Даже не мог предположить, что живой забор вокруг санатория может иметь такую толщину. Тут точно попахивает дурдомом. Потому что никто в здравом уме сквозь такой забор не полезет.

Тогда возникает второй вопрос, кто или что проложило эту колею.

Догадка, которая накрыла от правильно заданного вопроса, ввергла в жар.

Не иначе это какой-то огромный червь. А вдруг он сейчас решит использовать свою тропу. Он нас даже не заметит. Нарисовав в своем воображении монстра с зубами по окружности безглазой головы, ускорился, подгоняя Лили. Быстрее бы добежать куда-то.

И мои молитвы были услышаны. Мы выскочили так же, как и вскочили, неожиданно стена кончилась, и мы оказались сзади увитой виноградом беседки.

Избавление от воображаемого монстра и необходимости сражаться с ним ради Лили, позволило спокойно выдохнуть.

Надо бы прочитать ей инструктаж о правилах поведения на задании по изучении местности.

Да куда там, Лили уже просунула голову внутрь беседки.

— Дерек, здесь никого нет! — радостно сообщила через пару секунд. — Подсади меня, нужно перелезть через ограждение.

Нетерпеливо подпрыгивая, она не оставляла мне выбора, и подхватив ее за талию я приподнял её вверх, и только успел удивиться, что она такая легкая, как эта птичка выпорхнула в полумрак беседки.

— Что мы будем говорить, если нас поймают? — пронеслось у меня в мозгу, прежде чем я, перемахнув препятствие высотой чуть выше пояса, оказался внутри.

И мой взгляд сразу же зацепился за аппетитную попку, обтянутую полупрозрачной тканью белых льняных брюк.

Меня бросило в жар даже больше, чем от картинок в мужском журнале.

Округлость переходила в тонкую талию, а дальше…

Верхняя часть этого тела находилась под деревянной скамьей, под которую эта проныра успела залезть по пояс.

Я представляю какие у нее будут колени, если мы отсюда выберемся, — застонал я внутри.

Снаружи я ласково зашептал — Лили, дорогая, что ты там делаешь?

— Осматриваю место преступления, — безапелляционно донеслось снизу.

— Чего, — опешил я, опускаясь на колено и норовя отодвинуть ее из-под скамьи.

Девушка нехотя поелозила на коленях, отпихивая меня своей аппетитностью, и сдала назад.

Поняв, что на данном этапе она либо уступает мне место, либо несет улику, приподнялся и подал ей руку, помогая встать.

В правой руке, придерживаемое двумя пальчиками, висело круглое стекло, в тончайшей металлической оправе. Со сломанным ушком.

— Как? Объясни, как ты его там увидела?

— Мне показалось, что там солнечный зайчик, — потупилась она надув губки.

— Зайчик?

— Ну да, наверное, солнце сквозь листья отразилось в стекле, и оно бликануло.

— Да, какая божественная везучесть, — закатил я глаза под потолок беседки и замер.

В углу на потолке сидела достаточно большая ящерица, иссини черного цвета с изумрудами вместо глаз, которая пристально наблюдала за нашей колоритной парочкой.

Я даже сам не мог объяснить себе, как смог разглядеть это животное на практически черном потолке. Наверное, она мигнула, в момент, когда я закатывал глаза и тем выдала свое присутствие.

Лили, удивленная моим игнорированием ее находки, не выдержала и развернулась в ту же сторону.

— Какой хорошенький, — почти сразу же донесся ее вздох.

— Давай поймаем и у нас будет домашний любимец, — протянула плаксиво-просящим голосом.

Я уже представил кто в этом случае должен быть ловцом, но большее удивление вызвала реакция рассекреченного наблюдателя.

Он поочередно мигнул глазами, перевел взгляд на Лили, и я даже рассмотрел испуг, мелькнувший в его глазах перед тем, как он шустро растворился, телепортировался что ли.

Лили развернулась ко мне.

— Дерек, ты видел то же что и я?

— Телепортация? — решил убедиться в собственном предположении.

— Ну очень похоже на то, — хмыкнула моя напарница.

Она извлекла из кармана кружевной платок и завернула в него находку.

— Надо убираться отсюда, а то не понятно кто по наводке зверушки пожалует.

Она двинулась в ту сторону откуда мы пришли. Я хотел предложить другой вариант, но приближающийся шум заставил ретироваться уже разведанной тропой.

— Бежим, — команду она выполнила не задумываясь, а я с облегчением понял, что найденная нами тропа не известна тем, кто прибыл с инспекцией в опустевшую беседку.

В пансионат мы возвращались ну очень быстро, от греха подальше решив отложить предварительные планы.

Самым необычным открытием оказалось то, что мы потеряли где-то около двух часов. По нашим ощущениям вся операция заняла минут тридцать — сорок, но по возвращению в апартаменты оказалось, что мы отсутствовали около 3 часов.

Глядя мне в глаза Лили мило похлопала ресницами, продемонстрировала платок, прижалась ко мне и прошептала на ухо, — думаю, что в санузле ни прослушки, ни камер нет.

В душ мы отправились вдвоем.

Хотя на всякий случай я еще проверил не сидит ли где в укромном уголке собрат черной ящерицы, а то мало ли.

— Посуду будем мыть за собой сразу, — выдала Лили, стаскивая брюки.

Обнаружив, что я пристально рассматриваю ее ноги, зашипела — отвернись сейчас же.

Я развернулся, удивленный ее приказом. Ведь еще вчера она без стеснения демонстрировала мне свой гардероб, и даже купальник.

Тут я обнаружил, что продолжаю наблюдать процесс раздевания только теперь уже в зеркале. Ну и то, что она тоже отвернулась от меня, немного портило впечатление, так как вид спереди был более интересным.

— Почему сразу, — спросил, чтобы не молчать, наслаждаясь алебастровым цветом спины, спускаясь взглядом вниз к кружевным мини шортикам. И тому, что они прикрывали.

— Потому что. Не помоешь, не заметишь, как ящерицы заведутся.

Я непроизвольно крякнул, удивившись приведенному аргументу, значит одного питомца она предлагала изловить, а много и в посуде это плохо?

Лили сдернула с вешалки большое полотенце и завернулась в него.

Я отвел взгляд от зеркала и вовремя слегка развернулся в сторону двери.

Спиной почувствовал, что повернувшаяся девушка с сомнением рассматривает себя в зеркале и строит цепочку умозаключений, которые могли бы отрицательно сказаться на моем моральном облике, если бы не моя реакция.

— Теперь ты, — дает команду мне.

Улыбка растягивает мои губы, потому что в этот момент у меня созрел план, и я разворачиваюсь лицом к ней и начинаю медленно стаскивать рубашку поло, оголяя кубики пресса, темную дорожку волос, убегающую под светлый ремень на брюках, и слышу, как у нее тяжелеет дыхание.

— Может включим воду, — тяну с хрипотцой, и тем самым вырываю её из процесса созерцания.

Она мило краснеет, разворачивается в сторону душа и включает воду.

На платке лежит круглая линза, в тонкой серебряной оправе. С одной стороны, на ней было припаяно сломанное ушко, и рассматривая этот предмет, я не мог избавиться от уверенности, что это тот самый монокль. Сломанный, потому что к нему должна крепиться цепочка, но все же точно такой же, как у одной из жертв. Точнее у одного из пропавших.

Именно об этом я и сказал Лили. Она секунду смотрела на линзу, потом обхватила его пальцами и поднесла к глазам.

— Тут должна быть ручка? — вопрос прозвучал тихо и не уверенно.

Я бы сам никогда не разобрался бы что представляет этот предмет если бы не прочитанное вчера досье.

— Нет цепочка.

— Зачем?

Теперь в ее голосе сквозило не прикрытое удивление.

— В досье написано, что господин Булгак считал этот аксессуар талисманом и атрибутом, который позволял ему как писателю, более глубоко погружаться в свою работу.

— Да ну, — было видно, что она не верит.

— Может он снимал ним видео, как камерой, а потом использовал при написании книг? А цепочка служила шнуром, который позволял перезаписывать видео на съемный носитель, который он прятал в кармане.