Гадюкин в очередной раз дёрнул глазом. Ему явно переставало нравиться то, куда зашла наша беседа. Но приличия, заложником которых он являлся, не позволяли ему прогнать меня из своего дома.

— Может, тогда закончите вашу притчу? — предложил я, дабы не затягивать паузу.

— Да, уже закончу, — кивнул Гадюкин. — Дело было в том, что рай этот был создан специально для героя, чтобы ему больше не нужно было никого защищать, а для этого было необходимо соблюсти баланс. Звери сами решали, как им жить, как действовать и как сделать лучшее место для этого героя. Медведи договорились с оленями, что олени сами будут отдавать одну прекрасную олениху, которая будет кормом для медведей. Хищники будут сыты, а олени смогут жить спокойно, не боясь ничего. Олени между собой тоже решили, что отдавать самую прекрасную олениху разумно. Это прекрасное решение, чтобы среди оленей-самцов не было распрей, что у кого-то будет такая красавица. В то время как оленихи не будут завидовать красоте будущей жертвы, ведь цена её красоты — смерть. И самая красивая олениха будет знать, что хоть она красивая, но это не привилегия, а бремя и ответственность, которую наложила на неё природа, чтобы сохранить свой род. Любопытно, не правда ли?

— Какая-то глупая у них вышла система, — не смог удержаться я.

— Да, быть может, она глупа и ущербна, но это был их уклад. Любая система лучше бессистемности, а главное она работала, была выстроена и всех устраивала, пока не пришёл герой. Я не буду ходить вокруг да около. Притча закончилась тем, что звери, населявшие рай, попросту прогнали героя. Даже несмотря на то, что рай был создан специально для него. Придя в идеальный мир, он принялся его изменять — лезть в устоявшуюся систему, которая могла бы сделать счастливыми всех: и героя, и живущих там зверей.

— Я не хотел бы угадывать к каким выводам вы хотите меня подвести, поэтому капитулирую, и готов выслушать вашу мудрость, — произнёс я.

Гадюкин, впервые за всю нашу встречу, изобразил нечто отдалённо похожее на искреннюю улыбку.

— Видите ли, в нашей империи, есть всем понятная иерархия. Есть бароны, есть графы, есть князья, великие князья и есть император. Каким бы я ни был сильным, приди я к императору и начни вести себя точно так же, как вы сейчас позволяете себе, скорее всего, я был бы убит или изгнан. Просто потому, что император по иерархии куда выше. И так сложились правила, что я должен подчиняться императору. Кто я такой, чтобы расшатывать давно устоявшуюся систему, по которой живут миллионы людей. Есть целый ворох баронов, служащих мне, есть слуги, которые подчиняются мне. И для них я господин, а для меня господин — император. А для императора Бог — господин. И так заведено. И если какой-то слуга начнёт мне диктовать правила и говорить о том, как надо действовать, ему следует указать на ошибку, иначе система сломается и наступит анархия.

— То есть вы пригласили меня к себе, чтобы указать мне моё место? — ехидно улыбнулся я.

— Вы склонны выражаться очень грубо. Можно и так сказать, если выражаться вашим варварским грубым языком, но я бы назвал это подсказкой. Я пригласил вас, что подсказать, что вы ведёте себя неподобающе, дабы вы не создали себе же проблем.

— Пусть так, — покивал я. — Но не думаю, что император придёт к вам домой и будет вам указывать, как обращаться со своими слугами, или как распоряжаться своим имуществом, или как жить в вашем собственном доме. И уж точно император не будет из-за мелкого клочка земли убивать ваших людей или портить ваши леса, потому что вы — часть его империи.

Мы с Гадюкиным сверлили друг друга взглядами. Диалог явно пошёл не по плану хозяина — он думал показать свою мудрость, пристыдить, надеялся сделать то, с чем не смогли справиться его люди. Но кое-чего не учёл.

Однако, черты его лица вдруг разгладились. Немного подумав, он пришёл к иному решению — и, стоит признаться, довольно неплохому. Всё-таки все эти хладнокровные думать умеют, нужно всего лишь отключить эмоции.

— Что ж, уважаемый Алексей Александрович, мы с вами явно не с того начали. Я вижу, что вы достойный человек, и пойдёте вы далеко. Несмотря на то, что сейчас у вас нет свиты, у вас титул барона, думаю, что ближе к седьмому десятку жизни вы добьётесь больших успехов и достижений. Моя цель была не в том, чтобы, как вы выражаетесь, указать вам ваше место, а в том, чтобы подружиться, познакомиться. Кто знает, как повернётся судьба и чем я смогу быть вам полезен в будущем, а вы — мне. Я бы хотел с вами дружить.

«Да», — подумал я. — «Лучшая тактика: если не можешь победить врага — стань его лучшим другом или натрави на кого-нибудь другого».

— Я бы хотел вам показать свои земли, показать, как у нас всё устроено. Глядишь, смогу вас удивить и подать каких-то интересных идей. Всё-таки опыт есть опыт. Вдруг вы почерпнёте что-то новое и захотите внедрить этот опыт у себя. Всё-таки вам тоже нужно налаживать быт.

А я смотрел на это всё дело, анализировал и хоть убей не понимал, какого чёрта медведь послал меня сюда. Ну что ж, может, действительно погляжу на то, как живёт Гадюкин и наберусь интересных мыслей.

Быть может, медведь имел в виду именно это?

Ну не гадюку же в тотемные звери себе выбирать!

В мире материальной магии всё, конечно же, завязано на материальные ценности. Зачастую, за человека говорит его имущество, средства в банках, сокровищницы, поместья, гвардии, люди, работающие на них, и прочее, прочее, прочее.

К сожалению, на разум здесь обращают слишком мало внимания. Всё-таки мне, прежде всего, присуще — составлять мнение о человеке и его статусе по его умственным способностям. По тому, как развит его разум, и зачастую, для меня многое очевидно при ближайшем рассмотрении того или иного человека.

Но разум, к сожалению, не всегда и не для всех является первостепенным.

В этом мире, будь ты даже последний глупец, но если обладаешь большими ресурсами, ты значимый. И не важно, что ты эти ресурсы используешь, абы как. На войну или на собственное развлечение. Главное — не то, чего ты стоишь, а то, что ты можешь.

Если по мановению пальца и собственной глупости и самодурства ты можешь вполне легко объявить войну какому-нибудь сильному клану и не выглядеть при этом бедно, значит ты силен и с тобой следует считаться. Вот такие правила.

Примерно это мне сейчас и демонстрировал Гадюкин. При помощи дорогущего артефакта он создал гигантскую змею из мутноватой воды, на которой предложил мне разместиться. Мне было не очень приятно даже касаться холодной поверхности призванного существа, хоть при этом было очень любопытно.

Самое главное, что Гадюкин очень гордился этой змеёй, и это при всём том, что создал её не сам. Его сил не хватало для создания чего-то подобного. Зато у него была целая туча артефактов и оберегов и других магических устройств, которые давали ему много возможностей.

То есть, очередное подтверждение, что можно быть полнейшим слабаком и бездарен, но обладая деньгами, купить артефакты, что предоставят тебе огромное количество заёмной силы. Да, к слову, защита у Гадюкина тоже была очень сильная, не подкопаешься. Щиты такие, что я даже при помощи копья, напитанного силой Ардуила, не сразу смогу его проковырять. Но вся эта защита была сделана при помощи амулетов и усилителей. Собственный щит на Гадюкине тоже висел, но составлял едва ли три процента от мощности щита, висящего на нём.

Призванная гадина развила довольно приличную скорость, уводя нас куда-то вглубь земель Гадюкиных. Не знаю, куда он хотел меня увезти и что показать, но он был до крайности взбудоражен одной лишь мыслью о том, как меня сильно впечатлит его имущество. Отчего-то ему доставляло удовольствие одна только мысль, что он сможет показать зарвавшемуся барону то, чем он обладает, и похвастаться этим.

И чего он мне только не показал. И теплицы, в которых росли редкие сорта ягод и других яств, которые он поставлял прямиком к императорскому двору. Притом с учётом того, что император заседал в Санкт-Петербурге. А плантации Гадюкина находились в Сибири, в четырёх тысячах километров от столицы.