— Полуденные новости, главная тема, — приказал Марк отчётливо, и в светящемся прямоугольнике тотчас замелькали изображения.

Где-то за тысячи километров, в другом часовом поясе, день клонился к закату, и полуденный выпуск новостей наверняка уже уступил место очередному сериалу или ток-шоу. На этот раз ожидания не подвели Марка: картинка замерла, показав ведущую — она говорила на фоне прозрачной стены, за которой выступали силуэты небоскребов; пиджак сидел на ведущей так же безупречно, как и всегда. Из динамиков коммуникатора выплеснулся голос:

«Главной темой дня остаётся вооружённое нападение радикальных сепаратистов на одно из месторождений фламмия на Территории исключительных полномочий Корпорации. Напомним, этим утром на базу экспедиционных сил Республики на границе Территории исключительных полномочий прибыл состав с сотрудниками Корпорации, которым удалось бежать из захваченного сепаратистами рабочего посёлка».

Изображение сменилось. Теперь в кадре стоял не кто иной, как Энцель, а за его спиной виднелись вагоны состава с отчётливо заметными следами от пуль. Сам Энцель выглядел совершенно разбитым и жалким: покрасневшие глаза, испорченная шинель.

«Настоящие звери, никого не щадили! Мы едва ноги унесли, чудом удалось отбить поезд!» — тараторил он без устали, но смена кадра оборвала эти излияния — очевидно, далеко не полную их версию.

Возник большой зал, заполненный людьми в строгих костюмах, бессистемная с виду возня; некоторые по очереди вещают с высокой трибуны. Фоном — снова речь ведущей:

«Согласно пятьдесят третьему пункту так называемого Пакта о Корпорации, регламентирующего её деятельность, Республика и Континентальный Альянс имеют право на вмешательство, если Корпорация оказывается не в состоянии уладить возникшую чрезвычайную ситуацию своими силами. В соответствии с названным положением, этим утром на экстренном заседании Совета Республики было дано разрешение правительству ввести экспедиционный корпус на Территорию исключительных полномочий с целью как можно скорее остановить кровопролитие. Это беспрецедентный случай за всё время, что существует Корпорация. Корреспонденты нашего канала будут в прямом эфире освещать ход операции.»

Изображение сменилось видами города — низкой, но плотной застройки из домов с двускатными крышами — на холмах, что плавно спускались к реке.

«Между тем решение Совета вызвало резко недружественную реакцию со стороны Канцелярии по внешним делам Континентального Альянса. Генеральный канцлер Брамп Каннт назвал наши действия, цитата, несогласованными и потому провокационными, нарушением суверенитета его страны, конец цитаты. При всей своей абсурдности, данное заявление на текущий момент так и остаётся без разъяснений — и это при том, что никакой официальной юрисдикции над территорией, находящейся согласно Пакту в исключительном пользовании Корпорации, Альянс по очевидным причинам не имеет и иметь не может».

На экране возникла усадьба с круглыми мраморными колоннами, на площадку перед которой приземляется чёрный аэромобиль-лимузин. C заднего ряда вылезает человек в костюме, идёт ко входу.

«Буквально несколько минут назад поступило подтверждение, что наш посол в Альянсе был вызван для вручения ноты протеста. Местные источники сообщают о том, что правительство страны отдало приказ о переводе армии и воздушного флота в повышенную боевую готовность. Позиция Республики по сложившейся ситуации остаётся…»

Лавина текста изливалась столь быстро, что Алекс с большим трудом улавливал речь ведущей. Но одно слово слух выхватил моментально:

«Республика».

Будто следуя за ходом его мыслей, мужчина, на столе перед которым лежал карабин, повернулся к Марку:

— Ты что, оттуда? Из Республики?

Ошеломлённый тем, что услышал за последние минуты, юноша жестом погасил проектор. И ответил рассеянно, всё ещё не приходя в себя:

— Я? Да, оттуда…

— Республиканец, — пробормотал Алекс. — Так ты республиканец!

Эти слова отрезвили Марка, и он с ужасом понял, какой нож вогнал самому себе в спину.

— Нет, нет! — словно защищаясь от удара, он выставил перед собой ладони. — Это ничего не значит! Войны давно нет, она закончилась полторы сотни лет назад! Всё, что внушали вам здесь — это мираж. Неужели вы до сих пор не поняли?

— Чего? Безумец! — Филипп ударил кулаком по столу.

— Если её нет, зачем тогда им было готовить нас к ней, обучать? — выкрикнул ещё кто-то.

— Это часть их задумки! Вас действительно готовили к войне. Но не к настоящей, реальной войне, а грядущей, лишь вероятной. Готовили, понимая, что рано или поздно не избежать конфликта с теми, кто очень хочет владеть этими рудниками. И тогда на защиту от вторжения за неимением выбора призвали бы вас: заставили бы сражаться против кого угодно всё той же ложью, с помощью которой десятилетиями манипулируют вами, вашим самосознанием!..

Вокруг все вскакивали с мест, но Алекс сидел, точно прикованный. Ни единый мускул не дрогнул на его лице.

— Энцель работал на республиканцев. Вызвал их сюда, чтобы расправиться с нами. А теперь, когда он бежал, появляешься ты и точно знаешь, где прячут Мари. Знаешь самого Энцеля. Заявляешь, что только тебе известно, как нам нужно поступать, а как нет. Я вижу в этом странную закономерность.

— Нет же, нет, это не так! Они вводят войска — всё это было Энцелем просчитано, — закричал Марк в исступлении. — Энцель водит Республику за нос ровно так же, как и вас! Это всё — часть его замысла!

Алекс медленно поднялся со стула.

— У Энцеля было много замыслов. Все они провалились. А прямо сейчас я смотрю на очередной из них — его ждёт та же участь!

— Не делайте этого! Вы себя погубите! — Марк почувствовал, как чьи-то сильные руки хватают его под локти, тянут вверх. — Слышите, вы погубите себя и остальных!

— Нас не запугать. Только не теперь. Можешь так и передать своему Энцелю. Хотя я уверен, что встречусь с ним раньше. И встреча станет для него последней, — Алекс безучастно смотрел, как юношу скручивают. Мари сидела бледная как лист бумаги.

— Опомнитесь, он же только этого и ждёт, ему только это и нужно! — кричал Марк, слабо брыкаясь локтями.

— Швырните его к остальным, — приказал Алекс. — И заберите эту штуку с его запястья — мало ли, что ещё она умеет.

Марк отбивался, но его подцепили, за руки и ноги понесли к выходу. А он всё кричал во весь голос:

— Даже скрывшись, сбежав отсюда, он всё ещё продолжает контролировать вас! Он вас использует против вас же самих, как и прежде! И этого вы добились своим бунтом, столькими жертвами? История повторяется: ваши предки были обмануты, их использовали точно так же. Они дали навязать себе неправильный выбор и поплатились, позволили заточить себя и вас в этих горах! Давайте, ну давайте, выйдите наружу, и вы увидите всё своими глазами!

Больше ничего выкрикнуть Марк не успел — рот ему прямо на ходу заткнули перепачканной, в пятнах моторного масла, тряпкой.

— Алекс, машина ждёт! — Незнакомый парень чуть старше Гюнтера встретил их с Мари в воротах погрузочного цеха. Он указывал на внедорожник, что стоял на обочине окружной дороги — один из трофеев, позаимствованных посельчанами с заднего двора управы.

— Наши собираются у перрона, — добавил он.

Кивнув, Алекс подошёл к машине. Уже взялся за ручку задней двери, когда заметил поодаль, на проезжей части, четырёх человек с медицинскими сумками, которые несли кого-то на носилках.

Стоило процессии приблизиться, он узнал, кого именно, и кинулся навстречу носильщикам.

Агата лежала на спине и стеклянными глазами глядела на облака. Бледно-серой, местами потемневшей была кожа её лица, рук, а комбинезон в районе пояса сплошь покрывала смёрзшаяся красноватая корка.

— Она… она жива? — накинулся Алекс на Петра, который возглавлял носильщиков.

— Пока да, но она не жилец. Удивлён, что вообще продержалась эту ночь.