Раздался одобрительный гул.

Говорящий продолжал:

– Кто-нибудь из вас отметил какие-нибудь необычные контрасты или наоборот сходства между этими двумя вторжениями?

Утвердительных ответов не было слышно.

Тогда командор охотно продолжил развитие своей мысли:

– Итак, из вас никто не имеет идей: зачем современным берсеркерам могла понадобиться эта запись, не она ли их заставила столь внезапно отступить?

Такой идеи ни у кого не было. Правда, один из советников предложил:

– Конечно, просмотр записи дает некоторое представление о необычности того рейда трехсотлетней давности. Мы просмотрели отрывки, прочли отчеты, но не смогли получить возможности оценить особенности события в целом. Как вы уже сказали, сэр, это скорее было нападение исподтишка с целью совершения массового похищения людей, а не тотального убийства.

– Точно. В то время, как тотальное убийство является единственной целью жизни берсеркеров. Все напряженно слушали.

– Вот эта особенность и беспокоит меня. Она указывает на то, что во всем этом есть нечто такое, чего мы еще не понимаем, да и сможем ли когда-нибудь понять.

– Современников Дирака это волновало, как много лет спустя волнует и нас. Волновала эта странность, обеспокоены были даже те, кто не верил, что это берсеркер выкрал целое население протоколонии в пробирках с тем, чтобы где-то вырастить огромную колонию людей-гудлайф, которые стали бы их преданными слугами и фанатичными воинами.

– В годы, последовавшие за исчезновением Дирака, многие люди не раз просматривали эти самые копии. Но постепенно интерес к этому событию стал спадать. Теперь эти копии материалов сохранились лишь на Иматре.

В разговор вступил Енсайн Дайнант, астронавт:

– Я подумал, где может он быть сейчас через три сотни лет, берсеркер Дирака? Где те пробирки с будущими гудлайф — их же должно быть миллиарды. На дисплее это отлично видно. Мне интересно: куда все они подевались?

– Из этой записи четко видно в каком направлении удалился берсеркер, также легко можно увидеть, что и Дирак отправился точно ему вслед. Но любые следы, которые берсеркер или эскадрилья могли оставить, уже давным-давно исчезли. За три столетия берсеркер Дирака мог побывать в самых разных местах. С таким же успехом мог он заниматься опекой этой колонии, если вы являетесь приверженцем такой теории.

Командор поддержал:

– Я тоже думаю, что мы должны были бы увидеть какие-то результаты. И не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы заключить, что и Дирак мог за это время побывать в разных местах, если предположить, что он еще жив.— И как бы подводя итог, Принсеп резко стукнул по крышке стола:

– Позвольте мне напомнить вам, друзья, мои дорогие советники, что вопрос, который нас интересует в первую очередь, звучит так: почему современных берсеркеров так сильно заинтересовало то, что произошло с машиной и гудлайф -землянами в те давние годы?

– А я говорю, не это,— продолжал стоять на своем Дайнант.— Что-то другое должно быть в этой записи, что мы еще не заметили, и это что-то так сильно поразило их, сильно ударило по их электронным мозгам.

– Возможно, осторожно предположил другой советник, ключ кроется в тех кадрах, на которых появляется яхта премьера. Но что такого могло быть в том судне, что оказалось таким важным для берсеркеров?

Никаких догадок ни у кого не было. Но командор Принсеп был исполнен решимости выяснить это. Мягким, но не принимающим никаких возражений голосом, он приказал группе, включающей как людей, так и роботов, приступить к строгому, поминутному и детальному просмотру материалов.

Тем временем регулярные военные силы продолжали целеустремленное движение вперед.

18

Хейвот случайно услышал, как суперинтендант Гейзин заметил, что большинство персонала штаба командора Принесла были специалистами компьютерных систем, и, усмехнувшись, добавил, что большинство из них в основном работают над приготовлением пищи. Хейвот же размышлял немного на другую тему. Он обратил внимание на то, что люди из штаба командующего, работавшие с ним и знавшие его достаточно хорошо, были поразительно преданы ему. Сначала Хейвоту показалось, что это было вызвано политическими соображениями. Но теперь он стал сомневаться в этом.

Хейвота очень интересовало: начал ли суперинтендант из Службы Человечества догадываться, что флот рано или поздно нагонит активных берсеркеров, и страшила ли его эта перспектива.

Беседуя с Четвертым Путешественником, Хейвот узнал нечто удивительное: кармпан открыто признавался в том, что видит у командора Принсепа явную склонность к мистицизму.

– Мистицизм, говорите, Четвертый Путешественник?

– Да, Кристофер Хейвот.— Кармпан стоял напротив него и смотрел на Хейвота тем, что, с точки зрения землянина, даже нельзя было назвать лицом. Сделав неопределенный жест, несколькими своими конечностями, чужак произнес:

– И то же самое я бы сказал и о Вас.

Хейвот стоял, как громом пораженный, и чувствовал как глупая усмешка, словно маска, появилась на его лице.

– Мистика? Нет.— В то же время он почувствовал странную потребность рассказать Четвертому Путешественнику о своем опыте с берсеркерами на поверхности Иматры. Но тут же заставлял себя воздержаться от каких бы то ни было признаний.

По правде говоря, командор был совершенно не похож на мистика, во всяком случае как это представлялось Хейвоту. Далеким от подобного считал он и себя.

Принсеп в перерывах между рабочими заседаниями большую часть времени занимался тем, что ел или составлял очередное меню.

Возможно, Четвертый Путешественник хотел всего лишь ошарашить неожиданным мнением Хейвота, или просто использовал слово, и в том отличался от человечества, что его предложения могли оказаться справедливыми.

Командор в последнее время много общался с капитаном — единственным неземным существом, находившимся на борту “Симметрии”. Вряд ли, можно было бы предположить, что их связывали общие гастрономические привязанности, потому что редко удавалось видеть, чтобы кармпан потреблял земную пищу. А если и делал это, то предварительно пропустив ее через свое персональное устройство по обработке продуктов, откуда еда появлялась в виде пастообразной массы.

Постепенно флот развивал крейсерскую скорость, преследование противника продолжалось. От Иматры головной корабль находился уже на приличном расстоянии, солнце планетоида едва было заметно из иллюминаторов. Какие-либо донесения с Иматры уже вряд ли могли догнать корабль, и Хейвот мог немного расслабиться.

В это время решающую роль в его судьбе, несомненно, играла Бекки. Проговорись она о полученной информации Принсепу или, что было бы еще хуже — своему боссу, и ее возлюбленный был бы обречен видеть только стены корабельного изолятора, или чего доброго, его могли подвергнуть глубокому замораживанию в камере и оставить в таком виде до тех пор, пока не появилась бы возможность его как следует допросить.

Он чувствовал, что старшие агенты Службы Человечества, не теряют времени и ведут за ним наблюдение, собирая компромат, чтобы арестовать его. Правда, наблюдение это не слишком тяготило Хейвота, в любом случае бежать ему было некуда.

А вот Танарат беспокоила Хейвота. Он обдумывал возможные варианты влияния на нее, но пока никак не мог придти к единственно нужному решению. Полной уверенности в том, что она действительно в него влюблена — не было. Но Хейвот и не форсировал события, понимая, что игра должна вестись им тонко. Он считал правильным сначала завоевать ее, а потом перейти к интенсивной стороне вопроса.

Для такой женщины, как Танарат, он считал наиболее важным духовную близость, без этого она не пошла бы ни на что другое.

Хейвот полагался на заверения Ребекки, что копии компрометирующих его материалов не существует. Но, естественно, абсолютной уверенности у него не было.