— Чего ж в этом странного? Если твой племянник так же хорош, как и ты, то ничего странного в этом нет. Лично я ради встреч с ним и на работу перестала бы ходить.

— Не пойму, у тебя что, настроение повеселиться?

— Нет. Я просто высказываю свое мнение. Имею право?

— Угу. Дальше рассказывать?

— Обязательно.

Полковник поиграл желваками, но понимая, что на этот раз не он хозяин положения, нехотя продолжил:

— В принципе ты права — каждый может проводить время, как ему вздумается, но, согласись, для молодой девушки это не типично.

— Может, это из-за глаз? Комплексует девушка, вот и вся разгадка?

Даша все еще пребывала в крайне скептическом настроении.

— Не думаю... Она очень привлекательна. Глаза скорее придают пикантность.

Полковник оперся на сложенные руки, вид у него был задумчивый:

— Ребятам показалось, что за ней следят...

Даша приподняла брови:

— Им показалось или за ней действительно следили?

— Они не уверены.

— Что значит — не уверены?

Полковник тяжело вздохнул:

— То и значит... Говорят, что в какой-то момент возникло такое ощущение. Теперь трудно сказать. Или ошиблись, или же просто не успели среагировать.

— Ну да, конечно, — скептически заметила Даша. — К вам же набирают исключительно с заторможенной реакцией. Все, кто армейскую медкомиссию не прошел, — все к вам. Скажи честно, пытаешься меня хоть как-то заинтересовать.

— Хочешь, я поклянусь самым дорогим, что у меня есть: все, что я сейчас сказал, — чистая правда. Ты пойми, — Полетаев и впрямь выглядел каким-то несчастным, — со Стасом что-то происходит, и никто не может понять что. Если это любовь — да Бога ради, пусть женится хоть на кошачьих глазах, хоть на змеиных, но если дело нечисто... Помоги, пожалуйста.

Даше стало стыдно. Наверное, никогда в жизни взрослый мужчина не просил ее о чем-либо с таким отчаянием. А уж Полетаев...

— Ну хорошо. Допустим, я поверю, что все обстоит именно так. Я одного не пойму, ты что, подозреваешь невесту своего племянника в злых умыслах только на основании того, что она сирота со странными глазами и, возможно, за ней кто-то следит?

Полковник кивнул:

— Я понимаю, может быть, все это звучит нелепо, но представь, если эта девушка не та, за кого себя выдает, что, если она... Господи, да кто угодно! Что, если за ней следят, чтобы, например, убить? Ведь тогда пострадает и Стас.

Даша пожала плечами:

— Может быть, да, а может быть, и нет. Хорошо. Что конкретно я должна делать?

Полковник мигом оживился:

— Я хочу, чтобы ты с ней подружилась. Походила по театрам, по выставкам... Куда там еще интеллигентные женщины ходят? Присмотрись к ней повнимательнее... Что?

Теперь Даша смотрела на полковника с нескрываемым интересом:

— Слушай, Палыч, а ты ведь гений. Нет, я всегда подозревала в тебе недюжинный интеллект, но чтобы такое!

— Ты о чем?

— Я поначалу и впрямь решила, что ты опять пытаешься меня подставить под какую-нибудь пакость. А вот теперь поверила.

— Во что? — мрачно осведомился Полетаев.

— В то, что у тебя действительно есть племянник, у племянника — невеста и что, возможно, ее хотят убить.

— И что же тебя убедило?

— То, что к ней в подружки ты приглашаешь меня. Поскольку я не являюсь профессиональным телохранителем, то невесту твоего племянника при необходимости убьют обязательно, заодно пришьют и меня. Выходит тройная выгода: ты — герой перед племянником, хотел спасти его барышню, но, увы, не получилось; герой перед семьей своего брата — устранил нежелательную невестку, но самое главное, — Даша прижала ладони к груди, — ты изящно и просто решаешь свою главную проблему — избавляешься от меня. Потрясающе! Только вот тебе. — Она сунула опешившему полковнику под нос фигуру из трех пальцев: — Ищи дураков в другом месте.

— Немедленно убери пальцы от моего лица, — зашипел Полетаев, не разжимая зубов.

Дождавшись, когда собеседница выполнит его просьбу, холодно процедил:

— И впредь постарайся себя контролировать. В этот ресторан приглашают девушек, чтобы сделать предложение руки и сердца. Что могут подумать окружающие, если заметят твои вульгарные жесты?

— Что тебе отказали, — равнодушно заметила Даша.

— Очень остроумно. К тому же я не докончил.

— Хочешь посоветоваться, в чем меня лучше хоронить?

— Да никто не собирается тебя хоронить! — вспылил полковник. — И вообще, никто не просит тебя изображать из себя бодигарда. Скорее всего, она та, кем является на самом деле — простой учитель словесности. Просто я хочу слегка подстраховаться, хочу, чтобы ты получше узнала этого человека. — Заметив, что Даша опять начала кривиться, Полетаев остановился. — Ладно, скажу по-другому. Просто что-то мне в этой девушке...

— Не нравится?

— Нет. Не знаю. Не могу подобрать слово. Напрягает, что ли... Я вообще не люблю людей без родственников.

— Ну, знаешь! Я думаю, ей это нравится еще меньше.

— Наверное... — Полетаев задумчиво крутил портсигар. — И родилась она в Литве.

— Ты так сказал, как будто она родилась на оккупированной территории.

— Ну... — Полковник поспешил перевести все в шутку. — Я человеку доверяю, только если я его и мама, и папа, и родился он у меня в ванной.

Даша хмыкнула.

— Феерическое зрелище.

— Ну так что, согласишься?

— А что мне за это будет?

— Я тебе заплачу, — совершенно серьезно сказал Полетаев.

— Ты совсем уже... — Даша укоризненно покачала головой. — За кого ты меня принимаешь?

— За профессионала высокого класса. — Полковник накрыл ее руку своей. — Ну что, позовем официанта?

— Давно пора, — пробормотала польщенная женщина, — а то я уже решила, что ты меня пригласил сюда лепниной полюбоваться.

Полетаев с довольным видом стал изучать меню:

— Обещаю, таких устриц, как здесь, ты не ела нигде и никогда.

Даша с хлопком закрыла рот рукой.

— Замолчи, пожалуйста, — с трудом выговорила она.

— Почему?

— Ты забыл, что меня от этих живых соплей тошнит?

На гладковыбритом лице полковника появилось страдальческое выражение.

— Спасибо тебе большое. — Размашистым жестом Полетаев отодвинул меню. — Теперь и я, пожалуй, воздержусь. Но на будущее очень тебя попрошу — храни свои комментарии при себе.

— Почему?

— Потому что я не собираюсь менять свои гастрономические пристрастия только из-за того, что тебя в детстве плохо кормили.

Это было просто возмутительно.

— Полетаев, да если бы мои родители в детстве кормили меня тем, что ты имеешь в виду, то их давно бы лишили родительских прав.

Подошедший официант вопросительно замер. В черном фраке и белой рубашке он живо напомнил подрощенного пингвина.

— Что будем заказывать? — важно спросил пингвин.

Даша пожала плечами:

— Что угодно, лишь бы внутри были кости.

— Простите, мадам? — Пингвин нагнулся ниже.

Полетаев поспешил на помощь:

— Мадам из России, принесите ей, пожалуйста, блины.

— Принести блины с костями?

Темно-синие глаза полковника на мгновение стали задумчивыми:

— Хм... Почему бы и нет?

Поверьте, ни в одном ресторане, даже там, где кофе стоит долларов двадцать, вам не задали бы следующий вопрос:

— В таком случае, чьи кости предпочитает мадам?

Губы полковника моментально растянулись в безответственной улыбке:

— Она, конечно, предпочла бы мои, но...

— Хватит! — сдержанно рявкнула Даша по-русски. — Хватит пороть ахинею. — Раскрыв меню, несколько раз раздраженно перелистнула страницы. — Принесите мне, пожалуйста, селедочные...

— Кости?

Подняв глаза, Даша окинула беднягу пингвина таким взглядом, что тому стало не по себе.

— Я не пойму, вы заодно, что ли? Какие кости? Завитки. Принесите мне селедочные завитки.

— Селедочные завитки? — Официант все еще сомневался. Один раз он уже опростоволосился и больше рисковать не хотел, кроме того, здесь явно не часто заказывали столь простодушную рыбу.