Совсем тихо, словно открывая какую-то очень страшную тайну, Лили начала:

— Я ищу, на тебе едем, а Дерек — батарейка или двигатель! Хватай его, сейчас проверим.

Визг и догонялки, которые мы учинили в подвалах бзиковцев сослужили странную службу. Нам троим велели отдыхать. Неделю минимум, с запретом спускаться в подвал. А потом справку получить у штатного психолога городка, что у нас все в порядке с головами.

Когда Лили заикнулась о том, что справку мы можем получить хоть сейчас, управляющий чин ответил ей, что сначала отдых, потом справка, а потом они решат, верить ли тому, что в ней написано.

Кажется, Ту-ша тоже огорчило временное отстранение. Но он не стал пререкаться с местной властью, здраво рассудив, что мы двое будем под его неусыпным контролем.

— Ах, какая чудная идиллия, — всплеснула Лили ладошками, когда мы втроем вышли в субботу утром из дверей пансионата.

Правда перед этим они опять ссорились, потому что она посчитала образ матушки, в которую трансформировался куратор, не достаточно современным.

— Ты же сам сказал, что там будет вестись съемка на все галактическое сообщество! А ты в этом старье!

Она приподняла кружево на его воротнике рассматривая на просвет.

— Вот чего я не пойму, так это где ты это все берешь, и куда оно девается, когда ты возвращаешься в свой костюм — тройку.

— Так оно же не современное — ехидно заметил он, — зачем забивать свою головку мыслями о том, куда это делось?

— Язва ты! Я может хотела заказать себе платье из этих кружев только в более современном стиле!

Куратор блеснул в ее сторону слегка вытянувшимся зрачком и что-то нарисовало перед моим внутренним взором картину вяжущего эти кружева Ту-ша, сидящего в кресле качалке.

Покрутил головой, отгоняя уж слишком реалистичную картину. Эти двое доведут мой разум до состояния, когда никакой психолог не поможет.

Но Ту-ша послушался и слегка изменил дизайн выбранного наряда.

Лили шла по улице, взяв нас под руки и щебетала довольной птичкой, комментируя для Ту-ша сколько встречных мужчин свернули шеи, рассматривая его платье.

Мужчина шипел, я ржал, отворачиваясь от этих двоих, и ничего не предвещало приближения проблем. Точнее того, в каком дерьме мы окажемся спустя пол часа.

За холмом мы попали в совершенно невероятные декорации.

— А когда, — окинула Лили взглядом все это футуристическое великолепие — они построили это?

— Ночью, — ответил ей куратор, и пока мы медленно дефилировали в сторону переполненных трибун, Лили делала какие-то только свойственные женскому полу выводы.

— Почему мы без цветов, — спустя секунд тридцать она зашипела теперь уже в мое ухо.

— Я не претендую оказаться на первом ряду, и даже в пятый нам не протиснуться, куратор, а кстати, вы почему не озаботились билетами в вип-ложу?

Дракон икнул, и из его ноздрей заструились две тонкие струйки дыма.

— Твою ж, — пронеслось в моем мозге, — не хватало еще нам раскрыть наше инкогнито перед камерами и в этой толпе.

Я со всей силой тянул нашу компанию на задники трибун.

— Я знаю, — заверещала Лили, когда мы благополучно нырнули в тень, отбрасываемую конструкциями, на которых бесновалась толпа зрителей. — Нам нужен букет тех дивных роз пани Моники. Я с этим шикарным букетом буду заметна даже на последнем ряду трибун.

Куратор зло глянул на нее, — эти цветы не продаются на этой планете.

— Хочу, — топнула Лили ножкой.

И не успев отметить про себя желание своего волка угодить паре, я вдруг понял, что нас дернуло в какое-то марево и через секунду сплошной темноты мы вывалились посредине огромного зала, уставленного хрустальными полками со всевозможными букетами.

Челюсть куратора ощутимо так клацнула, как и мои зубы.

Слишком шикарной казалась эта огромная по человеческим меркам цветочная лавка.

Только Лили, вбившая в свою голову план, и с азартом гончей принявшаяся за его воплощение, могла не заметить, что освещение притушено, и только откуда-то издалека доносится почти неслышимый диалог.

— Торгуются, — подтвердил мое предположение Дракон.

То, что именно на нем мы въехали в эту лавку, я ощутил на уровне уверенности.

— Нам нужны розы пани Моники, — подогнала Лили.

— Нет, мы будем искать вместе, ни на шаг не отходите друг от друга.

Какая-то мысль не давала покоя, и я задал вопрос Ту-ша:

— Ты говорил, что узнаешь о хобби пани Моники.

— Да там ничего необычного, — махнул он рукой, — у нее есть тайный поклонник, был, пока не завоевал ее благосклонность диковинными цветами. Оказался виртуозом — селекционером. Правда слегка повернутом на растениях-хищниках, но Моника перенаправила его фишку в правильное русло. Теперь он занимается селекцией различные сортов роз, в маленькой теплице, где-то в лесу. Точно, за конечной, там, где я подобрал вас.

— А почему тогда не продают цветы там?

Дракон осклабился.

— Правильный маркетинг — объявить результат длительных усилий — эксклюзивным и выставить на аукцион.

Мы с Лили резко затормозили после слов куратора.

— Селекционер, цветы, аукцион, — забубнила Лили.

— Аукцион был в понедельник? — выпалил я.

— Нет, — протянул куратор задумчиво, — в воскресенье вечером.

Как будто вспомнив о чем-то, он выхватил из-под своего платья круглую штуковину.

Тонкие женские пальчики замелькали, надавливая и прижимая что-то там.

— Нас не глушат, какое блаженство, — шипел он.

А потом, посредине темного зала цветочной лавки где-то на планете подарков развернулась виртуальная консоль суперсовременного электронного помощника.

— Круть, — ахнула Лили, пытаясь дотронуться до монокля, висящего прямо у нее перед носом.

Того самого, со сломанным креплением.

Она замерла всего на секунду, окидывая взглядом все собранное в процессе расследования.

Я вглядывался в слои, ажурные доказательства, пытаясь рассмотреть ту изначальную точку, с которой все предположительно началось.

Ту-ша потянул откуда-то из воздуха информацию о аукционе, размещая чуть раньше первого исчезновения.

Ткнул в нее, и перед нами раскрылась картина торгов.

На платформе, выполненной из хрусталя, который сверкал и переливался в свете искусно спрятанного направленного света стояли семь шикарных букетов, упакованных герметично в прозрачные коконы из обертки.

— Этот букет станет самым ценным подарком, существующим во Вселенной, — донесся до нас голос распорядителя аукциона. — Самые тайные и сокровенные желания, самые невероятные движения разума — тот, кто распакует этот букет получит вместе с ним уникальную возможность осуществления страстно желаемого. Один букет — одно желание.

Куратор щелкнул по закончившейся записи. Я мимолетно отметил, что женская рука заканчивается угадываемыми в сумерках черными наконечниками — он что, когти отрастил? Частичная трансформация?

Лили, замершая, не дотянувшись пару миллиметров до мерцающего монокля, отмерла.

— Мы почти угадали, — вот только при чем здесь писатель? — и сомкнула пальчики на виртуальном гаджете.

Мы с Ту-ша, в этот момент так же пристально рассматривающие этот монокль, ничего не успели ответить.

Нет, умом понимая, что виртуальный монокль невозможно схватить, я каким-то двадцать седьмым чувством ощутил, как монокль собирается в пальчиках Лили, переносясь своей физической формой из хранилища улик, золотистыми искрами выстраиваясь в свое виртуальное отражение.

Кажется, мы с куратором ухватились за монокль одновременно, точно в тот момент, когда он стал материальным.

— Какого, — еще успел сказать наш руководитель, прежде чем свет потух, и мы провалились-таки в ту кротовую нору, о которой накаркала Лили.

Нас протащило по запутанной норе. Если до этого перемещения были секундной темнотой, то теперь, ощущение несущегося вокруг тебя то ли коридора, то ли трубы аквапарка, выкручивающейся невероятными кульбитами, вызывали в желудке стойкое желание быть вывернутым.