Я подбежал к питерцу, и вдвоём мы наконец выволокли, ломая ветки, упирающегося и мычащего что-то нечленораздельное, старика. Я без труда узнал в нём местного гусляра. Старик мутными глазами обвёл нас с Толиком и заорал:

— И за бо-о-рт её броса-а-ет…

Толик снова нырнул в кусты и вернулся, держа в руках испачканные травой и глиной гусли. Увидев инструмент, старик по-детски заулыбался и полез к Толику обниматься, громко причитая при этом:

— Один ты, Анатолий, способен понять душу страждущую.

Старик заплакал, тряся длинными спутанными волосами. Потом вдруг обернулся в сторону посёлка и неожиданно сильным голосом, воздев руки, запел:

— О, дайте, дайте мне свободу — я свой позор сумею искупить.

Моментально от ближнего терема отделилась женская фигура и устремилась в нашу сторону. Старик прервал арию и, вцепившись в толиково плечо, жарко зашептал:

— Вот они вериги-то, Толенька, вот они. Душа-то она ведь как? Она воли требует, а её в кандалы да в клетку…

Баба, по всей видимости, супруга гусляра, ещё издали, грозя кулаком, закричала:

— Нашёлся, идол? Вот я сейчас гусли-то твои проклятые об тебя обломаю. До седых волос дожил, а всё не уймёшься, алкаш. Чтоб тебе захлебнуться!

Старик нетвёрдо шагнул навстречу жене.

— Что ты, Любушка, — залебезил он, — мы тут интеллигентно беседовали о музыке.

Не слушая его версии происходящего, баба сгребла гусляра и, сверкнув на нас с Толиком уничтожающим взглядом, поволокла мужа к посёлку.

— Прощайте, друзья! — воскликнул старик и, получив мощный тычок от супруги, покорно поплёлся рядом.

— Эх, жизнь! — прокомментировал инцидент Толик. — А, кстати, Серёга, ты-то откуда взялся?

— Да так, были дела, — отмахнулся я, — пришлось задержаться.

— Неужели, нашла она тебя? — по-своему понял Толик. — Ну ты, старик, гигант. Я гляжу, вы здорово оттянулись, — он кивнул на мой изрядно потрёпанный прикид. И как она?

Я не успел подобрать эпитет насчёт сексуальности Джил — где-то вдалеке, над морем, затарахтел вертолёт. Я вгляделся в приближающуюся машину. Нет, это был не наш «Шейх», его бы я узнал сразу. Но и на федералов не похоже — вертолёт явно принадлежал к VIP-классу. «Уж не господа ли из «Русского севера»?», — мелькнула тревожная мысль. Я нащупал в кармане пистолет Смита и приготовился к любым неожиданностям.

Вертолёт сделал круг над посёлком, сверкнув, как блесна, своим серебристым корпусом. К моему удивлению, Толик вдруг отчаянно замахал рукой, и вертолёт послушно повис прямо над нами. Выбрав место, пилот посадил машину и из неё выпрыгнули двое: высокий брюнет с чёрным кожаным дипломатом, одетый как лондонский клерк, и угрюмый крепыш с бычьей шеей и подплечной кобурой поверх строгой рубашки. Я снял пистолет с предохранителя.

Однако, прибывшие агрессивных намерений не возымели. Крепыш остался возле вертолёта, равнодушно поглядывая в нашу сторону, а брюнет, похожий на клерка, улыбаясь и кивая, подошёл к Толику и, здороваясь с ним за руку, облегчённо вздохнул:

— Ну, слава Богу, Анатолий Павлович, а то мы вас уже обыскались. Как вы?

— Я в ништяках, — заверил Толик, — только вот не помню ни хрена, как сюда попал.

— Вас, наверное, по ошибке ребята вместо Николая Романовича в круиз отправили, — предположил клерк. — Вы помните, третьего дня банкет был?

— Ну?

— Потом сауна.

— Сауну помню. Бабы ещё какие-то были, — напрягся Толик, — потом, как обрезало. Ладно, с этим потом. Что там на фирме?

— Проблема, Анатолий Павлович, — вздохнул клерк. — «Нева-Трейдинг» без вашей визы не хочет перечислять ни копейки. А шведы торопят. Последний транш они ждут не позднее завтрашнего утра. Боюсь, не успеем.

— Труба у тебя с собой? — перебил его Толик. — Дай-ка, — он взял у клерка комп и быстро набрал какой-то номер, — «Нева-Трейдинг»? Управляющего, будьте добры. Да, срочно. Да, Николая Романовича. Колян, ты? Здорово! Да нет, у меня всё путём. Слушай, ты чего моим пацанам бабло жмёшь? Подпись нужна? Ну ты, Колян, фуфель. Я тебя хоть раз кинул? Какая доверенность? Что ты мне на рога капаешь? Дохлый подъедет — ему и отдашь. Сколько? — Толик покосился на клерка.

— Триста, — подсказал тот.

— Триста штукарей в евро, — повторил Толик в трубку. — Да, налом. Ну, привет супруге. Пока.

— Всё, будут бабки, — заверил Толик, возвращая трубку.

Клерк просиял. Я всё это время с интересом наблюдал за трансформацией Толика в представителя деловой элиты. Вспомнив обо мне, он протянул свою покрытую татуажем лапу:

— Ну, братан, пора мне. Будешь в Питере — забегай. Аркадий, — бросил он клерку, — у тебя там, в лопатнике, визиток моих нету?

— Обижаете, Анатолий Павлович, — клерк с проворством факира извлёк из дипломата дорогую барсетку и материализовал оттуда аккуратную колоду визиток.

Толик небрежно отлистнул одну и сунул мне:

— Будут проблемы — не хиксуй, звони.

Толик по-медвежьи обнял меня и, повернувшись, быстро зашагал прочь. Перебирая журавлиными ногами, клерк поспешил за ним.

— Счастливого пути! — крикнул я им вслед.

Пивная кружка исчезла в кабине вертолёта, и тот серебристой стрекозой взмыл вверх и через минуту растаял над морем.

Я посмотрел на визитку.

«Нефтяная компания «Шельф». Генеральный директор Бугаев Анатолий Павлович», — значилось на тисненном золотом кусочке пластика. Ниже шли телефоны и адреса фирмы. Я вздохнул: как знать, Анатолий Павлович, свидимся ли ещё?

За спиной послышались приближающиеся шаги. По дорожке, улыбаясь и вытирая на ходу мокрые волосы, шла греческая богиня, завёрнутая в хитон белого махрового полотенца.

— Я слышала вертолёт, — сказала богиня, подойдя.

— Это не за нами, — успокоил я её и протянул Толикову визитку.

— Толик? — прыснула Джил. — Генеральный директор? Теперь я понимаю, почему отец говорит, что Россия — загадочная страна.

Джил собрала волосы в пучок и закрепила заколкой.

— Ну, как вам пар, мисс Браун? — свернул я на банную тему.

— Пар, что надо. И, вот что, Серёжа, — она провела пальцем по моей небритой щеке, — пожалуйста, не называй меня больше «мисс Браун». О кей?

Она улыбнулась и, не дожидаясь ответа, направилась к посёлку.

А в моей голове снова прокатился штормовой вал. И на этот раз было непонятно: то ли это от усталости, набравшейся за три безумных дня, то ли от того, что Джил в первый раз назвала меня просто Серёжей.

Я проводил взглядом величавый белый хитон и пошагал к бане.

Кольский полуостров. То же время.

Поднятая приказом из Мурманска тройка «Стрижей» вылетела на перехват «Скорпиона». Новенькие МиГи шли малой высотой и вот-вот должны были засечь рвущийся к Норвежскому морю вертолёт. То, что звену дали наводку о его курсе, намного упрощало задачу. Ка-70 мог создавать в радиусе трёхсот километров дюжину виртуальных двойников и ни один локатор не способен был отличить их от оригинала. Самое надёжное — поймать «Скорпион» визуально, что сейчас и пытались делать «Стрижи», плюнув на свои бортовые компы.

Первым заметил вертолёт ведущий звена, подполковник Сафонов. «Скорпион», прячась за буро-зелёными барханами сопок, уходил на север, к побережью. Сориентировав по радио ведомых, Сафонов кинул свой МиГ на перехват. Если бы на Ка-70 имелось его штатное вооружение, такой манёвр был бы равносилен самоубийству, но Сафонов знал, что вертолёт беззащитен.

Звено, быстро нагнав обречённую машину, сделало над ней круг, пытаясь прижать ещё ближе к сопкам и лишить тем самым свободы манёвра. Сафонов выпустил две сигнальных ракеты прямо по курсу «Скорпиона». Вертолёт никак не отреагировал на это, продолжая рваться на север.

— Экипаж 017-го, приказываю немедленно посадить машину. В противном случае открываем огонь на поражение, — вышел в эфир Сафонов, но ответа не последовало. «Скорпион» точно не замечал истребителей.

Подполковник посмотрел на монитор. До Оленегорска шестьдесят километров. Пора. Дальше сплошные посёлки и военные городки. Если сбивать, то только здесь.