— Что-то с памятью твоей стало? Изволь, помогу. Я — первый человек, которого ты отправил в параллельный мир. Всего на одну фазу сдвига. Ты, мой друг, в шутку называл меня параллелонавтом. — Гнев клокочет в груди, и я не сдерживаю иронии. — Помнишь, как выдавал мне пистолет, а я подделал твою подпись? — демонстрирую ему «ПМ» стволом вперед.

Феликс снова пытается закрыться бледной обезьяньей ручкой.

— Не цельтесь в меня, пожалуйста, — жалобно лопочет он. — Я вспомнил: Торин Владимир Сергеевич был моим соседом по лестничной площадке. Он поступал в университет на физфак, но провалился на экзаменах и уехал на Север на заработки. С тех пор я о нем ничего не слышал.

Медведь в бешенстве, кулак занесен. Чья-то крепкая рука перехватывает мою — Стен.

— Не лезь, сопляк!

— Остынь, Володя! Это не тот человек! Это не твой мир! Здесь свой Владимир Торин со своей судьбой!

Пар постепенно выходит из моих ноздрей.

Вдруг в комнате появляется бликующий всеми цветами радуги силуэт.

— Мне надоело ждать! — заявляет заказчик. — Не можете убить хозяина «Небес» — заказ аннулируется!

Ага, сейчас! Даю выход своему гневу — стреляю из «дыры» в живую статую. На какое-то мгновение она превращается в зеркальное изваяние, и удар моего оружия возвращается к нам. Кричит Феликс, валится с ног Стен, а я стою, не осознавая произошедшего. С одной стороны, тело немного ослабло, с другой — испытываю некоторое облегчение. Похоже, в растерянности и заказчик.

— «Старый»? Вот это номер! — восклицает он, выращивая из руки плазмоган.

Терпеть не могу, когда меня называют «старым». Верный «ПМ» стреляет первым, следом второй разряд из «черной дыры».

Все-таки я ошибся — мальчишке лет семь, и пуля вошла ему в правую глазницу. Рука дрогнула. Господи, за что мне такое наказание!

Сзади хрипит Феликс. Отраженный разряд «черной дыры» накрыл его медкомплекс, и я ничем не могу помочь. На полу вяло шевелится Стен. Оказывается, он рыжий: все тело покрыто оранжевыми кудрями! Дома подключимся к питанию и восстановимся. Моей силы хватит, чтобы дотащить его, и еще одна обойма есть в запасе. Я же с лего-кровью не от рождения, сил своих пока хватает. По мне лего те же костыли — чем больше с ними ходишь, тем больше слабеют ноги.

Прорвемся! Пусть только сунутся! Это вам не игрушки.

— Владимир! — Феликс подзывает меня к себе. — Я был хирургом, я не физик, я изобрел лего-кровь. Только представь — механические стволовые клетки, восстанавливающие любую утраченную конечность или утраченный орган. Я не знал, что из нее сделают компьютеры нового поколения… Они превратили детей в терминаторов… Дети стали постоянно играть…

— Родители возмущались. Возникли «детские бунты». Знаю я вашу историю, знаю, — печально киваю головой.

— Я пытался все изменить, но они постоянно атаковали мои программы, взламывали коды…

— Они по-прежнему играли, а новые коды воспринимали как новые уровни. Дети, блин…

Горючие слезы потекли по маленькому личику карлика.

— Я пытался… хотел изменить к лучшему…

Взгляд хирурга постепенно мутнел, угасал. Голос превращался в неуловимый лепет, тонкие пальчики в последнем порыве схватили меня за руку, покрытую густыми русыми волосами.

— Не бросайте их… не бросайте… они дети…

У Феликса даже хватило сил приподняться, но смерть уже стояла у изголовья.

Не бросайте… А что мне делать с этой оравой игрунков? Они же просто порвут, если отобрать у них компы? Воспитать отряд истребителей, устроить диктатуру — новая игра такая. И что? Запрещенное порождает спрос.

Черт-те что! Жизнь полна сюрпризов.

В зале нас встретила охрана. Три здоровяка хлопали на меня глазами, стискивая в потных ладонях деструкторы. С одной стороны, нас следует расстрелять, с другой — мы теперь хозяева «Небес» и распоряжаемся, как хотим. Правило сильнейшего! Остальная братия, лишенная игрушек, забилась по углам обесточенных виртсцен, стреляя в меня волчьими глазками. Куда подевались ослиные уши и лазерные мечи? Где страшные звериные морды? В одно мгновение киборги превратились в стадо лохматых обезьян, в мартышек.

Развернуться и уйти — проще всего. Сначала тус-бар разнесут в щепы. Потом соберут несколько похожих, и все пойдет по новому кругу.

— Опусти, — отозвался Стен. Я тащил напарника на плече.

Мальчишка расправил плечи, насмешливо глядя на меня.

— Дело сделано, «старый».

Его рыжий волос уже перестроился в камуфляж, в руках возникла вторая обойма от «ПМа». Почему меня это не удивляет?

Стен сделал несколько ловких движений, изображая ката карате.

— Я готовился тщательно, но мне не хватало помощника, — начал он, глядя исподлобья своими блеклыми глазами. — Я знал, что хозяин «Небес» «старый» и справиться с ним нелегко. Долго искал подходы, пока не наткнулся на тебя. Потом нашел лоха, мечтающего о «Небесах». Информация все равно сочится, и все думали на кого угодно, только не на меня.

Тонкие бескровные губы растянулись в довольной улыбке.

— Кто ищет — тот найдет. С тобой мне сказочно повезло. Такой преданный, такой умный, сильный дауни. Ха-ха! Ты не против, если я теперь буду пить из твоего черепа коктейль? Из черепа настоящего «старого»!

Он чувствовал себя леопардом, львом, богом, в руках которого моя судьба, судьба мира. Он играл гибким телом, красовался крепкими мышцами и ждал моих слов. Нужны ли слова, когда на кону твой череп? И потом: я не люблю, когда меня называют «старым»!

Стен успел увернуться от стула — и все же не был готов к тому, что я не стану с ним беседовать. Стрелок ждал моего удивления, моих вопросов, моих просьб. Ему хотелось похвастать своим умом, своей проницательностью. Мальчишка! Обычный мальчишка! Жизнь полна неожиданностей! Будь готов к этому.

Я не остановился, круша его оборону. Охрана по-прежнему стояла в сторонке, не вмешиваясь в игры богов. Стрелок готовился тщательно, изучил многие приемы, накачал тело, но он явно не учел моей ярости, ненависти, моего гнева. Злой мир, злые дети, и я злой.

В настоящем поединке решают мгновения: Стен успел превратить одежду в бронежилет — поздно. «ПМ» имеет восемь патронов, и зря напарник пренебрегал им. Пуля вошла Стрелку в левую бровь. Господи, за что мне все это! За что!

Из темных углов бара блестели испуганные, широко распахнутые глаза.

— Ну! Кто еще желает мой череп?! — взревел я, сжимая сбитые кулаки.

Вот все и решилось.

— Эй, «старый»! — Знакомая девчонка проковыляла ко мне. — Теперь ты хозяин, да? А меня вернешь на службу? Я больше так не попадусь. Я обещаю.

Ритка! Как она похожа на Ритку.

— Тебя как звать-то?

Она нервно дернула плечом, избегая прямого взгляда:

— Тари.

Почти похоже.

— Возьму, Тари, возьму, но ты должна поклясться, что будешь прилежной девочкой.

Кто-то хохотнул, кто-то бросил нехорошую фразу в адрес девчонки.

— Да пошел ты! — прошипела она сквозь зубы.

Тьфу ты! Обезьянник! Осталось зареветь страшным голосом, стуча себя в волосатую грудь. Я теперь альфа-самец!

Германия, Вестфальская низменность, замок Вевельсбург.

— Ты — не сегодня, и ты — не завтра. Ты — это тысяча лет до тебя и тысяча лет после тебя. За тысячу лет до тебя твоя кровь охранялась, чтобы ты стал таким, какой ты есть. Храни свою кровь так, чтобы спустя тысячу лет после тебя наследники знали, за что благодарить тебя…

Человек в форме штандартенфюрера СС отвернулся от стены, на которой были выгравированы эти слова, и взглянул на массивные напольные часы, стоящие в углу комнаты. Обе стрелки вплотную приблизились к двенадцати. Барон Дитрих фон Брандт вот уже десять минут ждал аудиенции Магистра.

Штандартенфюрер покосился на дверь кабинета. Дитрих только вчера вечером вернулся из Дахау, поездка выдалась крайне утомительной, и он надеялся отдохнуть хотя бы пару дней. Однако утром его вызвали в замок.