— Остановись, пока не поздно, брат. Я умоляю тебя об этом.

Но император вырвал свою руку резким жестом и отвернулся.

— Ты же знаешь, что просишь о невозможном. Я слишком долго шёл к своей цели, слишком многим пожертвовал ради неё.

— Но зачем это нужно? Ты же разрушишь все кругом. И погубишь себя.

— Возможно. Но пути назад уже все равно нет. Если я откажусь, меня уничтожат.

Следующий день принес с собой ветер. Резкий и порывистый, он разорвал пелену облаков, сгоняя те к горным подножиям. Солнечные лучи щедро озарили вымытую дождями землю. Столица радостно приветствовала восход светила, засияла позолоченными шпилями, красными крышами, алыми стягами. Особенно нарядно выглядел императорский дворец, раскинувшийся на высоких холмах, перевитый террасами и садами. Многотысячный город проснулся, сбрасывая с себя зимнее оцепенение, и наполнился неумолчным гомоном.

Вокруг Дармсуда простирались обширные луга, поросшие низкой травой, потому отряд, приближающийся к главным воротам, увидели издалека. К моменту, когда кортеж с Мейрам коснулся брусчатки мостовой, любопытные уже успели собраться вдоль дороги. Они с нетерпением и жадным интересом ловили малейшие знаки того, как прошла поездка двух высокопоставленных людей в далекую и овеянную легендами провинцию Недоре. Отсутствие советника заметили сразу же, по ряду зевак прокатился шепоток, и самые умные из наблюдателей поспешили прочь, рассудив, что дело нечисто.

На ступенях дворца леди Мейрам встретили по всем правилам. Сиятельный император спустился, чтобы подать руку сестре, выказав тем самым свое высочайшее ей покровительство. Затем прошла долгая и бессмысленная череда официальных приветствий и пустых разговоров, и лишь ближе к полудню, леди Мейрам, наконец, уединилась в своих покоях, чтобы передохнуть и смыть с себя тяжесть многодневного пути.

Ей приготовили горячую ванну, щедро разбавленную ароматными маслами, во все комнаты принесли жаровни с углями, смешанными с пахучими смолами, на столе ее ждали изысканные блюда, вокруг суетились служанки, подобострастно заглядывая в глаза своей хозяйке.

Однако леди сидела задумчива и чуть грустна, перед ее мысленным взором встала небольшая комната в суровом и таком далеком теперь замке, где уютно потрескивал камин, а за окном мела вьюга. Одна из ее личных помощниц, закончив разбирать вещи, спросила дозволения перебрать и разложить драгоценности миледи.

Мейрам кивнула, лениво наблюдая за ловкими движениями девушки. Некоторые украшения та отложила отдельно, по всей видимости, в дороге они слегка потеряли свой блеск и нуждались в чистке. В последнюю очередь служанка взяла в руки новую подвеску с желтым камнем, которую Мейрам оставила на столике перед омовением.

— Какая красота, миледи, — восторженно воскликнула служанка. — Дивно подходит под цвет ваших волос. Позволено ли мне будет спросить, откуда она?

— Камень откуда-то из северных гор, — равнодушным тоном пояснила леди Мейрам, принимая у девушки подвеску и рассматривая ее против света. — У герцога Недоре хорошие рудники. Пожалуй, мне эта вещичка нравится настолько, что я буду носить ее постоянно. Что думаешь? Мне идет? — Мейрам качнула украшение на ладони.

— Вы прекрасны, госпожа, и этот камень подчеркнет ваши достоинства — тихо ответила девушка, опуская глаза в пол.

— Наверное ты права, — протянула Мейрам. — Но мне чего-то не хватает. Нужно подобрать комплект: серьги или кольцо. Пригласи ко мне ювелира, Махрана бен Шарди, пусть явится с образцами, думаю, мы найдем что-нибудь соответствующее. Передай ему, что я жду его завтра утром.

— Как будет угодно миледи, — склонилась в поклоне служанка.

— Кстати, как поживает мой племянник и его мать?

— В добром здравии, госпожа Арселия уже полностью оправилась после родов.

— Император навещает ее?

— Изредка, миледи. Он заходит проведать сына.

— Передай госпоже Арселии, что я приду к ней в ближайшее время.

— Немедленно.

— Думаю, на сегодня все, ступайте, я хочу отдохнуть — властным жестом Мейрам отослала прислугу.

Когда за последней служанкой закрылись двери, Мейрам облегченно выдохнула. Ей хотелось побыть одной, хотелось подумать, что же делать дальше.

Последние дни Виала казалась подавленной. Она была рассеянной, почти ни с кем не заговаривала первой, отвечала невпопад, а иногда вовсе застывала, глядя в одну точку и думая о чем-то своем. Ульф хмурился и раздраженно поминал Ундеса и Сабира самыми нелестными словами из всех, что знал. Правда делал это исключительно тогда, когда сестры не было рядом — не хотел тревожить ее еще больше.

Йорунн искренне волновалась за подругу. Пожалуй, впервые степнячке хотелось вмешаться в чужую жизнь, не спрашивая позволения. Она отлично понимала причину переживаний Виалы, но вместе с тем осознавала, что такие мысли, особенно запертые в голове, а не высказанные вслух, подобны медленному яду. Нет, в том, что рано или поздно Виала вернется в привычное состояние, никто не сомневался — жизнь закалила ее характер, научила вставать после самых тяжелых поражений. Но Йорунн было почти физически больно смотреть на то, какими тусклыми стали глаза темноволосой красавицы.

— Мне жаль, что уже во второй раз Виала сталкивается с жестокостью и расчетливостью этого мира, — сказал однажды вечером Хальвард после очередной тренировки. — Я хотел бы помочь ей, но по опыту знаю, что иногда непрошенное вмешательство делает только хуже, отбирая у человека веру в свои собственные силы. Дай ей возможность все осмыслить.

Частично это было правдой, и какое-то время у Йорунн хватало терпения просто наблюдать со стороны. Но в это утро она все-таки не выдержала. Смотреть, как Виала бездумно ковыряется вилкой в полупустой тарелке уже полчаса, было выше ее сил.

— Все, довольно, — решительно выдохнула воспитанница правителя, отнимая у Виалы посуду. — Погоревали — и хватит. Собирайся, мы идем в город.

— Что? — Виала словно вынырнула на поверхность из-под воды. — Зачем?

— Решим по дороге, — Йорунн потянула подругу за руку, не давая опомниться. — Стоит чудесная погода, у меня, на удивление, никаких дел, даже Ульф позволил не являться сегодня на занятия. Уже не помню сколько времени не ходила по торговым рядам. И мне нужен кто-то в помощь.

— Я не самый удачный спутник.

— Зато опытный. Пойдем.

— Только потому, что ты настаиваешь…

Нижний город встретил их суетой, шумом и гомоном. Йорунн решительно миновала несколько лавочек у самых ворот и углубилась в лабиринт улиц, погружаясь в толчею и разнообразие торгового квартала. Сегодня ей было интересно все — от лавки портного до пекарен и гончарных. Она почти полчаса выбирала какие-то плетеные кожаные шнурки, купила сушеных сладостей, привезенных с юга, уговорила Виалу посмотреть представление уличных жонглеров, завела подругу в лавку тканей, затем долго и обстоятельно рассматривала жемчужные украшения, поминутно задавая Виале вопросы.

Та отвечала нехотя, через силу. Йорунн намеренно игнорируя неловкость, вновь просила рассказать, в чем же разница между какими-то почти одинаковыми на вид перламутровыми шариками. Сестра Ульфа вздыхала и, старательно подбирая слова, терпеливо объясняла. К середине дня Виала устала и выдохлась настолько, что обратная дорога наверх в замок казалась пугающей, если не сказать непреодолимой.

Йорунн все-таки смилостивилась и, прервав бесконечную прогулку, зашла в удачно подвернувшийся трактир. Тут было чисто и уютно, пахло пирогом с яблоками и печным жаром, а у окна нашелся свободный стол. Виала почти со стоном рухнула на любезно пододвинутую трактирщиком лавку.

— Никогда не подозревала в тебе такой страсти к праздному времяпровождению, — удивленно выдохнула она, с облегчением опуская на пол ворох покупок. — Зачем все это?

— Хочу лучше узнать город, в котором живу уже почти год, — пояснила Йорунн. — И на мой взгляд, делать это надо, общаясь с людьми в привычной для них обстановке.