Стоило мне доехать до тяжёлых кованых ворот, как они передо мной распахнулись, пропуская меня внутрь. Внутри меня встретили с десяток суровых охранников, которые долго пытались понять, что это на них надвигается. А когда я притормозил и выбрался, принялись меня расспрашивать, кто я такой и зачем приехал.

Я показал им приглашение от самого Гадюкина, после чего мне объяснили, как доехать — собственно, дорога была одна и прямая. И отпустили с миром, при этом кого-то предупредив.

Спустя ещё пару минут из-за деревьев показалось поместье, где меня уже встречали несколько слуг. Стоило подъехать, как вперёд выступили двое: седобородый мужчина и совсем юный парень, который был помощником. Первого же седовласого я определил как лакея.

Я покинул свою капсулу и, поднявшись и размяв уставшие, затёкшие ноги, вышел вперёд перед мужчиной.

— Доброго дня, — сказал я.

Лакей отчего-то растерялся:

— Доброго дня, господин Алексей Александрович. Зиновий Павлович вас давно ожидает и очень рад вашему прибытию.

В этот момент я поймал на себе тяжёлый взгляд холодных жёстких глаз. Я ещё не успел почувствовать, откуда этот взгляд в меня упёрся, а вот ощущения словил мгновенно, и эти ощущения мне не понравились. Я повернулся в сторону смотрящего и пересёкся взглядами с Гадюкиным. Никаких сомнений в том, что это он, не было.

А ещё у меня не было сомнений в том, что эта жуткая коварная тварь, в обличии человека, попытается сожрать меня, если допустит себе мысль, что я слабее его. Ненавижу таких гадов. Если он даст мне повод, я размажу его, как и следует поступать с гадами вроде него.

Мужчина с аккуратно стриженными седыми волосами, аккуратной чёрной бородкой сидел на веранде и попивал чай из маленькой чашечки. Смотрел он на прекрасный пейзаж соснового леса, лишь одна деталь портила этот прекрасный вид — моё улыбающееся лицо на фоне песчаной капсулы. Поэтому Гадюкин, слегка поморщившись, отвёл глаза.

Позади него находилось огромное панорамное окно с зеркальным покрытием. Не знаю, в курсе ли он, но за этим стеклом находилось порядка пяти человек, которые внимательно следили за верандой и явно чего-то ждали. Либо это слуги ждут указаний своего господина, либо кто-то решил послушать наш диалог. Ну, мне, в принципе, не важно. Не думаю, что мы будем затрагивать серьёзные вопросы темы государственной важности. А если Гадюкин и собирается что-то такое обсуждать, то это уже его проблемы, а не мои.

Если бы не указание медведя Барлина, я бы и вовсе сюда не пришёл. Мало ли что хочет какой-то граф — мы уже разобрались и поняли, кто из нас сильнее, и где у кого какое место. А правила то простые. Они ко мне не лезут и остаются целы, живы и здоровы. А ещё будут должны мне услугу, и меня такой расклад вполне устраивал. А вот Гадюкина, судя по всему нет. Решил снова полезть на рожон, видимо. По крайней мере, других объяснений у меня нет.

Старое правило гласит: после драки кулаками не машут. А каждый, кто пытается это сделать, выглядит глупо и непрезентабельно.

Двое слуг, встретивших меня, явно заволновались, понимая, что у их господина испортилось настроение, а значит, скорее всего, они впадут в немилость.

— Господин Бронин, — поклонился мне седовласый мужчина в лакейском кителе, — позвольте вас проводить. Господин не любит, когда его заставляют ждать, — жеманно улыбнулся лакей, понимая, что он находится сейчас между молотом и наковальней. С одной стороны, он должен выполнять волю своего господина, графа. В то же время он общается с бароном, который тоже выше его по статусу. Однако граф куда выше по статусу барона. И всё, что барон сейчас позволит себе, падёт на несчастные плечи лакея, который потом за это всё будет отвечать перед своим хозяином.

— Ведите, — вяло махнул я рукой, — куда мне там идти надо.

Несмотря на то, что веранда была прямо передо мной, я вполне мог залететь на неё при помощи песчаной ладони, да или запрыгнуть. Но решил последовать за слугами. Всё-таки здесь не мой дом, а правила чужого дома нужно уважать. Это одно из древнейших и первейших правил. Каким бы кретином не был хозяин, в своём доме он устанавливает правила. А если тебе не нравятся его пожелания, просто не входи в дом.

Лакей повёл меня в обход большого особняка. Мы оказались у высокого арочного входа, и при нашем появлении тяжёлые дубовые двери, обитые золотом, сами собой распахнулись, пуская нас внутрь. Внутри оказался довольно просторный холл с высокими потолками, украшенными фресками.

— Пожалуйста, извольте пройти за мной, — попросил лакей, ведя меня дальше.

Мы оказались в недлинном коридоре с такими же высокими потолками, из которого вели четыре двери. Нам нужна была самая дальняя. Я прикинул план дома. Скорее всего, она и вела на веранду.

Лакей аккуратно обошёл меня:

— Прошу вас милостиво обождать здесь. Я доложу своему господину, что вы прибыли, — попросил меня слуга.

Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Он и так видел, что я прибыл. Но правила есть правила. Всё же из меня не самый лучший аристократ. По сути своей я бунтарь.

Аристократия требует порядка и дисциплины. Я же тоже люблю дисциплину и порядок, но когда они согласуются со здравым смыслом.

Открыв дверь, лакей вышел на площадку веранды и склонился в глубоком поклоне:

— Господин Зиновий Павлович, к вам прибыл дорогой гость, а именно барон Бронин, по вашему приглашению. Изволите ли пригласить гостя для распития с вами чаю?

— Да, пригласите этого барона, — раздался не очень приятный суховатый голос, похожий на шелест бумаги.

Лакей учтиво кивнул, затем повернулся на девяносто градусов:

— Уважаемый барон Бронин Алексей Александрович, не соблаговолите ли пройти на сию веранду, чтобы отпить чаю с вашим дорогим другом Зиновием Павловичем?

— Желаю, — выдохнув, произнёс я и, не дожидаясь приглашения, прошагал вперёд. Этикет этикетом, а моё время слишком важно, чтобы тратить его так бездарно. Долго играть в этот цирк я не собираюсь.

Прошёл мимо лакея, который удивлённо захлопал глазами — видимо, предполагались ещё какие-то ритуальные фразы и жесты, а я ломал всё представление. Остановился в паре шагов перед столом, садиться не спешил: во-первых, мне не предлагали, во-вторых, не знаю, как дальше пойдёт беседа.

— Вы взывали ко мне, я явился. Какую услугу могу оказать? — без приветствий и расшаркиваний в лоб спросил я. Натянутая приветливая улыбка с лица графа начала очень медленно сползать. Всё-таки, несмотря на манеры, мы с Гадюкиным враги. И я всем своим видом спешил дать понять, что об этом не забываю и не собираюсь перед ним лебезить, играть в дружбу или учтивость. — Мы с вами встретились, как понимаю, по поводу вашего нападения на мои земли. И вы хотели бы обсудить условия возмещения последствий, что повлекли ваши неосторожные действия?

Гадюкин внимательно глядел на меня, пробегая взглядом сверху вниз, будто пытаясь понять, что за чудо заморское перед ним явилось. Улыбка по-прежнему была натянута на его лице, хоть глаза при этом оставалось холодными и невыразительными. У него нервно дёрнулось веко, которое он тут же погладил пальцем правой руки.

— Алексей Александрович, как я понимаю? — спросил он.

— Именно он, — подтвердил я, терпеливо вздохнув. — Хотя… к чему эти вопросы? Меня ведь только что представили.

— Присаживайтесь. Не желаете ли испить чаю?

— Выпью, если, конечно, он не отравлен, — ответил я.

Это на самом деле было грубостью и оскорблением. Но чего ждать от барона, да? Да ещё и такого молодого. И опять же, я ни на секунду не забываю, как звучит фамилия этого типчика. Такой исход вполне закономерен — потом скажут, что у меня случился сердечный приступ, а то, что у трупа все признаки отравления, так это просто так совпало.

Гадюкин на мой выпад никак не отреагировал, только снова дёрнулся его глаз в нервном тике:

— Чай зелёный, высокогорный, очень дивный букет. Думаю, вы его оцените. Во всяком случае, ещё никто не жаловался. И никого ещё он не травил. Разве что у вас аллергия на зелёный чай, или некоторые душистые травы?