Хорт?

Удивленный Олег уставился на академика. Но тот смотрел на кого-то за его спиной. Берест резко обернулся и увидел участкового, стоявшего, прислонившись к стволу сосны.

— Здравствуй, Стасик. — Хорт выплюнул изо рта травинку, отодвинул ногой сухую ветку с порыжевшей хвоей и сел на корточки, прижавшись спиной к дереву. — Старый ты стал совсем. Бегут года-то?

— А ты почти не изменился. — Академик грустно улыбнулся. — Рад тебя видеть!

— Я тоже. Только в прошлый раз я помоложе был, мне по вашим меркам еще и тридцати не было, когда немцы в деревню зашли. Ты, я слышал, большой ученый теперь?

— Есть такое дело.

— Помнишь, как меня тащил, надрывался?

— Еще бы не помнить. Я думал, не найду избушку того охотника, сгину вместе с тобой в болотах.

— Нашел ведь.

— Нашел, твоя правда, хоть и не верил.

Олег непонимающе переводил взгляд с академика на участкового. Оба разговаривали как старые знакомые, встретившиеся после долгой разлуки. Какие тридцать лет, какой охотник, откуда участковый из захолустной деревеньки знает не бывавшего тут уйму лет академика? Вопросы роем носились в голове Береста, но не находили ответа.

Академик замолчал. Печаль с его лица так и не сходила. Молчал и Хорт. Поднял лицо вверх, наслаждаясь теплом солнечных лучей, падавших сквозь крону дерева, а затем вдруг неожиданно заговорил:

— Немцы меня из леса к берегу оттеснили. Обложили так, что я головы высунуть не мог. Подготовленные были черти, не чета тем, что в обычных частях. И, главное, знали, куда шли. Я до сих пор уверен, что карта у них была или описание четкое. Те из группы, что отсекали, могли несколько раз меня подстрелить или гранатами закидать, но не стали. Знали: погибну я — проснется Юма. Другая группа в это время к камню шла. Еще бы немного, и все. Вырваться удалось только через несколько часов. Я их перехватил у самого камня. Кстати, от того офицера, что с моноклем был, мне трофей достался.

В луче солнца блеснул металл, и к ногам академика упал короткий клинок. На тулье ручки яркими медными полосками выделялась свастика.

— Аненэрбе?

Участковый утвердительно кивнул.

— Ну а дальше ты уже меня нашел. После войны я сюда опять вернулся, хотя куда мне деваться-то? — Участковый пристально посмотрел на Олега, который, затаив дыхание, слушал их разговор. — Этого к себе возьмешь?

— Знаешь, чем занимаюсь? — Академик удивленно вскинул густые брови.

— Земля слухами полнится.

— Скорее всего возьму. Толковый растет. Да и с детских лет знаю.

— Тебе видней. Он, кстати, Юму видел и зову не поддался. Не заметил даже.

— Ты, часом, змею топором не убивал?

Вопрос академика поставил в тупик и так ничего не понимающего Олега.

— Ну да, с неделю назад зарубил одну.

— Вот и ответ тебе, Хорт.

— При чем тут змея? — Олег наконец пришел в себя от всей этой чехарды слов, обрушившихся на него.

Академик как бы нехотя, словно раскрывая чужую тайну, бросил:

— Поверье такое ходит, что человек, который змею топором убьет, может видеть оборотившихся и чарам не поддается.

Рев в глубине леса невольно заставил пригнуться. Олег испуганно озирался по сторонам, пытаясь определить источник страшного звука. Академик с участковым тревожно переглянулись.

— Он!

Хорт не ответил, лишь снова застыл, как тогда возле сосны, втягивая ноздрями воздух, а затем сквозь зубы бросил академику и Олегу:

— Быстро к берегу, и ждите меня там. Если не приду, значит, все, меня не ищите.

Участковый вдруг подошел к академику и обнял его.

— Спасибо, Стасик, за спасение. Тогда я тебя так и не смог поблагодарить. И прощай, больше мы с тобой не увидимся!

К удивлению Олега, Трофимов не отставал. Для такого, с Точки зрения Береста, старика он держался очень даже бодро. Ни сбившегося дыхания, ни стонов и просьб передохнуть. Легко перепархивал через поваленные деревья, без труда продирался через плотные заросли кустов. Через десять минут бешеного бега, когда даже у Олега в глазах поплыли красные круги, они выбежали на берег и упали рядом с раскопом, где Берест нашел могилу викингов.

Академик что-то говорил, но из-за шума в ушах от колотящегося сердца Олег его почти не слышал. Только после того, как Трофимов взял в ладони его лицо, он наконец смог сосредоточиться.

— Я пойду в лагерь, объявлю эвакуацию, а ты оставайся здесь. Хорт его сюда выведет, он только тут уязвим, в лесу его не возьмешь. Постарайся выжить и запомни, если вдруг найдешь рядом с собой черного щенка, отдай его Порфирьевне, пусть отнесет на заимку новому егерю.

Олег согласно кивнул, так и не поняв, при чем тут щенок, передвинул со спины мешавший сидеть топор и, привалившись к прохладному песку на насыпи раскопа, тяжело дыша, стал ждать Юму. Страха уже не было, лишь тело стало трясти в непонятно откуда взявшемся ознобе.

Зверь стоял на окраине леса. Недоверчиво нюхая воздух, он, видимо, не решался выйти на открытое пространство. Юма больше не рычал, лишь приподнялся на задние лапы, почти сравнявшись ростом с сосной, и с треском обрушился на землю, оголив половину дерева.

— Еще одно корсикко смерти. — Несмотря на колотивший его озноб, Олег усмехнулся. — Мое, наверное.

Тяжелый, раскачивающийся, со свистом выдыхавший воздух Юма шел не спеша. Выше Олега почти в два раза, он имел на удивление маленькую голову. И на медведя был похож лишь издали. Приблизившись к стоящему у раскопа Бересту, зверь вновь потянул воздух, по-медвежьи фыркнул и пошел вокруг человека. Не отрывая глаз, Олег поворачивался на месте, с удивлением вглядываясь в морду Юмы. В ней явно проступали человеческие черты. Почти не скошенный лоб, нос хоть и немного удлиненный, но с совершенно другим расположением ноздрей, губы расплылись в оскале, но зубы были без клыков. Вся морда была покрыта густой рыжевато-серой шерстью. Но главное — глаза. Они смотрели совершенно человеческим, холодным, оценивающим взглядом.

Олег покрепче сжал топорище и, почти не шелохнувшись, выдержал обдавшее его зловонное дыхание. Вдруг Юма остановился, глухо зарычал и приподнялся на задние лапы. Берест резко дернулся в сторону и едва успел отскочить. Грузная туша с неимоверной быстротой обрушилась на то место, где только что стоял Олег. Зверь, не обнаружив под собой тела человека, недоуменно обернулся и, заметив Береста с другой стороны раскопа, двинулся к нему.

Олег не знал, что ему делать. Бежать? Куда? В лесу он не сможет увернуться от Юмы, убежать по берегу озера, судя по прыти, таившейся в грузном звере, ему не удастся. Юма вновь приближался, покачиваясь, словно предвосхищая попытки Олега уйти в сторону. Бересту ничего не оставалось, как отступать, крепко сжимая топор. Споткнувшись о небольшой камень, Олег, пытаясь восстановить равновесие, на секунду потерял Юму из вида и не успел увернуться от страшного удара. Взмыв в воздух, он увидел лишь край яркого голубого неба и вдруг перевернувшуюся землю. Песок на раскопе смягчил удар, и Олег, несмотря на сильный ушиб, не потерял сознания. Топор отлетел куда-то в сторону. Берест засипел, пытаясь вдохнуть воздух в стиснутые, переставшие дышать легкие, и пополз в сторону. Зловонное дыхание вновь обдало Олега, и он перевернулся на спину. Юма стоял над ним. Оскал зверя сменился настоящим человеческим ртом. Олег мог поклясться, что из уст зверя шел настоящий смех, смех победителя, готовящегося убить потерявшую способность защищаться жертву. Воздух в легкие так и не поступал. Красные круги поплыли перед глазами, когда Юма поднялся на задние лапы, приготовившись обрушиться на человека, и тут, теряя сознание, он успел заметить метнувшуюся к Юме черную тень. Дикий рев зверя — последнее, что запомнил Олег.