И еще не много, и попросится с ними в путь. Тем более, что путь этот мимо Лысой горы на Большой реке. Может добрые купцы и подсобят до этой горы добраться.

И решилась бы давно на это Яра. Да уж больно невзрачны те купцы. Чернявы, кучерявы, горбоносы. Можно иной раз и пожалеть этих убогих, да подарить мимолетом любовь свою. Но как быть с ними долгие дни пути, пока до Лысой горы не доберутся?

Может все же Зев вернется?

Он волхв не из последних.

Со Сварогом в одной силе был.

Не может такой пропасть.

Волчий Зев был волхвом и сыном волхва. А прозвище свое получил за то, что был к тому же удачливым и умелым охотником. И однажды перегрыз горло волку.

Во всех волховских делах был Зев искушен. Грозы умел вызывать лучше многих. Знал травы, камни, привороты. Был искусен в работе с металлом.

В одном Зев был неудачлив. Плохо летал. Ибо был для волхва слишком массивен. Но для мужчины ведуна этот недостаток преодолим. Плохой полет неутомимый Зев компенсировал упорством. И посещал большие сборы на Лысой горе, добираясь до нее по большей части посуху и по речкам, которые изучил лучше всех.

Нет, Зев совсем не отказывался от полетов. И старался, когда мог, пролететь поближе к Лысой горе. Но, кроме того, что он был слишком массивен, был он еще и не чуток. Неба не слышал, как Купала.

Вот и на этот раз, накрутил он спиралей в небе и забрался довольно высоко, да попал не в тот поток. И понесло его на юг.

Чуть не упал, да не разбился. Но приземлился жестко.

Кругом была степь. Место не знакомое. Разобрал Зев каркас своего крыла, свернул тонкую пленку, выбрал место посуше, рядом с небольшой рощицей, да и прилег отдохнуть.

Проснулся неожиданно. Солнце высоко. Парит, но на небе ни облачка. Огляделся вокруг и увидел, как окружают его полукругом незнакомые люди.

Верхом на конях. Одежда кожаная. Луки в колчанах, короткие кривые бронзовые мечи за поясом. Родовичи Зева плохо с путниками не поступали. Но волхв был не мальчиком, и кое-что знал о южных землях. Поэтому недобрые намерения случайных встречных не вызывали сомнений.

И не подденешь это зверье на рогатину. Тем более, что и рогатины нет.

Можно отвести глаза. Но есть идея и получше.

Парило изрядно. И небо и близкая рощица стонали в истоме. Отчетливо слышал этот стон волхв. И закричал, запел Зев «песню грозы». Никогда до того не пел он ее с такой страстью.

В недоумении застыли скифские охотники за людьми. А пока соображали, что и как, грянула гроза.

А гроза в степи ужасна. Было всадников восемь, осталось пять. Молнии ведь бьют куда повыше. А эти пятеро еле остановили обезумевших коней, которые долго несли их в разные стороны.

Едва кончилась гроза, добрались они до своего становища и рассказали все, как было, и кто больше никогда не вернется. А тут вдруг сам ужасный чародей идет.

Пали ниц скифы и попросили грозного бога их пощадить. Милостиво кивнул Зев и остался с ними.

Волхв быстро понял хищническую сущность степняков. И пару раз продемонстрировал им свои умения. Но понимал Зев, что долго так продолжаться не может. Нетерпеливые и жадные степные разбойники потребуют все новых и новых чудес. А их ведь по заказу не сотворишь.

Поэтому взял Зев у своих неофитов лучший кривой кинжал, который звался акинаком, и который потомки неверно назовут мечом. Взял и кошель с желтыми кругляшками, которые, как он понял, имеют здесь ценность.

А потом собрал свое крыло и заставил сплести в одну несколько длинных веревок, благо было их много у охотников за рабами. А потом подняли его на этой веревке как воздушного змея, которого тянули несколько всадников. И улетел Зев.

Разнеслась слава о нем по степи. Появлялся он еще несколько раз в разных становищах. То грозы вызывал, то вождей лечил. То, наоборот, порчу наводил на тех, кто пытался его славу и власть оспорить.

И сам стал немного скифом. Агрессивным, жестоким, жадным. Всегда готовым пустить в ход свой акинак.

Так попал Зев к царским скифам и стал придворным чародеем у их царя Мадая.

Уже состоя в свите Мадая, приехал Зев в свой первый греческий город Херсонес. Белые каменные дома, синее теплое море. Пестрое многолюдье торжищ. Все это понравилось Зеву. И когда он узнал, что есть города и побольше, то покинул он Мадая, и знатным богатым путником ступил на греческий корабль, идущий на юг.

Дальнейший путь Зева дальний потомок назвал бы стремительной карьерой. Но стремительности этой карьеры вряд ли стоило бы удивляться.

Ибо северный ведун совмещал в себе идеального колдуна и идеального воина. Две ипостаси тогдашней элиты. Иной читатель, согласившись с характеристикой Зева как сильного колдуна, мог бы усомниться в его качествах воина.

С точки зрения воинского искусства Зев был на первый взгляд полным неумехой. Но это только на первый взгляд. Ибо, стрелял из лука и бросал копье северный охотник лучше любого гвардейца. Был чудовищно выносливым, ловким, сильным. И владел методами самолечения и самовосстановления.

Что еще требовалось тогдашнему воину? Владеть коротким мечем, боевым топором, да скакать на лошади. Но это Зев с его то природной ловкостью и силой со временем освоил.

И стал Зев кочевать по дворам тогдашних царей и царьков, признанным магом, чародеем и, говоря словами его дальних потомков, самым авторитетным военным технократом.

Ибо против во время вызванной грозы среди ясного неба что могли поделать противники? Которые прозвали Зева Громовержцем.

Так бы и стал Зев, которого на местный манер стали звать Зевсом, со временем каким-нибудь царьком, отнявшим трон у иного зазевавшегося хозяина. Да что-то стал он чувствовать себя не важно. А однажды посмотрев в полированную гладь бронзового зеркала, понял опытный волхв, что пора ему приобщиться к общей силе волховского сбора. Иначе станет он вскоре простым смертным.

Не смог взлететь огрузневший придворный деятель. Да и говора местных небес не понимал. Шепот придворных интриг понимать научился. А о шепоте небес как-то позабыл.

И поплыл к Лысой горе через моря на собственном корабле. Знатным вельможей.

Но вельможа не волхв. Многое подзабыл Зевс Хорошо, хоть устье Большой реки не пропустил, не спутал с другими.

Но, поднявшись немного вверх по реке и подойдя к большим порогам, задумался. Когда летишь, идешь налегке, или плывешь на легкой долбленке, таких преград и не замечаешь. А перетащить корабль волоком в обход порогов нелегкое дело.

Тут никакое колдовство не поможет. И хотя делают это многие купцы, но спутники жадно ждут, – ну, сотвори чудо, Громовержец! Нельзя разочаровывать их. Нельзя, чтобы слух пошел, Громовержец Зевс далеко не все может.

– Оставайтесь здесь! И ждите меня! – властно сказал он. – Дальше Богам надо идти одним.

Отвел глаза спутникам и исчез.

И пошел налегке. Как плохой волхв, разучившийся летать, но желающий оставаться бессмертным, напитавшись энергией большого сбора.

Ветер бил в крутой обрыв, взметая мелкий сор.

– Прыгай Рыська! – орал Сварог. – Прыгай!

Рыська еле удерживала огромное крыло, закрепленное на спине.

– Боюсь, дяденька Сварог!

– Прыгай, зверина мелкая! Прыгай, а то шкуру спущу и шапку себе сделаю.

Это я то, зверина мелкая! Ну, дяденька Сварог, не ожидала, что ты такой злой! Обиделась, но не прыгнула.

Сварог ухмыльнулся своей клыкастой волчьей улыбкой. Достал из-за пазухи единственное рыськино богатство. Сказал перед полетом, что у него лучше сохранится. Рыська и отдала.

И вот теперь размахнулся злой волхв.

– Не прыгнешь, выброшу!

– Не надо, дяденька Сварог!

Не хочет Рыська расстаться со своим единственным маленьким богатством. Не жить ей после этого.

И прыгает.

Ветер подхватил ее как сухой стебелек прошлогодней травы. И поднял сразу высоко. Дух захватило. И не замечает Рыська, что с ней происходит.