Ирэн ткнула пальцем его босую ногу.

— Ты чувствуешь моё прикосновение?

Шаол сжал пальцы.

— Да.

Она нахмурилась.

— Я нажимаю на ногу сильно или не очень?

Она опустила палец ниже.

— Больно, — проворчал он.

Её палец перестал давить на его ногу так сильно.

— А сейчас?

— Нормально.

Она повторила тест на другой ноге. Потрогала каждый из пальцев.

— Я думаю, — заметила она, — что загнала тёмную сущность… где-то в середину твоей спины. Метка всё та же, но это похоже на…

Она покачала головой.

— Я не могу объяснить.

— Тебе и не надо этого делать.

Это была её радость… Неразбавленная радость от воспоминания… Что отыграла у тьмы это небольшое движение. То, что она открыла, то, от чего она отказалась, чтобы оттолкнуть тьму этой раны.

— Я голоден, — сказал Шаол, пихнув её локтем. — Отобедаешь со мной?

К его удивлению она ответила согласием.

Несрин знала.

Она знала, что это был не просто интерес, который заставил Шаола попросить её поговорить с ним прошлой ночью.

С ней всё хорошо, заверяла капитан себя. Она была заменой — не одной, а двум женщинам в его жизни. А теперь и третьей. Несрин в полном порядке, повторяла она себе, когда шла по улицам Антики, без каких-либо признаков Валгов, и вошла в дворцовую зону.

Несрин подняла голову, глядя на дворец. Она не совсем была готова вернуться в свои комнаты, и не могла выдерживать эту зверскую жару.

Она заметила фигуру на крыше, и девушка мрачно улыбнулась. Она запыхалась, пока дошла к крыше, но, к счастью, Кадара была единственной, кто стал свидетелем этого.

Ракин щёлкнул клювом в знак приветствия, и вернулся к своему обеду.

— Я слышал, что ты направляешься сюда, — сказал Сартак с лестницы позади неё.

Несрин обернулась:

— Да?

Принц улыбнулся и подошёл ближе. Кадара быстрее начала есть, словно ей не терпелось взлететь в небеса.

— Этот дворец кишит шпионами, и некоторые из них — мои. Ты что-то хотела?

Он осмотрел её — лицо, которое было слишком усталым и бледным. Несчастным. Тётя и дядя вчера накормили её, а потом настояли, чтобы она отвела детей в доки, и выбрала рыбу для ужина. Они хотели как-то помочь.

«Всё еще бледная, — говорила Захида. — Твой взгляд слишком тяжел».

— Я… — Несрин посмотрела на город, в полном разгаре жизни во второй половине дня. — Я просто хотела немного тишины.

— Тогда я пойду, — сказал Сартак и собирался уйти.

— Нет, — выпалила она, подходя ближе. Она тут же опустила поднятую ладонь, приближающуюся к кожаной куртке. Никто не прикасался к принцу. Никто. — Я не хотела, чтобы ты уходил. Я… я не против твоей компании. — после она быстро добавила:

— Ваше Высочество.

Губы Сартака дёрнулись в усмешке:

— Немного поздно добавлять мой причудливый титул, тебе так не кажется?

Она умоляюще посмотрела на него. Но имела в виду именно то, что сказала.

Прошлой ночью, когда они поговорили на вечеринке, и за пределами Торре несколько ночей до этого… Она не чувствовала себя спокойной, отчуждённой или странной. Не чувствовала холода и отдалённости. Он подарил ей такую честь, уделяя столько внимания, и сопровождая вчера её и Шаола в комнаты. Она не возражала против всех тех чувств, ей нравилось быть рядом с другими… Но иногда…

— Я провела большую часть дня с семьёй. Они могут быть… утомительными. Требовательными.

— Я понимаю, — сухо сказал принц.

Улыбка коснулась её губ:

— Полагаю, что да.

— Но ты их всё равно любишь.

— А ты нет? — такой смелый, наглый вопрос.

Сартак пожал плечами:

— Кадара — моя семья. Ракины моя семья. А мои кровные узы… Трудно любить друг друга, зная, что когда-нибудь мы будем жаждать смерти друг друга. Любовь не может существовать без доверия. — он улыбнулся своему ракину. — Я доверяю Кадаре свою жизнь. Я бы умер за неё, и она за меня. Могу ли я сказать то же о своих братьях и сёстрах? Родителях?

— Это печально, — призналась Несрин.

— По крайней мере, у меня есть она, — сказал он ракину. — И всадники ракинов. Они тоже мои друзья — и семья. Жалей лучше моих братьев и сестёр, у кого нет больше никого.

Он был хорошим человеком.

Она шагала по открытой крыше с видом на город далеко внизу.

— Я скоро уеду. В горы ракинов. — тихо сказал Сартак. — Чтобы найти ответы по поводу того, что мы обсуждали той ночью в городе.

Несрин посмотрела через плечо, пытаясь найти нужные слова.

Его лицо оставалось нейтральным, даже когда он добавил:

— Я уверен, что твоя семья будет переживать, но… ты бы не хотела поехать со мной?

Да, хотела она сказать. Но вместо этого капитан спросила:

— Как долго?

Ибо время не было на её стороне. На их стороне. И нужно было охотиться за ответами, особенно в то время, когда собралось множество угроз…

— Несколько недель. Не больше трёх. Мне нравится держать всадников под строгим контролем, и если я уйду на слишком долго, они начнут взбучку. Полагаю, путешествие будет служить двум целям.

— Мне нужно будет поговорить… с лордом Вэстфолом. — она обещала ему вчера вечером. Что они рассмотрят этот вариант, взвесят позитивные и негативные стороны. Они всё еще были командой в этом отношении, всё еще служили под одним и тем же знаменем.

Сартак кивнул, словно мог прочесть всё это на её лице.

— Конечно. Но скоро я уйду.

Затем она услышала шаги слуг, поднимающихся по лестнице. Они приносили вещи для путешествия.

— Ты уходишь сейчас, — сказала Несрин, заметив копье, стоящее у далёкой стене возле скамей. Его сульдэ[1]. Прядь рыжих волос, привязанная под лезвием, развевалась на ветру. Тёмная деревянная основа отполированная и гладкая.

Ониксовые глаза Сартака, казалось, потемнели еще больше, когда он шагнул к сульдэ, взвешивая в руках, прежде чем положил на сумки.

— Я…

Она впервые видела, что он не знал, что сказать.

— Ты не собирался попрощаться?

Она не имела права предъявлять такие требования, ожидать их.

Но Сартак собрал свои тёмные волосы:

— После вечеринки прошлой ночи, я думал, что ты… будешь занята.

С Шаолом.

Её брови поднялись от удивления:

— Весь день?

Принц подарил ей усмешку, и снова взял копье.

— Я был бы занят весь день.

По милости какого-то божества, Несрин была спасена от ответа слугами, которые принесли еще сумки. В некоторых сверкало оружие, в других были еда и одеяла.

— Насколько это далеко?

— Лететь сегодня до вечера, потом весь день завтра, а потом еще пол дня, чтобы добраться к первому гнезду в горах Таван. — сказал Сартак, передавая сульдэ слуге. Кадара терпеливо позволила им загрузить её сумками.

— Ты не летишь ночью?

— Я устаю. И Кадара тоже. Глупые всадники уже совершали эту ошибку — и провалились сквозь облака.

Она прикусила губу:

— Через какое время ты уедешь?

— Через час.

Час размышлений…

Она не сказала Шаолу. То, что она видела, как его пальцы на ногах шевелятся во сне. Она видела.

Несрин плакала, тихие слёзы радости скользили по подушке. Девушка не рассказала ему. И когда он проснулся…

«Несрин Фалюк, ты же любишь риск. Давай рискнем?» — говорил он ей в Рафтхоле. И за этим она тоже плакала.

Но, возможно… возможно, никто из них не видел путь впереди. Развилки в нём.

Она могла ясно видеть еще один путь.

Честь и преданность всё еще не сломлены. Даже если это задушило его. И её тоже. Она… не хотела быть утешительным призом. Жалеть его или отвлекать.

Но этот другой путь, развилка, которая появилась, через луга и джунгли, реки и горы… Это пусть к ответам, которые могут им помочь, или ничего не сделать. Изменить ход войны, если ракины им помогут.

У неё было бы приключение. Для неё. Один раз. Несрин увидела бы родину, почувствовала бы её запах. Посмотрит на неё сверху, будет мчаться так же быстро, как и ветер.