С рёвом разбрасывая ошмётки, проходческий комбайн вгрызался в толщу скалы; но стоило буру перегреться, как его, пусть иногда на считанные секунды, выключали. Техника нуждалась в отдыхе, требовала его. Техника — но не люди. Они работали третий час кряду: самозабвенно, на пределе возможностей.

Оттерев со лба пот, Алекс Кемстов перехватил отбойный молоток, и тот вновь послушно застрекотал в руках. Откалывал, дробил, сметал с пути куски породы и методично — сантиметр за сантиметром — продвигался вперёд. Целых два нормо-дня — столь серьёзного отставания от плана выработки за свои тридцать четыре года, половина из которых прошли здесь, в шахтах, Алекс не припоминал. Два нормо-дня, полтора десятка часов застилающего взор пота, напряжения мышц, давили сильней, чем твердь над головой на крепи тоннеля. Отставание требовалось наверстать, и не только дабы уберечься от позора переработок, не просто чтоб сохранить львиную долю собственного жалования — с такой потерей Алекс ещё мог смириться — но нельзя было подвести других. Уповать давно уже стоило лишь на удачу, а та будто бы с концами отвернулась от бригады.

Тарахтенье комбайна сделалось вдруг громче, и с надрывом заскрипели, проворачиваясь всё более разреженно, лезвия коронки.

— Пять градусов вправо! — разнеслось по забою. — Тридцать мощности!

Через плечо Алекс видел, как бур отвели и тут же подогнали обратно. За холостыми оборотами вновь последовал натужный вой, будто цепи привода вот-вот лопнут.

— Не идёт!

— Стоп! Всем стоп, комбайн на исходную! — расслышал Алекс и опустил отбойник.

Прекратив работу, шахтёры обернулись. Голос принадлежал начальнице бригады Агате Отис: крепкой, широкоплечей женщине на середине четвёртого десятка с плоским лицом и густыми бровями. Затолкав обратно под каску локон пепельно-чёрных волос, она подозвала одного из шахтёров:

— Борис, глянь, что там!

Полноватый шахтёр Борис Кравич, на котором в бригаде лежали обязанности взрывотехника, отдал товарищу лопату; выйдя в забой, принялся ощупывать место, куда только что упиралась коронка.

— Ну, чего? — спросила Агата нетерпеливо.

— Да… Твёрдый, зараза. И здоровенный, куба четыре будет.

— Справишься?

— Тут нужна трёшка. Не меньше.

— Прошу, скажи, что она у тебя есть.

Взрывотехник развёл руками:

— Увы, сплошная мелочёвка осталась.

— Ух, и встряли ведь! Давай пулей на склад!

Глядя вслед Борису, грузный силуэт которого вскоре скрылся за изгибом штрека, Агата помрачнела. Казалось, расположение её духа, катившееся под откос в течение всей смены, вот-вот грозило достигнуть предельно низкой отметки.

— Расчистите побольше места у булыжника, — махнула она двоим шахтёрам впереди Алекса. — Ян, а ты приготовь шнур. Остальные — пока ждём.

Застрекотали отбойники. Алекс поспешил выйти из забоя и в невысоком, освещённом редкими лампами тоннеле примостился рядом с Тимуром Сайресом; друзья со школы, сегодня они едва успели перекинуться парой слов. Бригадный инженер достал и расстелил на коленях чертёж с планом шахты. Грубая бумага была вся испещрена закорючками карандашных пометок: цифрами, буквами, условными знаками.

— Думаешь, угол не тот взяли? — поинтересовался Алекс.

— Думаю, не то направление, — сказал инженер, не отрываясь от схемы. — Какой смысл копать под посёлок, если вся руда теперь на внешней стороне?

— Там нет свободных участков, Агата на днях по новой узнавала. И руды там, говорят, не сильно больше.

— Всё больше, чем ничего, — Тимур сложил чертёж в планшет. — Шлак сплошной, три вагонетки порожняка!

Вскоре вернулся Борис — крепить заряд повышенной мощности. Протянул шнур к коробочке взрывателя. Бригадирша то и дело поглядывала на часы — было заметно, как сильно отсрочка действует ей на нервы.

Наконец, все укрылись на безопасном расстоянии; подняв детонатор, Борис дёрнул за ручку. Тоннель окатило волной жара и пыли, застучала по каскам каменная крошка.

Стоило Алексу войти обратно в забой, как сразу же бросились в глаза трещины. Много трещин: узором они покрывали не только подорванную глыбу, но и весь торец штрека до боковых стен. Некоторые, особо длинные, спускались на пол.

Заметили это, судя по озадаченному говору, едва ли не все.

Борис энергично теребил короткую бороду, как если бы намеревался вырвать её с корнем:

— Странно. Не рассчитывал, чтобы вот… вот прямо так…

— Неплохо-неплохо ты его, — кто-то из шахтёров присвистнул. — Сейчас быстренько раскидаем.

А Агата уже высилась в забое с отбойным молотком в руках; стержень смотрел вглубь широкой трещины на месте взрыва.

— Руда, — только и заявила бригадирша прежде, чем нажать на рычаг. Пока её отбойник кромсал глыбу, озадаченные шахтёры пробовали различить во всё расширяющейся щели хотя бы намёк на фламмий.

— Где? Где ты её видишь-то? — спросил Ян, оператор стоящего без работы бура, как только стрёкот умолк.

Пропустив вопрос мимо ушей, Агата затребовала кирку. Взяла из рук Тимура инструмент, размахнулась и ударила по глыбе вдоль разлома. Со стены отпал кусок камня, обнажив под собой породу, которая в лучах нашлемных фонариков едва заметно переливалась синевой. Это мерцание было единственным, что внешне роднило фламмиемую руду со сверхпрочным металлом, из неё производящимся.

Свод тоннеля задрожал от гвалта радостных возгласов; шахтёры подались вперёд, к забою.

— Не перестаю ей удивляться, — прошептал Алекс Тимуру на ухо. — Будто по запаху чует!

— Ай да Агата! — улыбался во весь рот Борис.

Невозмутимость сохраняла лишь сама бригадирша. Сидя на корточках, она ладонью вела по шероховатой поверхности скола:

— Комбайн на исходную! Дадим на двадцать градусов вле… — прервалась она на полуслове. Пальцы застыли над трещиной.

— Что такое? — в голос спросили Алекс и Тимур.

Пару секунд Агата не шевелилась, затем произнесла, одними губами:

— Огонь есть?

Борис, после недолгой схватки с содержимым карманов комбинезона, извлёк и вручил бригадирше коробо́к. Резким движением она зажгла спичку прямо о камень, поднесла к расколу.

Пламя заколыхалось.

— Это ещё что значит? — проговорил один из шахтёров растерянно.

— Там за стеной — пустота, — ответил Тимур.

Борис вновь принялся озадаченно мусолить бороду:

— На такой-то глубине… да ну!

— А вот огонь с тобой не согласен.

— Скоро выясним, — прервала их Агата. Тон бригадирши оставался уверенным, хотя полностью скрыть недоумение ей едва ли было бы под силу — а возможно, она и не пыталась. — Попробуем расширить, потом вгоним туда бур.

Место Агаты занял Алекс — отбойным молотком он стал крушить всё новые куски породы вокруг расщелины. Борис и ещё один шахтёр трудились с ним бок о бок, таким же способом обрабатывая соседние трещины.

Прошла минута-другая.

— Стоп! — крикнула Агата. — Я, кажется, что-то слышала.

Все три инструмента затихли, но в наступившем безмолвии слух Алекса не уловил ничего необычного — лишь еле различимым эхом рокотал в соседнем штреке проходческий комбайн.

— Смотрите! — оживился вдруг Тимур. Его палец был направлен вниз, к полу. Трещины там стали заметно длиннее, а одна, на которую показывал инженер, ещё и раздвоилась, как язык гадюки.

— Ничего не понимаю… — он судорожно потянулся к планшету с чертежом.

А Алекс с Борисом уже снова были в забое, двое других шахтёров помогали расширять трещину, похожую теперь скорее на небольшой раскол. Агата наблюдала со стороны, не вмешиваясь.

— Тащи лом, — сказал Алекс взрывотехнику.

Тот принёс и вогнал в щель: хватило на половину длины инструмента. Алекс тем временем взялся за кувалду.

— Бей! — отвернувшись, Борис стиснул лом.

Грянул удар, за которым — оглушительный треск. Всё вокруг задрожало, стало осыпаться, разваливаться. Земля ушла у Алекса из-под ног, и вот он почувствовал, что летит вниз.