— Брешешь, тварь, — зашипела Люба, — он вчера во сне твоё имя бормотал…

Я вздохнула. Ну а я что могу поделать? Кто знает, что там снилось моему зомби?

— В общем, я тебя предупредила, — продолжала ревнивая жена, — ещё раз увижу, тебе не жить.

И она кинула трубку.

Я на миг оцепенела. А потом расхохоталась — нервы уже просто не справлялись с количеством угроз на сегодня. Я хохотала, сползая спиной по стене, уронив трубку на пол, пока на распласталась по нему. Кое как с трудом успокоилась Ну вот, одна проблема — минус, одна — плюс. Интересно, а и впрямь, отчего Аскольд меня во сне зовёт? Что ему приснилось, а?

Продолжая глупо улыбаться, я встала, положила трубку на телефон и, отмахнувшись от мыслей — потом, всё потом! — всё-таки (подсознательно ожидая ещё какой-нибудь неурядицы) добралась до комнаты. Упала прямо на ковёр и ушла в себя.

Когда я открыла глаза, был вечер, предзакатные часы. Похоже, я уснула.

Мамы ещё не было.

Солнечные последние лучи, прежде чем скрыться окончательно за крышей соседнего дома, раскрасили подоконник в жёлтый цвет, а часть комнаты со светло-бежевым ковром и противоположную стену — в пламенно оранжевый. Я подошла к окну, потягиваясь.

Чувствовала себя на редкость прекрасно. Подумала о том, что сегодня произошло — и словно не со мной это случилось — как-то всё было далеко и неправдоподобно.

Настроение благодушное, от тошноты и недомогания не осталось и следа.

Я улыбнулась и решила перекусить. А в самый разгар моего скромного (макароны с сыром) ужина пришла мама.

Усталая, она втащила тяжёлые сумки в прихожую и заворчала, наткнувшись на мои кроссовки. Я нехотя встала и помогла ей затащить пакеты в кухню. Пока она разгружала продукты, я молча накладывала ей поесть.

Мы вообще разговаривали совсем мало, только по необходимости. Никого из нас это не напрягало. Слишком мало у нас было общих тем и дежурных вопросов-ответов вполне хватало.

— Не работа, а дурдом, — бросила мама, покосившись на меня, — а ты чего так рано?

Я обычно возвращалась позже неё.

— Кемаль отпустил, — пожала плечами.

Мама скрылась в ванной, разделась и помыла руки. Я поспешила поскорее доесть свою порцию, не хотелось ужинать вместе, что-то гнетущее витало в воздухе. Когда мама зашла в кухню и села за стол, я поставила пустую тарелку в мойку и попыталась прошмыгнуть мимо неё, но мама ухватила меня за руку и грозно рявкнула.

— Стой. Вилка! Ну-ка, сядь…

— Ну что ещё? — вздохнула я, садясь на стул.

— А ты вообще сегодня была на работе? — с подозрением спросила мама.

— Была, — «удивилась» я.

— А если я позвоню Кемалю?

— С какой это радости?! — я начала закипать.

Стремление матери меня контролировать и лезть в мою жизнь иногда выводило меня из себя.

— Не верится мне что-то. Много врёшь в последнее время. Вчера явилась непонятно в каком виде, сегодня дома торчишь. Смотри, если узнаю, что тебя выгнали…

— И что тогда?! — я вскочила, вся пылая, — что ты сделаешь?

— Сядь!

— Не лезь в мою жизнь, ясно? — задыхаясь проговорила я, от ярости в глазах замельтешили мурашки, — это не твоё дело, где я бываю и что делаю. Я по крайней мере дома всегда веду себя прилично.

— Вилка!

У мамы было посеревшее лицо, я только сейчас заметила, какой у неё усталый вид и мешки под глазами. Что-то ёкнуло внутри, но меня уже «понесло».

— И не надо делать вид, что ты обо мне беспокоишься, — усмехнулась я, — не поверю… Я тебя не интересую ни на грош!

— В последнее время ты стала такой жестокой, дочка… — вдруг тихо проговорила мама, опустила глаза и начала есть.

Я осеклась, не зная, что сказать. Комок застрял в горле.

— Не от хорошей жизни! — буркнула я и метнулась прочь из кухни.

Уже в комнате я перевела дух и уселась на кровать.

«В последнее время ты стала такой жестокой…» — звучал у меня в голове голос мамы. Неужели это правда? Неужели я слишком изменилась? Настолько, что даже мама, которая в последние годы не обращала на меня внимания, почувствовала разницу между той, прежней Вилкой и мной сегодняшней?

Да нет, ерунда какая-то.

У меня всё хорошо, я такая же, как и раньше. А если кому-то что-то не нравится — его проблемы.

Я легла на спину, закинула руки за голову и унеслась мыслями в Школу. Сегодня я расскажу Стефану о развязке. О том, как я разделалась со своей проблемой. Он может по праву гордиться своей ученицей!

И вдруг в памяти всплыл и прозвенел в голове голос Лины, вельвы из Тёмного Леса:

«Когда ранят тело — не позволяй пораниться душе».

Она знала тогда о том, что должно было произойти. И предупредила. Но последовала ли я её совету? Не знаю. Уже поздно делать выводы. И лучше об этом не думать…

Тёмный Лес встретил меня приветливо. Словно с плеч упал груз дневных забот и происшествий. Здесь было привычно спокойно и надёжно.

По пути к домику Воинов под ноги попался зазевавшийся гоблин. Они вообще «зевают» редко, так что вполне можно считать нашу встречу неслыханной удачей для меня. Я мгновенно присела и сцапала негодника за уши.

— Ага! Это ведь ты меня напугал тогда!

— Ничего не я!!! — заверещал гоблин.

— Я тебя узнала! — а сама подумала, что все они на одну рожицу и один на всех — зловредный характер.

— Ничего не узнала! Пусти!!! — извивался пакостник в моих руках.

— Чёрт с тобой, катись! У меня сегодня настроение хорошее, — усмехнулась я, — но если попадёшься в плохое, да ещё и напугать вздумаешь, за себя не отвечаю, голову оторву, ясно?

— Понял! Больше не буду пугать! — с потрохами выдал себя малыш.

Но я его уже отпустила и позволила юркнуть в кусты.

Посмеиваясь, продолжила путь. Если кто-то не знает, то пойманный гоблин согласен на всё ради своей свободы, важно не растеряться и поставить выгодные для себя условия. Но у меня сегодня и впрямь благодушное настроение, а потому отпустила с миром. Уверена, он это оценит. И собратьям расскажет — так что спокойная жизнь в Лесу мне отныне обеспечена. Это ещё больше подняло мне настроение.

В домик я ворвалась, как ураган, в совершенной бодрости духа и полна уверенности в себе. В главной комнате никого не было, зато из нашей с девчонками доносились голоса. Я не любительница подслушивать, а потому сразу вошла, предварительно стукнув пару раз по двери.

Жанна и Анжелка валялись на своих кроватях и, судя по лицам, трепались ни о чём.

— А, Вилка, привет… — улыбнулась Жанна, — мы сегодня первые. Падай!

Я бухнулась на свою кровать, закинув ноги на спинку.

Девчонки тут же продолжили свою излюбленную тему: парней.

— А мои любимые братики-близняшки Стёпка с Федей уехали к матери в деревню, — начала Жанна, — так что в выходные я буду одна… Жаль, они такие милые. Впрочем, они совсем не хотели ехать. Но я послала, чтоб не вызывать к себе пристальное внимание их матушки. Вдруг встревожится, отчего её мальчики перестали к ней приезжать… Ладно, найду себе пока на время кого-нибудь… одноразового.

Она сладко потянулась.

— Жестока, подруга! — усмехнулась Анжела, — я пока своего Филиппа не выдою, на других отвлекаться не собираюсь.

— А что Артур думает о твоём Филиппе? — ехидно поддела подругу Жанна.

— А что Артур? — пожала та плечами, — кто он мне такой?

«Знаем-знаем» — как бы говоря, прищурилась Жанна, но вслух не произнесла. Я же вспомнила о своём знакомстве с Женей.

— Девчонки… — вдруг моментально, хоть и несмело вырвалось у меня, — а как…

Но тут я вдруг испугалась, хотела уже пойти на попятную, однако Жанна с Анжелой уставились в упор, ожидая продолжения. Я вздохнула и решила идти до конца.

— А как пить мужчин, ну так, чтоб регулярно и понемногу? Держать около себя и подпитываться от них постоянно…

— Ого! — воскликнула Анжелка с усмешкой, — Вилка наша созрела для отношений с мужчинами?