— Я не пойму, зачем ты мне это предлагаешь? Если хочешь помочь, то просто приди к судье и расскажи, как все было, меня тут же освободят. Судья ведь тоже наверняка твой родственник?

Литовка отрицательно покачала головой:

— Нет. Он как раз приезжий. Меня опозорят на весь город, будут тыкать пальцем и...

— Да о чем ты говоришь! — Пабло вскочил. — Как ты можешь сравнивать какое-то тыканье пальцем и десять лет за решеткой! Ты вообще нормальная?

— Вполне, — холодно отрезала девица. — Ты приехал и уехал, а мне здесь жить.

— Но ведь это ты во всем виновата! Ты!

— Потому и пытаюсь тебе помочь.

— Чем? Подговорив к побегу? Чтобы мне увеличили срок до пожизненного?

— Если я говорю, что все будет нормально, значит...

— Значит, все будет ужасно! — перебил разъяренный мулат. — Меня тошнит от твоих «все будет в порядке», как я еще жив, не пойму...

— А мне надоело выяснять с тобой отношения. — Лия встала. — Если хочешь — я тебе помогу, не хочешь — дело твое.

— Говори, — угрюмо буркнул мулат.

Девушка приблизилась к нему вплотную:

— Сегодня вечером попросишься на прогулку, тебе разрешат. Ты выйдешь во двор, подойдешь к дереву — там во дворе всего одно дерево, — вскарабкаешься на него и перепрыгнешь на стену. Стена невысокая, метра два, спрыгнешь с другой стороны и сразу же увидишь темно-серую машину. В зажигании будут ключи, бензина — полный бак. В ящике для перчаток найдешь свои документы, деньги и карту, на которой будет указан путь до границы. Твое право — воспользоваться этим или продолжать оставаться в этой чудной камере.

Литовка встала, тряхнула светлыми длинными волосами и направилась к выходу.

— Подожди! — Пабло вскочил и едва успел перехватить девушку у самой двери.

— Что еще? — Чертовка улыбалась нахальными глазами. — Поцелуй на прощание?

— Послушай...

От волнения его немного лихорадило, он боялся реакции девушки, но искушение было слишком велико.

— Если твой брат такой большой начальник, может, он поможет мне?

— В чем именно? Бежать? Но мы, кажется, уже договорились.

— Нет... Слушай, у моей приятельницы, у нее был такой небольшой золотой медальон, на нем лошадь или что-то подобное... Мне он нужен.

— Зачем?

— Тебе какая разница? Просто принеси его.

— А что мне за это будет?

— Все, что хочешь.

— Ладно. — Лия самодовольно улыбнулась. — Но учти, отдам я его тебе только там, на свободе.

Маленький невзрачный человечек выскочил на платформу, волоча за собой старую обтрепанную сумку. Он суетливо озирался, словно собака, которую хозяин оставил возле магазина.

Даша сразу его заприметила, но подходить не торопилась.

— Скажи, они были похожи? — спросила она Рогнеду.

— Кто — они?

— Твоя мама и ее брат.

— Честно говоря, не помню.

— Будем надеяться, что нет. — Даша легонько подтолкнула ее в спину. — Скорее всего, вон твой родственник. Видишь, по сторонам глазами лупает.

Девушка вытянула голову и тут же втянула обратно. Она выглядела обескураженной.

— Ты уверена? Он такой... не симпатичный.

— Ну какой есть. Родственников ведь не выбирают, — философски заметила Даша. — Других одиноких мужчин на перроне я не наблюдаю. К тому же тот омерзительный голос, который я слышала, подходит только к этой морде.

— И все-таки я сомневаюсь...

— Давай подойдем, спросим.

Девушка с явной неохотой направилась к человечку.

— Здравствуйте, — поздоровалась она. — Вы дядя Саша?

— Да, я. — Тот заискивающе заулыбался. — А ты — Роночка. Помню, помню... Гляди, какая большая выросла. Я помню тебя вот такой. — Он показал рукой возле колен. — У тебя была тоненькая косичка. Как крысиный хвостик. Тебя все так и звали: крысиный хвост.

Даше стало неприятно. Когда не видишь родственницу двадцать лет, не обязательно начинать воспоминания с крыс.

Рона растерянно улыбнулась:

— А я вас совсем не помню.

— Ну еще бы... — Дядя подслеповато щурился на Дашу, возвышавшуюся над ним, словно Арарат осенью. — Это и есть твоя подружка?

— Да. Познакомьтесь, ее зовут Даша.

— Какие у тебя, однако, взрослые подруги.

На лысоватой голове неопрятным бисером застывали капельки дождя.

— Совсем взрослые...

Даше тут же захотелось припечатать коленом обвислый зад дяди. «Взрослые»! Разумеется, он имел в виду «старые». Зараза.

— Честно говоря, мне не совсем понятно, к чему эти ваши комментарии, — едва сдерживая раздражение, бросила она. — У нас с Роной разница в возрасте всего несколько лет и потому...

— Ну да, ну да, — забормотал дядя, как-то странно подхихикивая. — Если вы имеете в виду, что «несколько» — это больше десяти...

— Несколько — это чуть больше трех. — Конопатые щеки пошли пятнами. — Я понимаю, вы живете в Литве и родной язык могли забыть...

— Я, деточка, филолог по образованию, и у меня прекрасная память.

— Значит, это вы мне назло говорите!

От дальнейшей перепалки ее удержал удивленный взгляд Рогнеды. Девушка явно не понимала, из-за чего весь сыр-бор.

Дядя незамедлительно воспользовался образовавшейся паузой:

— Даша, девочка, может, вы заглянете к нам вечером на чаек?

Девочка Даша прищурилась. Приглашение сделано явно не из вежливости. Он открытым текстом намекал, что намеревается остаться с племянницей наедине. Даша отрицательно покачала головой: ни при каких обстоятельствах она не оставит Рогнеду одну.

— Не загляну.

— Ах, как жаль! — Проклятый сатир просто издевался над ней. — Нам будет вас так не хватать.

— Вам — да, Рогнеде — нет. Потому что вечером мы с ней идем в театр.

— Но Роночка не пойдет в театр, — с удивлением сказал дядя. — К ней приехал близкий родственник и...

— Простите, но если вы двадцать лет не желали видеть свою племянницу, то почему она теперь должна менять свои планы по вашему первому требованию?

— Потому что я ее родственник, — уверенно заявил дядя.

— В таком случае, где вы были, когда умерла ваша сестра?

Человечек густо покраснел, но не от смущения, а от злости.

— В любом случае вас это не касается! И вообще, оставьте нас в покое...

— Зато меня это касается, — спокойно произнесла Рогнеда. — В самом деле, я посылала вам телеграмму, а вы даже не ответили.

— Я не мог. Меня не было. Но как только узнал... — принялся оправдываться человечек, не забывая бросать на рыжеволосую дылду яростные взгляды. — Пойми, деточка, у меня были обстоятельства.

— Какие?

— Что?

— Я хочу знать, какие у вас были обстоятельства.

Дядя выглядел весьма огорошенным.

— Господи, неужели тебе интересно, что происходит в жизни у такого старого зануды, как я?

— Очень.

Даша скосила глаза: Рогнеда действительно походила на человека, готового выслушать самую длинную историю.

— Я... был болен.

— Чем?

— Чем я был болен?

— Да. Я хочу это знать.

— Но... зачем?

— Вы же мой родственник, я должна о вас заботиться.

— Это деликатная болезнь.

— Я никому не скажу.

— И все равно это не для юной девушки. — Человечек хлопал белесыми ресницами. — Роночка, детка, я ведь тебя на руках качал...

— Я этого не помню. — Голос девушки стал жестче. — Кроме того, у меня мало времени... Думаю, нам придется расстаться прямо сейчас.

— Подожди! — Из-под личины сатира выглянула еще более неприглядная морда мизантропа. — Ну хорошо... Я не был в больнице. Все не так просто, как тебе кажется. У нас с твоей матерью были сложные отношения. Мы поссорились много лет назад...

— Из-за чего?

— Ну какое это имеет значение?

— Для меня — огромное.

— Из-за пустяка.

— Вы скажете, или мне уйти?

Человечек вытаращил злые глазки.

— Ты характером совсем как мать. Допустим, мне не нравился человек, за которого она вышла замуж...

— Допустим, я вам поверю, но ведь это ее дело, при чем здесь вы?