— Да?

— Не говори на эту тему, еще не пришел срок. Особенно с Ульфом. Неизбежность — тяжкий груз, однажды вы столкнетесь с выбором лицом к лицу, и тогда найти даже минуту покоя будет сложно. До этой поры у вас есть возможность просто жить.

— Вы играете нашими судьбами с такой легкостью…

— Не более, чем своей. Но у меня было больше времени, чтобы смириться с судьбой, а вы еще слишком молоды. Если я буду достаточно аккуратен, то дам вам несколько лет, чтобы привыкнуть и понять.

Следующий день начался с дождя и промозглого ветра. Серая хмарь затопила не только небо, но и землю, пушистыми клубами спускаясь с вершин гор в долину. “Вот уж действительно — сумеречный край, — думала Йорунн, рассматривая сквозь ползущие по стеклам капли выцветший пейзаж. — Утром в тени восточных гор, вечером — в тени западных, а днем — под покровом облаков”.

На душе было гадко и тяжело. Уложить в голове все, о чем рассказал вчера Хальвард, было непросто. События прошлого оказались пропитаны кровью настолько, что даже пережитое падение Астарте, Теритаки и Витахольма отошло на второй план. Что для империи крохотное королевство где-то на окраине обжитого мира? Мелочь, не стоящая внимания. Кто будет править Степью — невелика разница, особенно если умеешь ждать и осознаешь всю хрупкость и недолговечность человеческой жизни.

Йорунн не чувствовала обиды, страха или разочарования. В конце концов, Хальвард никогда не скрывал от нее истинного положения дел, не оправдывал свои ошибки благими намерениями, к тому же позволил ей самой расстаться с детскими иллюзиями и верой в высшее добро. Это было больно, но необходимо. И это был ее осознанный выбор, пожалуй, впервые в жизни. И хотя, положа руку на сердце, надо было сказать правителю “спасибо”, Йорунн точно знала — ему нужна не благодарность, а нечто большее.

День тянулся медленно и скучно, рутинные дела раздражали, встречи и разговоры казались назойливыми и пустыми, и настроение девушки совсем испортилось. С Ульфом она столкнулась в коридоре, полностью погрузившись в свои мысли и не замечая окружающих. В последний момент замерла, практически ткнувшись носом в застежку насквозь мокрого плаща.

— Ого, сколько прыти, — Черный Волк посторонился, освобождая дорогу, — несешься ураганом. Со вчерашнего вечера сама не своя. Не поделишься, что случилось?

Йорунн уже сделала вдох, чтобы ответить, но остановилась в последний момент, прикусив язык. Это ее бремя, не стоит перекладывать его на других.

— Понятно, — сделал вывод Черный Волк. — Хальвард запретил тебе говорить?

— Нет, что ты, — девушка заметно смутилась, — попросил. Да и говорить особо не о чем. Так, тени прошлого и мысли о будущем.

— Занятно — протянул он с какой-то особой интонацией. — Пойдем-ка со мной.

И ухватив ее под руку, повлек по бесконечным коридорам. Йорунн, все еще поглощенная своими переживаниями, даже не задумалась о направлении.

— Терпеть не могу, когда он это делает, — Ульф сбросил мокрый плащ прямо на пол и в раздражении прошелся вдоль стены, явно выискивая что-то.

Йорунн моргнула и осмотрелась — тренировочный зал, ряды мечей в стойках, снаряжение, защитные латы.

— Кто и что делает? — она растерянно уставилась на Ульфа, пытаясь вспомнить, говорил ли он что-то по дороге, и зачем они вообще сюда пришли.

— Хальвард. Терпеть не могу когда он начинает играть в недомолвки. А теперь еще и тебя заставляет. Тени прошлого, говоришь, и мысли о будущем? Знаю я эти мысли, будь они неладны.

Ульф вынул из дальнего угла тяжелый кожаный мешок, набитый песком, поднял его и нацепил на толстый канат, привязанный к потолку посреди зала.

— Бей, — коротко приказал он.

— Что? — ее недоумение было таким полным, что на мгновение Ульфу стало ее жаль.

— Бей, — повторил он. — Со всей злости, хочешь руками, хочешь ногами, мне всё равно.

— Я не буду, — Йорунн чувствовала себя глупо, раздражение начало плавно переходить в тлеющую ярость.

— Будешь, — Черный Волк оставил мешок раскачиваться, и, обойдя Йорунн со спины, подтолкнул ее вперед. — Я сказал — бей. Сейчас.

Девушка хлестнула несчастный мешок рукой, больно отбив ладонь. Вся эта ситуация была настолько бессмысленной, что для возражений аргументов не нашлось.

— Сожми кулак, ноги поставь шире, чуть согни колени. И еще раз. Со всей силы.

Удар вышел лучше предыдущего, мешок слабо качнулся в сторону.

— Уже неплохо. Теперь левой рукой.

Йорунн не знала, сколько это продолжалось. Она перестала думать о чем-то, исполняя команды наставника, раз за разом повторяя то, о чем он говорил. Впрочем, как и всегда. В какой-то момент злость все-таки выплеснулась наружу и превратилась в ярость действий, освобождая измученное сознание. Мешок с песком стерпел все безропотно и покорно.

А Йорунн почувствовала, как восхитительная легкость заполнила разум. Да, тело устало, но разве эта блаженная тяжесть в мышцах имела что-то общее с тревогами и страхами перед будущим? Девушка расслабленно выдохнула и, отойдя на несколько шагов, опустилась на скамейку у стены.

— Полегчало? — зеленые глаза Ульфа светились пониманием.

— О да, существенно, — выдохнула она, смахивая со лба капли пота.

— В следующий раз не мучайся целый день и не срывайся на окружающих, а сразу спускайся сюда. Бездействие — яд, хотя и действие не всегда лечит. А теперь рассказывай то, что можно.

— Ты ведь и сам отлично знаешь.

— Хальвард поделился с тобой планами на будущее Недоре?

— Да, — призналась она.

— А ты поверила, потому что это в целом не лишено смысла. Так вот — правитель ошибается. У него непростой характер и железная воля, переубеждать его — безнадежное дело. Но я вижу эту ситуацию с другой стороны.

— Как именно?

— Рассуди сама: его жизнь в разы дольше обычной. Мы с тобой состаримся и умрем, а на его голове даже седины не прибавится. Сто лет, может двести — долгий срок, за который многое изменится, и я сейчас не только про власть. Я стану помогать ему столько, сколько будет в моих силах. Приму любое его решение, подчинюсь без возражений. И буду упорно надеяться на то, что однажды он поймет — верность долгу и ответственность не означают одну сплошную жертву.

— А так ли это, Ульф? — Йорунн смотрела в упор на воина. — Разве власть — не служение и жертва? У всего есть своя цена.

— Есть, — согласился Черный Волк. — И мы все ее платим. Но кто сказал, что ценой должна быть вся жизнь? Холодный разум — это еще не все.

— Ты говоришь почти как Уттуннике, — внезапно улыбнулась девушка.

— Она мудрый человек, вам обоим следовало бы прислушаться к ее словам, — он протянул руку Йорунн, помогая встать.

В этот момент в зал заглянул посыльный:

— Милорд Ульф, миледи Йорунн — вас ищет правитель.

— Ну, вот и поговорили, — вздохнул Черный волк. — Пора возвращаться в реальность.

Малкону никогда не нравилась жара и пыль. Свежий ветер, блеск снега на вершинах, прохлада и влажное дыхание с гор радовали его гораздо больше. И скользящие по долине пестрые рваные тени грозовых туч, полные сизых, темно-зелёных, коричневых оттенков. Нравились ему и солнечные лучи, тонкими струнами рассекающие кружева облаков, и переменчивый блеск водных зеркал у подножия гор. Немного меньше — настырный дождь и плотные белые туманы. Но бездушную сухую жару, которая накрывала Золотые Земли на исходе лета, любить было сложно.

Тем противнее было осознавать, что вернуться к привычной обстановке доведется не скоро — песчано-желтые стены Дармсуда только недавно начали просматриваться в дрожащем от жары воздушном мареве.

В том, что сейчас приходится глотать сухую дорожную пыль, Малкону винить было некого. Сам предложил, сам вызвался, самому и расхлебывать. И если бы кто-то год назад предположил, что причиной для подобного путешествия будет являться душевное смятение, воин бы искренне высмеял шутника.