С другой стороны, чужая душа — потёмки и не судите да не судимы будете. Что я знаю о её чувствах.

— Уже молчу, столько тратить я не планирую, — До Тхи Чанг чуть успокаивается и кивает на экран. — Да и складывать такие деньги мне банально некуда, а держать на чужом счёте — ну, не знаю.

— Раньше куда девала?

— Отправляла во Вьетнам, в том числе на свои счета. Сейчас по ряду причин не вариант.

— Кстати, а кто такой Жень Мэ? Почему у тебя его банковский счёт?

— Я же не резидент и свой собственный открыть не могу. Пришлось купить. Доступ должен быть только у меня, для нас у вас ситуация стандартная, но всё равно не хочу держать здесь крупные суммы и уж тем более что-то копить! Объяснить, почему?

— Согласен. Я бы тоже не рисковал.

— Вот и хорошо. Я тебя прошу взять половину, чтобы у меня в одной корзине яйца не лежали. Мало ли что. Владелец счёта — приятный человек, но при всём моём уважении, я видела его только два раза в жизни. Мы общались всего пять минут, из которых четыре с половиной говорила я. Он вообще изначально не хотел соглашаться, но дело сделал обещанный процент с оборота.

— И много ты платишь за аренду чужого личного счёта?

— С какой целью интересуешься?

— Исключительно академический интерес.

— Ноль целых одна десятая процента. В его деревне очень хорошие деньги — на моих оборотах.

— Ладно, давай. Пересылай половину мне.

Вьетнамка с серьёзным видом вручает мне смартфон. Вбиваю необходимые данные, возвращаю гаджет и через мгновение получаю уведомление о зачислении на баланс.

— Я к этим деньгам не прикоснусь, — комментирую вслух. — По твоему первому слову отдам, куда скажешь.

До Тхи Чанг останавливается в дверном проёме:

— Если что, это общак! Можешь тратить, как член команды. Ты — мужчина, который со мной живёт, у нас это норма. По крайней мере, в традиционных семьях.

— У вас деньгами управляет мужчина? — кое-где я подобное встречал, не тут.

Даже если женщины зарабатывали больше.

— Может, не у всех, но в моей семья — да. Моя мать зарабатывает больше отца раз в пять. У неё хорошее образование, три языка и все деньги она отдаёт ему, а уже дальше он сам выделяет ей деньги со своей карты. Потому что хозяин в семье — мужчина.

— Моим рисом меня и кормят? — усмехаюсь.

— Можно и так сказать, мне некоторые ваши обычаи тоже кажутся дикими, — равнодушно пожимает плечами вьетнамка. — Ты — мужчина, с которым я живу, захочешь перепихнуться или что-то более лайтовое — скажи, я уже в четвёртый раз предлагаю. Эти деньги можешь тоже тратить.

— Спасибо, конечно, тогда предлагаю не откладывать важный вопрос. Помнишь наш разговор про легализацию?

— Помню. Идея с изучением китайского языка при университете мне нравится. В Цинхуа что-то подобное есть?

— Конечно. Но языковые курсы, в отличие от самой учебы в университете, платные. Это — первая статья расхода, моё предложение.

— На будущее, чтобы ты ориентировался. Поверь, я не тупая альтруистка, о себе любимой отлично помню всегда, себя не обижу и чего-то лишнего не отдам. Свои интересы и границы личности я хорошо понимаю. У меня всё благополучно самооценкой себя я не забываю никогда, — усмехается собеседница. — Ты своими глазами видел, я миллионеру отказала в совместном проекте. Говорить «нет» я умею отлично, думала, это видно. И раз я говорю, что вот так поделить правильно — значит, за моей позицией что-то стоит. Если сохранишь и не прикоснёшься, пускай будет. Но и я к этой части денег вряд ли притронусь — у меня тоже есть свои принципы.

— Как скажешь, — устало вздыхаю.

Разумеется, каждый из нас планирует поступить по-своему. Иногда бывают моменты, когда лучше не спорить и отложить — время само покажет.

Вьетнамка снова подходит ближе, нависает сверху, опершись руками о бортик. Её лицо оказывается в сантиметрах от моего:

— Я не хочу чувствовать себя неблагодарной свиньёй по отношению к человеку, который мне помогает. Что здесь непонятного? — наконец она покидает ванную комнату, прикрыв за собой дверь.

Слава богу, а то уже совсем другие мысли начинали роиться. Откидываюсь на спинку джакузи, прикрываю глаза.

В принципе, разложить яйца по разным корзинам — разумная идея. Особенно в такой ситуации. На этом пока остановимся.

Не успеваю возобновить разговор с Ли Миньюэ, как вичат оповещает о новом переводе. С удивлением обнаруживаю ещё тысячу двести долларов и короткое сообщение от эйчара айти-компании:

'Отправили вам аванс за первый месяц. Обычно мы так не делаем, но в данном случае это наш сигнал — вы имеете дело с серьёзными людьми".

Набираю в ответ: «???».

"Если приходится ждать зарплату месяц — это один энтузиазм, но лично я предполагаю, конкретно с вами рациональнее иной подход. Если получите всё авансом, то за месяц выложитесь больше, чем за два на обычных условиях. Потому что будете чувствовать себя виноватым — специфика вашего индивидуального восприятия'.

Технично, чё. Впрочем, аферистом этого менеджера точно не назовёшь, что не может не радовать. Приятный сюрприз. Уж лучше так, чем потом бегать за честно заработанными деньгами.

Активирую микрофон и возвращаюсь к прерванной беседе:

— Я снова на связи. Пришлось ненадолго отвлечься, мои извинения.

— Я так и поняла. В общем, не буду ходить вокруг да около. Скажи прямо: ты приедешь или нет?

С другой стороны, и зарплату со второго места работы выдали — теперь могу себя сам финансировать. Билет до Сеула что ли четыре сотни. Что ж, раз такое дело…

— В субботу смогу.

— Отлично! — в голосе Ли Миньюэ слышится неподдельная радость. — Тогда я сейчас же куплю билет и вышлю тебе.

— Не стоит, я сам.

В ясное сентябрьское утро мы с До Тхи Чанг неторопливо прогуливаемся под руку по аллее, ведущей к главному корпусу университета Цинхуа. Вокруг царит оживлённая атмосфера — отовсюду доносятся взволнованные голоса студентов, спешащих на занятия.

Сегодня она выглядит просто неотразимо и безупречным стилем явно выделяется из общей массы прохожих. На фоне спешащих мимо студенток, одетых в простые джинсы и футболки, До Тхи Чанг смотрится аристократкой, случайно забредшей в мир простых смертных, что невольно притягивает взгляды окружающих.

Впрочем, моё восхищение вызывает не только её внешность. За время нашего знакомства она успела поразительно подтянуть свой китайский и теперь достаточно уверенно поддерживает беседу на путунхуа. Её удивительные и разнообразные способности не перестают меня поражать.

Поправив миниатюрную сумку винного оттенка, она заглядывает мне в глаза:

— Ты действительно считаешь, что ещё не слишком поздно?

— Языковой год начнётся примерно через десять дней. К тому моменту мы вполне успеем подать все необходимые документы и пройти регистрацию.

— Но ведь вся эта возня с визой наверняка займёт уйму времени, — хмурится вьетнамка. — Не говоря уже об остальных бюрократических моментах.

— Всего один звонок из университета — и твоя виза будет рассматриваться в максимально сжатые сроки.

— С чего бы им так впрягаться?

— Именно ты ни причём. В Китае рейтинг университетов во многом зависит от количества обучающихся в них иностранных студентов. Отсюда и всевозможные гранты, выделяемые специально для этой категории. В некоторых заведениях администрация даже закрывает глаза на откровенно слабую успеваемость приезжих, лишь бы не потерять ценный контингент.

— Неужели у такого престижного вуза как Цинхуа тоже есть подобные проблемы?

— Нет, конечно, но наш университет постоянно соперничает с Пекинским за пальму первенства. К тому же, кто в нынешнее время откажется от лишних денег?

— Хм, четыре тысячи долларов за годичный курс китайского — сумма внушительная. В других местах дешевле минимум в два раза.

— Зато потом, благодаря правильно выбранным грантам и стипендиям, дальнейшее обучение может стать бесплатным, — напоминаю. — Плюс возможность учиться у лучших преподавателей страны.