Ирэн снова улыбнулась принцу — другу.

— Спасибо, за твою доброту.

Кашин только поклонился ей и ушел в серый свет.

Ирэн стояла на палубе этого корабля, молча наблюдая за пробуждающимся городом, а остальные собирали вещи.

В течение долгих минут она вдыхала запах моря, специй, звуки Антики под восходящим солнцем. Вдохнула их глубоко в легкие, позволив осесть там. Впитывала глазами залитые кремовым светом камни Торре-Кэсме, поднимающуюся над всем этим.

Даже ранним утром башня была маяком, выступающим копьем надежды и спокойствия.

Она подумала, не увидит ли она ее снова. Что ждёт её впереди…

Ирэн прижала руки к перилам, когда еще один порыв ветра сотряс корабль. Ветер из глубины души, как будто все тридцать шесть богов Антики создали его, чтобы отправить их домой.

Через Узкое море и войну.

Корабль начал, наконец, двигаться, в мир буйства действий, цвета и звука, но Ирэн осталась у перил. Наблюдала за городом, который отдалялся.

И даже когда берег стал немного больше, чем тенью, Ирэн могла поклясться, что она все еще видела, как Торре стоит над ней, сверкая белым на солнце, как будто это была рука, поднятая в прощальном жесте.

Шаол Вэстфол не чувствовал, что он должен кому-то за каждый свой шаг. Те, кто поехали с ними, бросались к вёдрам, чтобы оставить там содержимое желудка в первые дни в море.

Но одним из преимуществ путешествия с целителем было то, что Ирэн легко успокаивала его желудок. И через две недели в море, уклоняясь от жестоких штормов, которые капитан называл вредителями кораблей… его живот, наконец, успокоился.

Он нашел Ирэн, стоящую у перил. Она смотрела на землю. Или туда, где была бы земля, если бы они осмелились приблизиться достаточно близко. Они держались далеко, когда плыли по побережью своего континента, и судя с его встречи с капитаном раньше, они были где-то рядом с северной частью Эйлуэ. Близко к границе с Фенхарру.

Никаких признаков Аэлины или ее флота, но этого и следовало ожидать, учитывая, как долго они задержались в Антике перед отъездом.

Но Шаол оттолкнул эти мысли, когда обнял за талию Ирэн и поцеловал ее в шею.

Она не отстранилась от прикосновения. Как будто она узнала его шаги. Как будто она знала, что никто больше не осмелиться сделать такое.

Ирэн откинулась назад, ее тело со вздохом ослабело.

Прежде, чем он смог ходить с тростью, прошёл целый день после исцеления Дувы — хотя и жестко и неравномерно. Как это было в те ранние дни выздоровления: его спина напрягалась до боли, каждый шаг требовал его полного внимания. Но он стиснул зубы, и Ирэн бормотала, что ему нужно опять делать разные упражнения. На следующий день после этого большая часть боли ослабела, хотя он использовал трость; и через день он ходил с минимальным дискомфортом.

Но даже сейчас, после этих двух недель в море, если учесть то, что Ирэн использовала магию, чтобы вылечить тошноту в желудках и солнечные ожоги, Шаол держал трость в своей каюте, а инвалидное кресло хранилось внизу, на случай если опять понадобится.

Он посмотрел на руку Ирэн, на их переплетающиеся пальцы. На кольца, которые теперь украшали их безымянные пальцы.

— Наблюдение за горизонтом не ускорит нас, — пробормотал он ей в шею.

— Как же так — дразнить свою же жену по поводу этого!

Шаол улыбнулся ей.

— Как мне еще развлечься в долгие часы, если не дразнить тебя, леди Вэстфол?

Ирэн фыркнула, как всегда, когда он упоминал её титул. Но Шаол никогда не слышал ничего более прекрасного, нежели обеты, которые они говорили в храме Сильбы в Торре две с половиной недели назад. Церемония была небольшой, но Хасар настояла на празднике после этого. Пригласила всех, кто был во дворце. Принцесса, возможно, иногда раздражала, но она точно знала как устраивать вечеринки.

И как командовать флотом.

Пусть боги помогут ему, когда встретятся Хасар и Эдион.

— Для кого-то, кто ненавидит, что его называют Лордом Вэстфолом, — размышляла Ирэн, — тебе, конечно, нравится использовать мой титул.

— Ты ему подходишь, — сказал он, снова целуя её в шею.

— Да, так подхожу, что Эретия не перестанет насмехаться надо мной с этими реверансами и поклонениями до конца жизни.

— Эретия — это тот человек, кого я мог бы с удовольствием оставить в Антике.

Ирэн усмехнулась, но ущипнула его запястье, отстраняясь из его объятий.

— Ты будешь рад, что она здесь, когда мы приземлимся.

— Надеюсь, очень надеюсь.

Ирэн снова ущипнула его, но Шаол поймал ее руку и поцеловал пальцы.

Жена — его жена. Он никогда не видел путь вперёд так ясно, как в тот день три недели назад, когда он смотрел на нее, сидящую в саду, и просто… знал. Он знал, чего хотел, и поэтому он подошел к ней, встал на колени и просто спросил:

«Ты выйдешь за меня замуж, Ирэн? Ты будешь моей женой?»

Она обвила руками его шею, сбив их обоих прямо в фонтан. Там, где они остались, среди рыб, целуясь, пока слуга не кашлянул, проходя мимо.

И глядя на нее сейчас, на её волосы, которые вились от морского воздуха, веснушки от постоянного нахождения на солнце на её носу и щеках… Шаол улыбнулся.

Ответная улыбка Ирэн была ярче, чем солнце.

Он взял с собой этот проклятый золотой диван, разорванные подушки и все такое. Это не принесло ему недостатка в комментариях Хасар, когда его втащили в грузовой отсек, но ему было все равно. Если они переживут эту войну, он построит дом для Ирэн, и поставит диван в их гостиной. Также он забрал с собой Фарашу, которая в настоящее время терроризировала бедных солдат, которым было поручено присматривать за лошадьми на борту.

Свадебный подарок от Хасар, вместе с лошадью миникьюи Ирэн.

Он почти сказал принцессе, что она может оставить лошадь Эллады себе, но было что-то, что можно было бы сказать о возможности уничтожать солдат Мората верхом на лошади по имени Бабочка.

Все еще прислонившись к нему, Ирэн обхватила пальцами медальон, который она никогда не снимала, даже когда купалась. Он задавался вопросом, может ли он взять его на пару дней, чтобы поменять ее инициалы на новые.

Больше нет Ирэн Тауэрс. Теперь Ирэн Вэстфол.

Она улыбнулась, глядя на медальон, серебристый, почти ослепляющий в полуденное солнце.

— Полагаю, мне больше не нужна моя маленькая записка.

— Почему?

— Потому что я не одна, — сказала она, проводя пальцами по металлу. — И потому, что я нашла свою храбрость.

Он поцеловал ее в щеку, но ничего не сказал, когда она открыла медальон и осторожно достала коричневую бумагу. Ветер пытался вырвать её из пальцев девушки, но Ирэн крепко сжала, разглаживая тонкий фрагмент.

Она просмотрела на текст, который она читала тысячу раз.

— Интересно, вернется ли она на эту войну. Кто бы она ни была. Она говорила об империи, как… — Ирэн покачала головой, больше для себя. — Возможно, она вернется домой, чтобы сражаться, откуда бы она ни плыла.

Она протянула ему лист бумаги и повернулась к морю впереди.

Шаол взял бумагу из рук Ирэн, которая была мягкой из-за бесчисленного количества прочтений и складок из-за того, что она держала его в кармане, сжимала его все эти годы.

Он развернул записку и прочитал слова, которые он уже знал, что находятся внутри:

«Иди туда, куда нужно, а потом и к другим. Миру нужно больше целителей».

Волны успокоились. Сам корабль, казалось, остановился.

Шаол взглянул на Ирэн, спокойно улыбающуюся морю, а затем на записку.

На почерк, который он знал так же хорошо, как и его собственный.

Ирэн посмотрела на слёзы, катящиеся по его лицу, которые он не мог остановить.

— Что не так?

Тогда ей исполнилось бы шестнадцать, а то и семнадцать. И если она была в Иннише…

Это было на ее пути в Красную пустыню, на пути к тренировкам с Молчаливыми Ассасинами. Ушибы, которые описала Ирэн… Избиение Аробинна Хемела в наказание за освобождение рабов Рульфа и разрушение Бухты Черепов.