— Интересно. — Даша задумалась. — Очень интересно. Скажи, тебе есть куда сегодня вечером податься?

— В каком смысле?

— Тебе нельзя оставаться с кем бы то ни было наедине. Тем более с людьми, о которых ты ничего толком не знаешь.

— А как же тогда...

— Вместо тебя останусь я.

Хозяйка квартиры подошла к своей беспокойной гостье и присела рядом.

— А если она придет меня убить? — тихо спросила она.

Даша старалась держаться бодро.

— Тогда я успею ей сообщить, что я — это не ты.

— А если не успеешь?

— Успею! Жить захочу — успею.

— Но она может не захотеть оставлять свидетеля.

Энтузиазм Даши постепенно угасал.

— Тоже верно. Тогда что будем делать?

— Для начала давай просто проследим за ней.

— Это как?

— Очень просто: вечером она придет сюда, позвонит, мы ей, естественно, не откроем, сделаем вид, что нас нет дома. А когда она будет уходить, мы проследим, куда и к кому она пойдет.

— Здорово. — Даша подняла большой палец. — Прямо скажу, придумано здорово. Только сначала надо кое-что сделать.

— Что именно?

— Отвезти кольцо к Полетаеву.

Рогнеда нахмурилась:

— Не думаю, что это хорошая идея.

Желая успокоить подругу, Даша положила ей руку на плечо:

— Не переживай, он его не украдет. Просто дальше в доме оставлять перстень не безопасно.

— Тогда давай отнесем его в банк. Арендуем ячейку.

— Послушай, — сказала Даша очень серьезно, — когда речь идет о полумиллионе долларов, никакой банковской ячейке доверять нельзя. В банке работают люди. Просто люди.

— А твой Полетаев разве не человек?

— Во-первых, Полетаев не совсем человек в общепринятом смысле этого слова. А во-вторых, он дядя твоего жениха. И раз жених кольцо сразу не спер, значит, и дядя поостережется.

— И все равно эта идея мне не нравится. Я не хочу потерять кольцо.

Даша вздохнула:

— Поверь, оставляя его здесь, ты рискуешь гораздо больше.

Рогнеда признавала правоту слов своей новой подруги, но и с кольцом расстаться боялась.

— А вдруг...

— В любом случае выбирать тебе.

Девушка встала, подошла к шкафу и взяла с полки коробочку с кольцом.

— Держи, — протянула она ее Даше. — Только очень тебя прошу, береги.

Даша ободряюще улыбнулась:

— Все будет хорошо.

Последний разговор положительно повлиял на развитие взаимоотношений между Пабло и Лией. Литовка перестала следить за каждым его шагом и только выспрашивала все новые подробности об их жизни с Софи. И сам Пабло уже не так сильно раздражался при виде вертлявой приставалы, ибо отныне воспринимал ее лишь исключительно как средство для достижения своих целей.

До Москвы парочка добралась без особых трудностей, документы оказались в полном порядке, и никаких проблем ни с границей, ни с гостиницей ни разу не возникло. Правда, немного напрягала активность, с которой литовка взялась за дело, ее нахрапистость. И оставалось только удивляться — откуда в столь юном создании столько авантюризма и презрения к закону. Кроме того, Пабло очень не нравилось настоятельное требование Лии отправиться на встречу с дочерью покойного мужа Софи в одиночку.

— Тебя никто не должен видеть на месте преступления, — настаивала литовка. — Ты же будешь наследовать! Мало ли кто заметит тебя поблизости, сорвешь всю операцию.

При том, что Пабло признавал ее правоту, он все равно опасался подвоха. От такой можно было ожидать чего угодно. Они долго спорили, пока наконец не сошлись на том, что на разведку Лия съездит одна, но потом они встретятся и обсудят все еще раз.

Пабло сидел в парке на скамейке, исподлобья разглядывая неспешно прогуливающуюся публику. Москва произвела на него странное впечатление. Это был вполне современный европейский город, но вперемешку с таким азиатским колоритом, что оторопь брала. Среди прекрасных старинных зданий неряшливо торчали какие-то нелепые панельные коробки, грязные, пыльные, словно брошенные пачки сигарет. Количество немытых, помятых машин удивляло еще больше, особенно учитывая тот факт, что ездили на них не отчаянные бедуины, а вполне респектабельные и опрятные граждане.

Пабло повернулся спиной к прогуливающимся влюбленным парочкам и мамочкам с колясками и вздрогнул от неожиданности: за ним стояла Лия и ела мороженое.

— Ты что тут стоишь? — пробормотал он, не желая показывать, что та застала его врасплох.

— Жду, пока ты налюбуешься окрестностями.

— «Налюбуешься»! Да это самый идиотский город на свете, — прошипел Пабло сквозь зубы. — Каждые полчаса у меня проверяют документы и все выспрашивают, кто я, откуда...

Послышалось смешливое фырчание. Лия присела на спинку скамейки и принялась болтать ногами, с аппетитом поедая мороженое.

— Вечно ты что-то сочиняешь. Кто тебя может спрашивать-то? КГБ?

— Ничего я не сочиняю! Не знаю — КГБ, полиция, пожарные, но ко мне все время подходят какие-то люди в форме, требуют паспорт и ре-гис-тра-ци-ю, — последнее слово мулат старательно произнес по-русски.

— Что это такое? — Лия облизнула испачканный палец.

— Откуда я знаю! Они уверены, что я арабский террорист. Меня уже несколько раз задерживали. Совершенно невозможно что-то делать в подобных условиях! Такое ощущение, что меня подозревает весь город — стоит поднять руку, чтобы остановить такси, как сразу тормозит несколько частных машин и начинают выспрашивать, куда мне надо, знаю ли я дорогу, сколько у меня денег... Говорю тебе, здесь и шагу нельзя ступить, чтобы какая-нибудь сволочь в погонах не заглянула тебе в трусы.

— Так езди на метро. В Москве замечательное метро, — весело сказала литовка.

Очевидно, она наступила на больную мозоль. Пабло завелся с еще большими оборотами:

— В Москве отвратительное метро! Там столько людей, что у меня начинается клаустрофобия. К тому же меня там все время оскорбляют. — Оглядевшись, мулат понизил голос: — Оказывается, русские — ужасные расисты: меня несколько раз обозвали обезьяной.

Девушка не выдержала и сдержанно захихикала.

— Ой, извини... — Она попыталась придать лицу серьезное выражение. — Тебе надо было сообщить полицейскому.

— А я и с-с-сообщил! — Пабло даже заикаться стал от злости.

— А он чего?

— А он мне ответил, что российская милиция служит людям, а не обезьянам...

Лии стоило немалых усилий удержаться от смеха.

— ...Но и это еще не все: одна пожилая леди назвала меня макакой. Нет, ты представь — у нее всего два зуба во рту, а я — макака! — Мулат говорил все громче и громче. — А в детстве мне рассказывали, что русские борются за права темнокожих. Послушай...

— Нет, это ты послушай! — Лия спрыгнула со спинки скамейки. — Лично мне все равно, как тебя называют, нам надо сначала сделать дело, а уж потом будем жаловаться на жизнь. Скоро у меня встреча с этой девкой, а ты сидишь тут и ноешь, настроение только портишь.

Голос Пабло стал ледяным:

— Я не понял: может, ты тоже расистка?

— Да, я официальный спонсор ку-клукс-клана. — Литовка ловко закинула обертку от мороженого в мусорный бак. — А еще я человек, который устал от постоянного нытья одного неудачника. Все, я пошла, встретимся в гостинице.

— Мы пойдем вместе, — сквозь зубы процедил Пабло. Он был готов придушить эту чертову девку, но мешали прохожие и нечеловеческое желание разбогатеть. — Я решил тебя подстраховать, мало ли что...

— Ты чего-то боишься?

Лия сунула руки в карманы куртки, вид у нее был безмятежный.

— Чего?

— Да чего угодно.

В отличие от своей спутницы Пабло то и дело оглядывался по сторонам. Московская жизнь его так задергала, что он и от грудных детей ожидал какой-нибудь пакости.

— Что, если ты не справишься?

— Это я-то? П-ф! С какой стати?

— А ты что, профессиональный убийца, что так уверена?

— Просто я всегда в себе уверена. И вполне обойдусь без тебя.