Сейчас они шли по коридору, вдоль которого тянулись камеры, отделенные от общего пространства решетками. Их было не много, но достаточно, чтобы паника вновь охватила сестру императора. Ульф сбавил шаг, а потом поднес свет прямо к толстым металлическим прутьям. Блики вырвали из тьмы скрюченный силуэт у дальней стены.

Леди Мейрам смотрела на человека, не в силах отвернуться. Бледный, дрожащий, растрепанный, в порванной одежде. Он мерно раскачивался из стороны в сторону, а руки нервно мяли край грязной рубашки. Запястья его были скованы тяжелой цепью, хотя, даже будь он без кандалов и на свободе, Мейрам не была уверена, что он прошел бы более десятка шагов, так сильно мужчину трясло. В глазах его, в упор смотрящих на Ульфа, плескался ужас.

— Вам знаком этот человек, миледи? — спросил Ульф таким спокойным светским тоном, что у Мейрам на спине выступил холодный пот.

— Он слуга лорда Ундеса, — выдавила она из себя.

— Единственный выживший после покушения, конюх. Я уже имел удовольствие поговорить с ним, — человек в камере сжался еще больше, опуская голову к подтянутым коленям. — Узнал много занимательного о ядах. Впрочем, мое любопытство не всегда удовлетворяется одной беседой. К слову, вы знали, что магия Тьмы имеет интересную особенность — она может оживлять самые потаенные страхи? Достаточно прикосновения, чтобы погрузить человека в беспрерывный водоворот видений. Порой, наши мысли оказываются ужаснее огня или клещей палача.

Пленник при этих словах вскинул голову и, встав на колени, протянул руки к Мейрам в умоляющем жесте.

— Защитите, госпожа, умоляю. Я рассказал все, что знал, больше мне нечего добавить! Пожалуйста, заступитесь! Я выполнял приказ, я всегда честно служил императору, вашему брату! Не отдавайте меня этим людям! Пусть меня просто убьют.

Мейрам почувствовала, как земля под ногами поплыла, и ухватилась рукой за решетку, чтобы не упасть.

— Вам нехорошо? — на лице Черного Волка отразилось искреннее участие.

— Мне? Да… Зачем я тут? Я плохо знаю этого человека, но какой бы отвратительный поступок он ни совершил, обращаться так с живым существом жестоко. Ему нужна помощь, разве вы не видите?

— Вижу, — легко согласился Ульф. — Но вина его доказана и признана. В ближайшее время он умрет.

Человек в камере тихонько взвыл, и Мейрам отвернулась, чувствуя на себе тяжелый взгляд Ульфа.

— Хотя бы дайте ему уйти достойно.

— Такое право надо еще заслужить. Удивительно, вы так долго прожили в Дармсуде, но так и не привыкли к подобным вещам?

— То, что у меня не было возможности изменить общепринятые условия игры не означает, что я их одобряю. У вас эта возможность есть, а вы пренебрегаете ею.

— Вы слишком мягкосердечны, — коротко подвел итог Ульф. — Но вы — женщина, вам допустимо проявлять слабости, — он протянул ей руку, предлагая опору. — Пойдемте, нас, наверное, уже ждут. И миледи, то, что вы увидите дальше, может показаться вам…еще более неприятным и пугающим. Постарайтесь взять себя в руки и по-возможности сохранять молчание. Наша с вами задача — слушать и смотреть, пусть в этот раз говорят другие.

Ульф легким движением руки направил свою спутницу в боковой ход, затем потушил оба фонаря и, аккуратно придерживая девушку за плечо, повел дальше в абсолютной темноте. У Мейрам от страха горло сжалось, подкатила тошнота, но вскоре впереди разлился бледный серый свет, указывая на окончание пути. Вдвоем они вышли в небольшую комнату, узкую и длинную, с одной стороны огражденную балконом, поскольку пол дальше обрывался.

Ульф шагнул прямо к низкому ограждению и сделал Мейрам знак подойти ближе. Сероватый свет шел снизу и вырывал из темноты две фигуры. В одной Мейрам узнала правителя Хальварда, он выглядел совершенно обыденно, а вот вторая повергла девушку в изумление, внушая страх и отвращение.

Тот, кто раньше был Ундесом Чагатай Шона, теперь выглядел, словно потрепанная, порванная и грязная тряпичная игрушка, надетая на руку кукловода. Сквозь знакомые черты посла сиятельного императора Сабира проступило другое лицо — с клыками, красными глазами, голым черепом, обтянутым сероватой кожей. Руки Ундеса были связаны за спиной, но леди Мейрам видела, что путы стягивают не только человеческие запястья, а и длинные жилистые лапы, оканчивающиеся хищными загнутыми когтями.

Беззвучно охнув, сестра императора отпрянула от перил к дальней стене и зажала рот обеими ладонями. Ульф Ньерд тут же оказался рядом и, склонившись к самому уху леди Мейрам, прошептал:

— Постарайтесь не кричать, что бы там внизу не происходило. Тут нас не видно, но может быть слышно. Не думаю, что надо ставить в известность о вашем присутствии это… создание.

Мейрам несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, кивнула. Ульф отошел в сторону и стал внимательно наблюдать за правителем.

— Как твое имя, назовись, — спросил Хальвард, рассматривая существо перед собой.

— Мое имя ничего не скажет тебе, смертный, — голос, произнесший эти слова, не был человеческим. — Ты не достоин знать его.

— Я должен называть тебя как-то.

— Зови тогда Советником, мне нравится это слово.

— Что ж, Советник, ты расскажешь мне, зачем тебе понадобилось тело этого человека?

— Он сам отдал его мне. Оно — плата за мою помощь и силу.

— Ты же понимаешь, что наши тела, тела смертных, слишком слабы, чтобы вместить в себя таких, как ты.

— Ты многого не знаешь о нас, человеческий колдун. Я знаю, как продлить жизнь своим игрушкам.

— Допустим, мои знания и впрямь ограничены — кивнул Хальвард и мягкой походкой хищника двинулся вокруг связанного пленника. — Но я давно не видел подобных тебе. Со смерти моей матери, вероятно.

— Так это ты — смертный ублюдок предательницы Ирдришш?

— Верно, приятно, что нет нужды в долгом представлении, — слабо улыбнулся Хальвард. — Хотя странно, что рядовая мелочь вроде тебя, осмеливается назвать ее имя вслух. Впрочем, сейчас это не важно. Моя мать не была слишком разговорчива, однако научила меня некоторым полезным вещам. Например, как сдерживать и контролировать подобных тебе, когда вы воплощаетесь в людях. Поэтому ты ответишь мне на несколько вопросов прежде, чем я позволю тебе уйти.

Существо на полу прошипело что-то злобное и рванулось к правителю, но словно налетев на незримую преграду и поранившись о нее, с воем покатилось по полу. Хальвард подошел поближе, почти касаясь существа носками сапог и вынуждая того отползти к самой стене.

— А теперь, когда мы выяснили, что причинить мне вред ты мне не сможешь, скажи, Советник, кто и зачем приказал убить мою воспитанницу?

Красноглазый демон с трудом приподнялся и процедил:

— Я служу Хозяину, смертный пес. И отвечаю только ему. Но чтобы удовлетворить твое любопытство скажу — все жертвы уже намечены, их сила пойдет моему господину, а затем он напомнит всем вам, короткоживущим, о том, кто ваш истинный повелитель.

— Кто твой господин? Сиятельный Сабир?

Существо расхохоталось диким, неуемным и холодным смехом.

— Твой император — лишь игрушка, кровный должник моего повелителя так же, как этот человек, Ундес, — мой.

— И как давно вы контролируете императора?

— О, нет, контролировать слишком хлопотно, да и к чему? Он сам неплохо справляется. А вот как давно — это не твоего ума дела, полукровка.

— Ошибаешься — квартерон. Ты забыл, что моя мать была наполовину человеком.

— Твоя правда, забыл, — согласился демон. — Ее человеческая часть была так слаба, что даже среди нас она считалась одной из сильнейших. Если бы не ее предательство, она многого бы добилась.

— Мне не интересно твое мнение на этот счет. Кто выбирает жертв для Хозяина, Советник?

— Часто они отдают себя сами, как этот Ундес. Или Хозяин лично выбирает. Людей, как ту глупую девку, сестру императора, а временами целые земли с их магическими источниками. Сколько в них силы, как же они сладки! — существо блаженно прищурилось и длинный раздвоенный, как у змеи, язык облизал растянутые в улыбке губы.