— В каком смысле? — удивилась девушка.

— Я пытаюсь сказать, что анклав — это не только Территория исключительных полномочий Корпорации. Анклав куда шире. Он всеобъемлющ, он незримо присутствует всюду, докуда Корпорация способна дотянуться. Все вокруг — и даже мы с тобой — десятилетиями обитали в этом анклаве, пока он рос и укреплялся. И даже содействовали его развитию — каждый по-своему! Не замечали, как стягиваются путы у нас на запястьях. Не видели, игнорировали, не хотели замечать, как не замечали до Кемстова и жители Территории исключительных полномочий. И завтра мы не с последствиями будем бороться — у нас появится возможность обратить всё вспять, устранить самую суть, первопричину. Неужели для тебя есть что-то правильнее этого?

Отвлекшись от созерцания горизонта Рика потупила взгляд. Услышанное, без сомнения, её волновало.

— Пожалуй, ничего, — согласилась она, и добавила. — А что насчёт тебя — не жалеешь, что всё так сложилось? Что ты не сдал меня руководству базы в первую же неделю нашего знакомства?

— Ни капли, — Марк улыбнулся. — Я вернул судьбу в свои руки. В конечном итоге я способен на то, о чём раньше и не помышлял. Помочь тем людям в анклавах. И нашим тоже, пусть они и не подозревают об угрозе. Шансы велики, как никогда. Разве не стоило это всех наших бедствий?

— Пожалуй, стоило, — убрав под шапку выбившиеся волосы, Рика развернулась к Марку. Она смотрела на него совсем по-новому: тепло, без намёка на дистанцию, какую обычно старалась держать. И эта перемена однозначно пришлась ему по душе. — Ну, смотри, — произнесла она с лёгкой улыбкой, — если что-то пойдёт не так, то я самолично сброшу тебя с башни.

— Ой, ладно, — юноша рассмеялся, — прибереги свои остроты до завтра, тебе же надо будет чем-то меня развлекать.

Рыжий закат полыхал уже по ту сторону деревьев, и по насту медленно ползли узоры тени, образованные переплетением сухих веток. На озере, суля снежную и морозную ночь, поднимался ветер.

— Пойдём в дом, — сказал Марк, — нам стоило бы как следует выспаться.

Пустота вокруг, казалось, была материальной; субстанция пространства будто расступалась, пропуская беззвучно скользящую машину, чтобы вновь сомкнуться у неё за кормой.

Летели с выключенными фарами и без навигационных огней. На этой высоте, среди облачной дымки, приспособиться к темноте было невозможно: темнота становилась абсолютной. Только приглушенный отсвет пиктограмм и столбиков на приборной панели напоминал о том, что разум действительно не спит, что всё происходит взаправду. Марк скосил взгляд на часы: те показывали половину третьего. До рассвета — ещё целая вечность.

— Потихоньку сбрасывай до девятисот, держи курс один шесть один, — раздался в ухе голос Виктора. Слышимость была отличной, как если бы тот сидел сейчас вместо Рики на пассажирском кресле. — Сообщите, когда увидите её.

Марк плавно отвёл штурвал от себя. По мере того, как убывала цифра в показаниях альтиметра, через мглу всё чётче проступали, сияя стерильной белизной, прожилки магистральных улиц. К городу подлетали со стороны океана, над которым риск быть замеченными низводился к минимуму. И вот впереди, чуть левее курса, Марк различил очертания башни: именно различил, потому что виднелись на расстоянии разве что немногочисленные сигнальные лампочки. В столь ранний час подсветка фасадов была отключена; с далёкой земли, от подножия башни, вертикально вверх били прожекторы, мощности которых не хватало и на пятую долю её высоты. Незримая, но осязаемая громада заслоняла свет магистральных улиц и терялась в вышине.

— Она перед нами, — доложил Марк. — Что дальше?

— Огибай справа, только очень осторожно, — откликнулся Виктор. — Держись на расстоянии.

Подлетев ближе, Марк высмотрел, наконец, стену небоскреба. Не достигнув её нескольких корпусов, развернул аэромобиль вправо. Если ниже из-за боковых ярусов этажи башни имели сложную планировку, то на этом уровне пристроек не было, а здание в сечении образовывало идеальный круг. Вдоль его периметра, против часовой стрелки, и проплывала машина; фасад, состоящий сплошь из стёкол, казался чешуёй невообразимых размеров чудовища, дремлющего в морской пучине.

— Прошли третью отметку, — сообщил Марк.

— Высота?

— Девятьсот ровно.

— Сектор?

— Юго-запад.

— Хорошо, стоп.

Юноша передвинул рычаг, заставляя машину повиснуть на месте.

— Вам нужен двухсот тринадцатый, — продолжал Виктор. — Спускайся до восьмисот пятидесяти двух метров.

Марк медленно отпустил педаль. Стена небоскреба конвейерной лентой двинулась снизу вверх, из тьмы в тьму ещё более густую.

Восемьсот восемьдесят… восемьсот семьдесят… всё как на тренировках, всё как учила Рика. На нужной отметке он прервал снижение и щелкнул тумблером стабилизатора высоты.

— Есть.

— Хорошо. Дальше — по плану. Обо всём сообщайте.

Крутанув штурвалом, Марк развернул машину в пол-оборота, пассажирской дверью к фасаду башни. Началось сближение.

— Давай, давай, ещё. Ещё чуть-чуть, — подала голос Рика. — Так, всё, хватит. Теперь держи ровно.

Она дернула за ручку двери, но та не сдвинулась с места. «Опасность! Снизьте высоту!» — тут же вспыхнуло на одном из экранов.

— Ну, приехали… капризничаешь! — пробормотала Рика. И прежде, чем Марк успел что-либо сообразить, ухватила ручку и тут же саданула кулаком другой руки по панели. При всей радикальности метода, он оказался рабочим: створка услужливо поползла вверх.

— Вижу площадку, — сообщила Рика. — Марк, давай ещё буквально полметра.

— Только аккуратнее там, — предостерёг Виктор.

— Всё путём, — достав из-под сиденья моток троса с карабинами на концах, один она прицепила к шарниру двери, второй — к своему поясу.

Площадка, о которой шла речь, на деле имела мало оснований так именоваться. Это был элемент каркаса: металлическая лента, карниз, перебивающий равномерный ритм прямоугольных стекол, опоясывала фасад здания. Название «балка» или «перекладина» подошло бы здесь куда лучше, ведь лента лишь слегка торчала из стены; её ширина была такой, что хоть и позволила бы поставить ногу, но уж точно не сохранить после этого равновесие.

— Я пошла, — девушка отстегнула ремни безопасности, и, держась за трос, свесилась наружу. Попробовала наступить одной ногой на выступ. Марк наблюдал за её действиями с нескрываемым волнением, а вот самой Рике, судя по каменному выражению лица, было всё равно, будто проворачивать такие трюки на высоте птичьего полета — вполне ординарное занятие.

Ввалившись обратно в салон, Рика взяла с пола сумку не самого маленького размера, перекинула лямку через плечо. Расстегнула молнию и извлекла из сумки сначала ещё один трос с карабинами, а следом серебристую полусферу с проушиной в верхней части. Трос был тут же соединен с проушиной, а другой его конец Рика закрепила всё на том же поясе. Затем ловко выскочила из машины, оттолкнулась от ленты-карниза и пришлёпнула полусферу к стене башни на уровне своей головы. Ободок на устройстве загорелся зелёным, а Рика повисла на двух тросах между машиной и зданием. К счастью, ветра не было, так что аэромобиль парил совсем неподвижно, без риска оборвать какой-нибудь из них.

— Порядок, отцепляюсь, — Рика сбросила с пояса карабин, соединявший её с аэромобилем, и махнула Марку. Теперь единственный трос, который удерживал от падения, оставался прикреплен к полусфере. Девушка подтянулась выше, встала обеими ногами на перекладину, доверив весь свой вес туго натянутому тросу.

Пассажирская дверь была по-прежнему распахнута; Марк, чуть опустив аэромобиль, следил за действиями Рики. Она тем временем извлекла из сумки необычного вида приспособление: ещё одну полусферу, которая отличалась от предыдущей отсутствием проушины, а из бока у неё выходила рейка с цилиндриком на конце.

— Фиксирую сверло, — сказала девушка, закрепляя устройство на стекле.

— Есть? — спросил Виктор.