— Стойте! — снова воскликнул Гадюкин.

Именно в этот момент, с громким звуком «Треньк!», одна из цепей вылетела из паза в стене. Казалось, застыло время.

— Уходим! — воскликнул Гадюкин. — Эй! Зверолова сюда, живее! — крикнул он застывшим по углам слугам, что занимались обслуживанием зверей.

— Отчего же уходить? Это же самая интересная комната. Я так люблю животных, — изображая недоумение, шагнул ещё ближе к носорогу.

И как по заказу, из стены вырвалась вторая цепь. Носорог расправил плечи, отступил к дальнему углу клетки, мотнул головой, а затем вдруг рванул вперёд, явно намереваясь протаранить лбом решётчатую стену.

Носорог, изрядно разогнавшись, изо всех сил врезался бронированной головой в решётку. Заскрежетал металл. Прутья сильно выгнулись, но выдержали.

— Скорее! Охрана, звероловы, дрессировщики, все сюда! — заверещал Гадюкин. — Срочно, срочно! Все, кто может! Магов с сонными заклятиями?

Одновременно с этим Гадюкин накладывал на себя всё новые и новые щиты. Про меня он совершенно забыл.

— Что-то случилось? — поймав на себе взгляд, беззаботно спросил я.

— Вы что, не видите? Эта тварь сейчас вырвется на свободу, и нам всем здесь будет не сладко!

— Отчего же тварь? Вполне себе прекрасный экземпляр, — не согласился я. — Только посмотрите на эту стать, броню. Это не зверь, это чистая машина убийства.

— Так и я о том же! — воскликнул Гадюкин, — он сейчас вырвется, и мы на себе это всё прочувствуем

Убедившись, что слуги вокруг засуетились, пытаясь утихомирить носорога, а на нём висит пара десятков щитов, Гадюкин немного успокоился.

— … Знал же, что этот экспонат доставит немало проблем.

— Откуда же у вас это прелестное чудо? — пользуясь передышкой спросил я.

Гадюкин явно нервничал, но успел взять себя в руки. А ещё ему очень не нравилось, что тварь, которая вызывает у него чувство животного ужаса, меня лишь восхищает и совершенно не пугает.

— Да мой давний друг, он служит в Африке с дипломатической миссией. И вот на охоте изловили это, как вы выражаетесь, рогатое чудо. И он не нашёл ничего лучше, чем отправить его мне, опоенного транквилизаторами и магическими сонными заклятиями. Как вы думаете, когда этот носорог пришёл в себя?

— Предполагаю, как только вы открыли посылку? — хохотнул я.

— Именно! Это каким можно быть идиотом, чтобы такое отчебучить! Он мне чуть половину дома не снёс. Мы его неделю пытались утихомирить. Убить его тоже не просто — броня и магические силы просто колоссальные.

— Вы не пытались его приручить? — спросил я.

— Да куда там. У него очень мощный дух. Мы ведём переговоры с императорским зверинцем, чтобы его туда отправить.

Тем временем носорог продолжал биться и пытался расшатать прутья своего узилища. Он быстро пришёл к выводу, что если разгоняться от дальнего конца клетки, то прутья гнутся куда сильнее, чем он, собственно, и занимался. Вокруг клетки уже бегала целая орда слуг, которые осыпали носорога какими-то заклинаниями и кидали в клетку еду, явно приправленную снотворным. Вот только носорогу на это всё было плевать. У него была цель — расшатать решётку и выбраться из клетки, и, похоже, ничто не могло стать препятствием на его пути.

— Знаете, — сам не зная на что надеясь, предложил я Гадюкину, — а я мог бы избавить вас от проблемы с этим носорогом и взять его себе.

Гадюкин вытаращил глаза и уставился на меня.

— Вы что, шутите? Он же стоит целое состояние!

— Ну да, ну да, — хмыкнул я, а в следующий миг носорог, взяв наиболее удачный разбег, наконец выбил прутья решётки. И никто в этом мире не сможет доказать, помогал ли зверю кто-то в этот момент.

Металлические толстые прутья разлетелись в стороны, будто здоровенные вытянутые снаряды, врезаясь в стены и корёжа клетки с другими животными, которые, к слову, вняв ярости носорога, повжимались в углы своих узилищ.

Носорог, поняв, что высвободился из клетки, запрокинул голову и утробно взревел. Затем его башка нацелилась вперёд. Его небольшие, налитые кровью глаза сфокусировались на обвешанном защитными заклятиями Гадюкине. Хозяин дома изрядно побледнел. Кажется, между ними случился какой-то безмолвный диалог. Видимо, носорог знал, по чьей воле он находится в этой тюрьме, и кто является хозяином этого ужасного места.

Гадюкин сглотнул. Носорог, принявшись загребать задней лапой, вдруг рванулся вперёд, нацелив острый конец своего рога на завопившего Гадюкина.

— Остановите его! Остановите эту тварь! — заорал Гадюкин, встав на изготовку, будто вратарь, ожидающий на воротах футбольный мяч.

Видимо, он собирался броситься в какую-то сторону, чтобы уйти от атаки зверя. Бронированный монстр преодолел расстояние до Гадюкина за какие-то доли секунды. Тот отреагировать не успел, хоть и предпринял попытку. Но и носорог не смог пробить защиту, хотя кончик его рога и засветился магическим голубоватым светом.

Меня носорог, к слову, совершенно проигнорировал, пронёсся мимо, обдав волной воздуха.

При столкновении со щитом Гадюкина носорог немного отпрянул всем телом, будто врезался в каменную стену. Правда, особого ущерба он не получил, будто стена была из дрянных материалов и просто рухнула, ошеломив здоровяка.

Он помотал башкой и снова, теперь уже медленнее, двинулся на Гадюкина, который распластался на полу в двух метрах от носорога. Быстро преодолев пространство до своего пленителя, зверь вдруг оттолкнулся передними лапами от пола и попытался растоптать незадачливого графа.

Я следил за этим и не понимал, что мне делать. Орда слуг, которые сновали вокруг, тоже пребывала в ступоре или просто выжидала, когда носорог наконец закончит своё дело, прибив их дорогого хозяина.

Всё это время я размышлял, как мне в этой ситуации действовать и чью сторону занимать.

Неспешно накинул на себя песчаный щит, затем покрылся черепашьим панцирем и, напитав руки под завязку силой, схватил цепи, что сейчас валялись на полу, волочась следом за бронированным монстром.

Схватив цепи, я принялся оттаскивать носорога от Гадюкина.

— А ну стой! — рявкнул я. — Ты по-русски вообще понимаешь, зверюга?

Всё-таки, как сказал Гадюкин, это существо прибыло из Африки. Наверное, только на африканском и разговаривает. Или какие там у них наречия, я не знаю тех языков.

Носорог не сразу понял, что произошло, принялся мотать головой, сопротивляться, но песок и телекинез дали мне неплохое преимущество. Я мощно дёрнул за цепи, оттянув носорога от хозяина.

Носорог принялся мотать головой, затем вдруг резко обернулся на двяносто градусов и уставился на меня налитым кровью глазом. Зверь явно понял, кто ему мешает расправиться с его целью, и, окончательно развернувшись ко мне, двинулся теперь на меня.

— А ну стой! — прорычал я.

Затем попытался мысленно связаться с ним, как это делал до этого с медведем и моей черепахой по духовной связи.

— Стой, тебе говорю, я пришёл сюда тебя освободить. Ты что, решил на меня напасть? Сейчас развернусь и оставлю тебя здесь, будешь сам разбираться. Посмотрим, как быстро тебя скрутят и оставят здесь навсегда.

Носорог утробно взревел. Кажется, ему не очень понравилось то, что я ему сказал. По-прежнему медленно он принялся наступать на меня, будто пытаясь задавить авторитетом или оттеснить массой.

Я послал ему новый импульс:

— Меня к тебе послал медведь. Сказал, ты сможешь быть моим зверем-хранителем.

А вот это, кажется, действительно было зря. Только сказав это, я вспомнил, что звери не очень-то хотят ладить с людьми и больше намерены жить сами по себе. А служить людям — это не привилегия, а скорее повинность. Хотя кто знает. Всё-таки я бы не сказал, что Барлин так страдает от своей роли в жизни Медведевых. Он проникся, даже переживает за потомков и побочные ветки.

— Я сокрушу тебя! — заревел носорог. — Как посмел ты даже думать о том, чтобы покорить меня! Я великий, я… — он не успел договорить, так как я силой хлестнул его цепью прям по морде.