Профессор шёл. Единорог повернулся в нашу сторону и, казалось, ждал его, чуть подрагивая, покачивая рогом, терпеливо ожидал. За пару шагов до мечты Карамур замер, встал как вкопанный, протянул руку, а потом, словно боясь спугнуть видение, робко сделал шаг…ещё один…

Я осознала, что не дышу.

Его пальцы, дрожащие, высохшие, скрюченные пальцы, коснулись нежного волнистого каскада гривы единорога, утонули в ней. Чудесное существо наклонило голову навстречу прикосновению, потёрлось.

Отсюда фигурка профессора казалась небольшой, но я чувствовала, как слёзы скатываются по его щекам, как вздрагивает от них всё тело, он протянул вторую руку, трогательно и осторожно, как ребёнка, обнял единорога за шею и оба замерли так, словно слившись в одно целое. А пальцы Карамура продолжали перебирать локоны гривы, гладить их, я словно бы ощутила, как в его руки входит свет, окутывает, передаётся каждому из нас, стоящих наверху. Я ощущала его руками шёлк холки, его щекой бархат шёрстки, вдыхала его запах — тонкий цветочный аромат…Я видела его глазами белоснежное облако и мудрые глубокие глаза Легенды Школы.

Каждый из присутствующих воспринимал сейчас и чувствовал то же самое. Поистине, это был подарок всем и каждому из нас в отдельности.

Я тоже плакала.

И поняла в этот момент, что то, ради чего мы здесь, произошло уже. Остальное — для тех, кто хочет остаться. Нам же было пора уходить.

Поймав взгляд Сергея, взяла его за руку и потёрла кольцо.

Я так и открыла глаза, вернувшись в серое, только-только проясняющееся, утро нашей реальности, с ощущением шелковистой, нежной почти невесомой холки белого единорога, струящейся между пальцами. Лежала, замирающим сердцем ощущая, как Сергей тоже открыл глаза, но мы молчали, смакуя в себе последние мгновения красоты увиденного, наслаждаясь состоянием блаженства и умиротворения.

Потом вернулся и Волька. Я тихо сняла кольцо с пальца и протянула ему, «на лету» прочитавшему моё желание и протянувшему с готовностью руку.

Потом мы дружно поднялись, но из комнаты выйти не спешили, некоторое время ещё сидели на полу, смакуя последние отголоски только что пережитого.

— Спасибо тебе, Воль… — сказала я искренне, — это действительно чудо!

— Я придумал его для одного человека…

— Карамура, — утвердительно произнесла я.

— Да. Он был мне истинным другом в той реальности, только он, и мне захотелось подарить ему счастливое мгновение. Сначала думал: не отберу ли смысл всей его жизни — право самому вывести белого единорога. Но потом, однажды, увидел: как он начал уже отчаиваться и сомневаться в реальности легенды, когда попытка за попыткой у него шли прахом. Сначала — чёрные единороги, а после того, как Марта перестала помогать Тёмным — обычные, серые…

— Ты всё правильно сделал, — я сжала руку парня, — видел, какие у него были глаза? Видел, ЧТО в них засветилось? ВЕРА! Счастье и блаженный покой.

— Да, ради них стоило пойти на этот шаг. Серёг, ты что скажешь?

— Ммм, — хохотнул Сергей, — ребята, дайте в себя прийти! Я с таким ни в снах, ни видениях не сталкивался…

— Кстати о снах! — воскликнула, вспомнив, — мне же всё это снилось! В новогоднюю ночь. Один в один, до мельчайших деталей!

— В новогоднюю ночь всегда снятся чудеса… — пробормотал Волька, — ну, ребятки, вы тут ещё обсудите, а мне нужно бежать, решить до поезда кое-какие дела. К шести вечера всем, желающим отправиться на встречу со Стефаном, как штык быть на Московском вокзале.

От завтрака наотрез отказался и через пару минут убежал.

А Серёжка увлёк было меня обратно на пол, но я засопротивлялась, впрочем, не очень убедительно. А потом подумала — а что нам мешает?

И только подумала, как помеха не замедлила возникнуть. Из моей комнаты донеслась трель мобильника.

Вздохнув, я высвободилась, чмокнула любимого в нос и кинулась опрометью туда.

Вдруг мама звонит?

Знала бы, кто — не обратила бы внимания, уши бы заткнула. Это был Женька, ненадолго же его хватило…

— Виолетта, ты приснилась мне сегодня, — без предисловий выпалил Женька.

— Перекрестись и спи дальше, — буркнула хмуро. Где-где, а в его снах я точно не по собственному желанию…

— Послушай, я хочу очень серьёзно поговорить с тобой! — не обращая внимания на мою интонацию, чётко и решительно произнёс собеседник. И почему эта решительность мне, простите за каламбур, решительно не нравится?

Я, держа плечом трубку, зябко закуталась в брошенную неподалёку рубашку Сергея, улыбнувшись, вдохнув его запах.

— А надо ли? Мне показалось в последнюю, — я сделала ударение на слове «последнюю», — нашу встречу мы всё расставили по местам…

— Нет-нет, больше не стану требовать, чтоб ты учила меня. Я по другому поводу.

«Да уж, тебе только дай возможность найти повод…»

— Жень, я сегодня на пару дней уезжаю в Москву. Так что у меня не так много времени. Может, как вернусь?

— Нет! — рявкнул он неожиданно, так, что я аж вздрогнула, — сегодня! Просто я сейчас совершенно случайно совсем неподалёку! Пожалуйста, спустись…

«Ага, случайно… В шесть утра!»

— Хорошо, я с тобой встречусь, только ты будь добр, сформулируй своё дело ко мне по возможности кратко и лаконично, договорились?

Отсоединившись и поспешно одевшись, отправилась в комнату и «обрадовала» ожидающего под одеялом Сергея, что срочно отойду по делам. Ненадолго.

— Совсем забыл! — крикнул мне вслед мой ненаглядный, — сегодня обещали с утра заглянуть Алиса с Витом…

— Передавай им горячий привет! — и я выскочила на лестничную площадку.

Почему каждый раз, как я прохожу мимо двери квартиры Клары, у меня возникает стойкое ощущение, что за мной следят? Поздно, Кларочка, слишком поздно и зря всё это. Можешь уже не беспокоиться и расслабиться. И так ваша взяла — я теперь на стороне Сергея и больше вам не враг и не конкурент…

Февральское раннее утро было хоть и серым, хрустящим, но уже не столь варварски морозным, как предыдущие, как вся зима. Снег лежал ещё, но тонкой грязной корочкой, лопавшейся под ногами, а нового, судя по чистому ясному небу, ожидать не приходилось. По крайней мере, сегодня точно. Кроме редких прохожих, ранний час встречали ещё и стаи ворон, кружащиеся над головой, изредка присаживающиеся на деревья и провода, передохнуть, а потом вновь разрисовывающие небо замысловатыми кругами и узорами. Я шла и жалела, что не выпила «на дорожку» хотя бы чаю — желудок возмущённо урчал и сжимался.

Женька ждал меня в условленном месте, на стройке в соседнем дворе. Конечно, можно было бы назначить встречу в какой-нибудь кафешке, но, во-первых, ещё слишком рано и вряд ли есть открытая поблизости, а во-вторых, там слишком велик риск «случайно» встретиться с той же Кларой, к примеру… Она тут же донесёт Сергею о моём тайном свидании, а в прошлый раз, помнится, это привело к охлаждению и отчуждению между нами. Почти убеждена, что в этот раз нас никто так просто не разведёт, однако зачем рисковать? Да и на замершей стройке трудновато непрошеным гостям «проходить мимо случайно».

При виде меня, Женькино лицо пошло пятнами, он как-то угловато, несмело шагнул навстречу (может побаивался меня после того случая на крыше?). А потом он вынул из-за спины красивую, столь неестественно выглядящую в таком месте, в это время суток и года, красную розу на длинном стебле, и протянул мне.

Я на миг остолбенела, а потом набрала в грудь побольше воздуха и решила идти в наступление.

— Женя, это ещё что?!

— Ви-виолетта… — пробормотал он, заикаясь, — я хочу поговорить… о наших отношениях…

— Жень, я думаю, нам лучше прекратить всякие отношения, — тихо сказала я, не обращая внимания на цветок, с трудом заставляя себя твёрдо смотреть ему в глаза.

Парень побледнел, и улыбка сползла с лица. Так и не принятая мной роза упала на землю.

— Что? Почему?

— Потому что так надо. Это абсурд… — я сделала несколько шагов в сторону, стараясь ходьбой утихомирить что-то, рвущееся изнутри, — у нас нет никакого будущего, и даже дружба больше невозможна.