— Я тебя слушаю. Просто хочу понять, что еще можно использовать в работе...

Лия стояла возле витрины с искаженным от ужаса лицом.

Пабло шагнул вперед, и внутри появился неприятный холод — место посередине витрины пустовало.

— Здесь что-то было? — быстро спросил он.

По-прежнему не в силах произнести ни звука, литовка несколько раз кивнула и медленно подняла дрожащий палец:

— О, Боже!..

Расширенными от ужаса глазами она смотрела поверх его плеча.

Мулат медленно обернулся. Угрюмого вида старик с косматыми бровями глянул на него из темного угла. Пабло отшатнулся.

— Кто это? — сдавленным голосом спросил он.

— Старый граф. — Девушка вцепилась Пабло в руку. — Этот портрет всегда висел в голубом зале... Откуда он здесь взялся?!

Мулат не мог пошевельнуться. Его охватил суеверный страх. Ведь он даже не сразу понял, что перед ним портрет.

— Наверное, перевесили... Может, здесь освещение лучше... — прошептал он. — Слушай, пойдем отсюда...

— Куда идти?! Куда? — Девушку била крупная дрожь. — Он убьет нас, он теперь нас убьет... Господи, и зачем я согласилась! Я же знала, знала... Ты наверняка хотел что-то украсть!

— Откуда он это узнал? — бормотал мулат по-испански, пятясь все дальше и дальше. — Как он мог узнать, он же давно умер...

— Что ты там бормочешь? А, черт! — Лия подскочила к окну. — Кто-то вызвал полицию, надо убираться.

— Полицию? — Пабло словно очнулся. — Ты же сказала, что в замке никого нет!

— Хватит болтать! Лучше бежим, пока нас не сцапали...

Они наперегонки бросились к розовой лестнице.

Возле окна Пабло на секунду замешкался, по привычке пропуская даму вперед, Лия буквально соскользнула вниз по решетке и тут же растворилась в наступающих сумерках. Мулат вспрыгнул на подоконник и, придерживаясь рукой за раму, попытался ногой нащупать решетку. Нога ушла в пустоту, ладонь заскользила по влажной поверхности, он почувствовал, как тело заваливается назад, в пустоту. Из груди вырвался отчаянный рык, подхваченный с земли еще более пронзительным, женским.

Рогнеда замедлила шаг. С недавнего времени она вдруг стала испытывать какую-то странную тревогу, словно кто-то следил за ней. Никогда раньше она не задумывалась, насколько темен переулок или безлюден подземный переход, но теперь стало казаться, шагни в сторону — из кустов тотчас вынырнет зловещая фигура и попытается ее ударить.

Пыльная, знакомая до последней травинки тропка убегала в заросли шиповника. Что стоило шагнуть вперед и через пару минут оказать возле ворот дачи? Но ноги будто примерзли к потрескавшемуся асфальту. Девушка мучительно вслушивалась в звуки за спиной, надеясь услышать цокот каблуков какой-нибудь запоздавшей дачницы.

Из-за спины послышался приятный женский голос:

— Вы позволите?

Рогнеда нервно обернулась. Позади нее с двумя огромными и, судя по всему, довольно тяжелыми пакетами стояла стройная, слегка встрепанная рыжеволосая женщина.

— Я могу пройти? — Светлые глаза цвета лесного ореха смотрели с вопросительной улыбкой.

— А вы к кому? — спросила Рогнеда. Не то что бы женщина ее напугала, просто она никогда не видела ее здесь прежде. Солнце клонилось к закату, становилось темно, следовало быть осторожнее.

— А вы почему спрашиваете? — Рыжеволосая вздорно поджала губки.

— Просто так... Подумала, может, вам нужно помочь, что-то подсказать...

— Ах, вот как... — Незнакомка снова улыбнулась. — В таком случае подскажите, как пройти к Ирине Воробьевой.

— Воробьевой? — Рогнеда удивленно вскинула голову. — Она что, замуж вышла?

— Кто?

Рыжеволосая поставила пакеты на дорогу, лицо стало строгим.

— Ирка Кочетова.

— Я не знаю, куда вышла ваша Кочетова, но моя Воробьева замужем уже лет десять.

— Как, десять? — растерялась девушка. — Кочетовой всего восемнадцать.

Незнакомка поставила тяжелые пакеты на землю и демонстративно задумалась. Казалось, она все делает напоказ: и хмурит брови, и отставляет точеную ножку в блестящем чулке, и говорит, и молчит, и даже дышит. Это было так забавно, что Рогнеда не выдержала и улыбнулась.

Подумав ровно столько, сколько полагалось по сценарию, рыжеволосая дама встряхнула огненной гривой:

— Нет, это исключено.

— Что именно?

— В восемнадцать лет выходить замуж. Это для здоровья вредно. Воробьева замуж вышла лет в двадцать пять и то ноет. А в восемнадцать... — Она картинно приложила пальчики к вискам. — Нет, нет, ни в коем случае. Так как мне к ней пройти?

— К Кочетовой?

— К Воробьевой.

— Да у нас в поселке таких нет. Я, по крайней мере, не слышала.

Рыжеволосая недоверчиво приподняла бровь.

— Странно. О Воробьевой ничего не слышно может быть только в двух случаях: или вы глухая, или она мертвая. Сегодня с утра Ирка была весьма живая. Вы, судя по всему, тоже глухотой не отличаетесь. Значит, здесь что-то не так.

Объяснив самой себе ситуацию, она откинула крышку мобильного телефона и набрала номер.

— Воробьева, привет. У меня к тебе простой и незамысловатый вопрос: ты где?..

Выслушав ответ, досадливо всплеснула свободной рукой:

— Понимаю, что на даче. На даче где — в Подмосковье, в подлиссабонье? И, прикрыв трубку рукой, пояснила: — У воробьевского мужа дом недалеко от Лиссабона...

Рогнеда пожала плечами, она не знала ни Воробьеву, ни ее мужа, да и в Лиссабоне ни разу не была. Рыжеволосая тем временем продолжала выпытывать далекую подругу:

— А спрашиваю потому, что в этой чертовой Жмеринке про тебя никто ничего не знает. Что?.. — Конопатый лоб прорезала резкая морщина. — Какая еще Мариновка? При чем здесь Мариновка?.. Ничего я не выдумываю. — Она переложила телефон в другую руку. — Ты сказала, Жмеринка...

— А я говорю, Жмеринка! — Аккуратно накрашенные губки недовольно изогнулись. — По крайней мере я про Жмеринку хоть что-то слышала, а о твоей дурацкой Мариновке — впервые в жизни. Может, ты опять путаешь, и не Мариновка, а, например, Малиновка?.. Ладно, не кричи, я все поняла... Пока.

Захлопнув крышку, рыжеволосая приложила телефон к губам.

— Вот ведь ерунда какая получается. — Она задумчиво смотрела на заваливающееся за лес солнце. — Оказывается, есть на свете Мариновка.

— Как же вы Жмеринку с Мариновкой перепутали? — робко поинтересовалась Рогнеда.

— «Как, как...» Два абсолютно похожих названия.

— Похожих?! Да у них всего две буквы совпадают!

Женщина продолжала размышлять:

— Три. Но дело, конечно, не в количестве букв, а в общем посыле. Раз возникают ассоциации, значит, и слова похожи.

Рогнеда растерянно моргнула:

— Ну не знаю... Жмеринка в лучшем случае с мерином ассоциируется, а Мариновка...

— Да какая разница: Жмеринка, Меринка... — Рыжеволосая грустно смотрела на пакеты. — Я сегодня туда в любом случае не доберусь. И продукты пропадут.

Девушка тоже перевела взгляд на увесистые сумки:

— А где эта Мариновка?

— Ну уж явно не здесь. А у меня сил нет туда ехать. Ладно, Бог с ним. Где-нибудь поблизости есть гостиница?

Рогнеда не могла понять, шутит та или просто немного не в себе.

— Гостиница? В Жмеринке? Откуда, это же дачный поселок...

Рыжеволосая стала еще грустнее:

— Ну да, конечно... Нет, в принципе все не так уж и плохо. По крайней мере с голоду я не умру... — Она огляделась с какой-то обреченностью. — Да и на улице не так уж и холодно.

Рогнеда смотрела на нее почти что с испугом:

— Вы что, на улице собрались ночевать?

— А какие у меня варианты? Я сегодня прилетела из Праги, я там живу... Воробьева сказала, чтобы я купила продукты и ехала в Меринку...

— В Мариновку.

— Все равно.

— Значит, вам негде ночевать?

— Почему же негде. — Рыжая снова с тоской посмотрела на густые заросли кустов. — Уж как-нибудь не пропаду на родных просторах... На станции на скамеечке переночую. Толстой же спал и ничего...