Их сомнения были отчасти оправданы — их страх перед силами Аэлины и угроза, которую она могла бы создать. Но он их читал. Знал, что Хасар просто не хотела оставлять удобства своего дома, руки ее возлюбленной, отплыв на войну. Не хотела беспорядка.

И Аргун… Человек обладал силой, знаниями. Шаол не сомневался, что Аргун спорил против него, чтобы заставить Шаола оказаться в отчаянии.

Даже больше, чем он был. Готов предложить что-нибудь чтобы помочь.

Кашин делал то, что сказал ему отец. А что касается кагана…

Через несколько часов Шаол все еще стискивал зубы, лежа в постели и уставившись в потолок. Ирэн сжала его плечо, обещая увидеться с ним на следующий день.

Шаол едва успел ответить.

Он должен был солгать. Должен был поклясться, что он доверил бы Аэлине свою жизнь.

Потому что Хасар знала, что если она попросит его поклясться жизнью Ирэн…

Даже если их тридцать шесть богов не заботились о нем, он не мог этим рисковать.

Он видел, как Аэлина делает ужасные вещи.

Он все еще видел как она хладнокровно убила Аркера Фина. Все еще видел, что она оставила труп в том переулке. Все еще видел, как она устроила бойню, словно убивая крупнорогатый скот в Рафтхоле и в Эндовьере, и знал, насколько бесчувственной и жестокой она могла быть. Этим летом он поссорился с ней — проверка их чувств. Не было ничего.

Рован был хорошим мужчиной. Совершенно не боялся Аэлины, ее магии. Но будет ли она слушать его советы? Эдион и Аэлина были так же склонны ударить, как и они, и Лисандра… Шаол не знал, что это значит, достаточно ли, чтобы понять, удержит ли это Аэлину.

Аэлина действительно изменилась, превратившись в королеву. Все еще становясь ею.

Но он знал, что нет никаких ограничений, никаких внутренних ограничений, в том, как далеко продвинется Аэлина, чтобы защитить тех, кого она любит. Чтобы защитить своё королевство. И если кто-то встанет на ее пути, запретит ей защищать их… Никаких слов не существует, чтобы переубедить Аэлину насчет этого. Никаких строк.

Поэтому он не смог поклясться жизнью Ирэн, что, по его мнению, Аэлина может быть выше тех методов. С ее напряженной историей с Рульфом она, вероятно, использовала силу своей магии, чтобы запугать его, чтобы он присоединился к ней.

Но с Эйлуэ… Если бы они оказали какое-то сопротивление, смогла ли она запугать их? Он не мог себе представить, что Аэлина даже подумает о причинении вреда ни в чем не повинным людям, не говоря уже о людях ее любимого друга. И все же она знала риски, которые представлял Перрингтон-Эраван. Что бы он сделал со всеми, если бы она не объединила их вместе. Какими бы то ни было средствами.

Шаол потер лицо. Если бы Аэлина держала себя под контролем, если бы она сыграла роль бедной королевы… Это сделало бы его задачу намного легче.

Возможно, эта война дорого обойдется Аэлине. Этот бросок в будущее.

По крайней мере, Дорин был признан — несомненно в безопасности, как и следовало ожидать для союзников двора Аэлины.

Шаол послал тихую благодарственную молитву за эту маленькую милость.

Мягкий стук заставил его встать. Не в фойе, а в стеклянные двери в сад.

Его ноги тряслись, слегка сгибаясь в колене — скорее инстинкт, чем контролируемое движение. Он и Ирэн дважды проходили через изнурительные процедуры для ног, различные методы лечения, которые позволяли ему двигаться дюйм за дюймом. Наряду с волшебством она вливалась в его тело, в то время как он снова переживал темные воспоминания. Он никогда не говорил ей, что он видел, что заставляло его кричать.

Не было никакого смысла. И рассказывая Ирэн, как сильно он потерпел неудачу, как он сделал ошибочное мнение, это вызывало у него отвращение. Но то, что стояло в ночном саду… Не воспоминания.

Шаол прищурился в темноте на высокую мужскую фигуру, стоящую там, руки были сложены в тихом приветствии — рука Шаола потянулась к ножу под подушкой. Но фигура приблизилась к свету фонаря, и Шаол выдохнул и помахал принцу.

Кашин раздвинул дверь сада и проскользнул.

— Проникновение — это не то умение, которое я ожидал бы от принца, — сказал Шаол, приветствуя его.

Кашин задержался прямо в дверном проеме, фонарь осветил его лицо и Шаол разглядел полуулыбку.

— Боюсь, что больше известно от том, что я пробирался в спальни дам и из них, а не воровал.

— Я думал, что ваш двор был немного более открытым в отношении такого рода вещей, чем мой собственный.

Улыбка стала шире.

— Возможно, но капризные старые мужья остаются неизменными на любом континенте.

Шаол хихикнул, покачав головой.

— Что я могу сделать для тебя, принц?

Кашин изучал дверь в комнату, Шаол делал то же самое — искал любые мерцающие тени с другой стороны. Когда они оба не нашли ни одной, Кашин сказал:

— Я полагаю, вы ничего не обнаружили в моем дворе о том, кто может мучить Ирэн.

— Хотел бы я сказать иначе. — но у него не было шанса охотиться благодаря Несрин через Антику за любыми признаками потенциального Валга. И действительно, в эти три недели все было достаточно тихо, и часть его надеялась, что они просто… уйдут. С тех пор вокруг дворца и Торре была намного более спокойная атмосфера, словно тени были позади всех.

Кашин кивнул.

— Я знаю, что Сартак отправился с вашим капитаном, чтобы получить ответы об этой угрозе.

Шаол не осмелился подтвердить или опровергнуть это. Он не был полностью уверен, что Сартак оставил бы вещи со своей семьей, если бы он получил благословение своего отца.

Кашин продолжил:

— Возможно, именно поэтому мои братья и сестры установили такой единый фронт против вас сегодня вечером. Если Сартак серьезно относится к этой угрозе, они знают, что у них может быть ограниченное время, чтобы убедить нашего отца не присоединяться к этому делу.

— Но если угроза реальна, — сказал Шаол, — если она может проникнуть в эти земли, почему бы не драться? Почему бы не остановить ее, пока она не достигнет этих берегов?

— Потому что это война, — сказал Кашин и, то как он говорил, как он стоял, заставило Шаола почувствовать себя молодым. — И хотя способ, которым мои братья и сестры представляли свои аргументы, был неприятным, я подозреваю, что Аргун и Хасар знают о цене, которая потребуется в этом деле. Никогда еще вся сила армий каганата не была отправлена ​​на чужую землю. О, некоторые легионы, будь то ракины или армада, или мои собственные лошади. Иногда объединяются, но не все, не то что вам требуется. Жизни, полное опустошение нашей казны… это будет глобально. Не делайте ошибку, полагая, что мои братья и сестры не понимают этого очень, очень хорошо.

— А их страх перед Аэлиной?

Кашин фыркнул.

— Я не могу на это повлиять. Возможно, это хорошо. Возможно, нет.

— Значит, вы пробрались в мою комнату, чтобы сказать мне это?

Он должен говорить уважительно.

— Я пришел, чтобы рассказать вам еще одну весть, о которой Аргун предпочел не упоминать.

Шаол ждал, желая не сидеть голым по пояс в постели.

Кашин сказал:

— Мы получили от нашего визиря внешней торговли отчет о том, что был получен большой выгодный заказ нового оружия.

Дыхание Шаола замерло. Если Морат нашел какой-то способ…

— Оно называется Огненное копьё, — сказал Кашин. — Наши лучшие инженеры сделали его, объединив различное оружие со всего континента.

О боги. Если Морат имел это в своем арсенале…

— Капитан Рульф заказал для своего флота. Несколько месяцев назад. — Рульф… — И когда новости прибыли из Бухты Черепов, павшей перед Аэлиной Галатинией, также пришел приказ отправить больше Огненных копий на север.

Шаол обдумывал информацию.

— Почему Аргун не сказал об этом за обедом?

— Потому что Огненные копья очень, очень дорогие.

— Конечно, это хорошо для вашей экономики.

— Это так.

И не хорошо для попытки Аргуна избежать этой войны.

Шаол замолчал на мгновение.

— А вы, принц? Вы хотите присоединиться к этой войне?