Я бросила долгий взгляд из окна спальни на покрытый саваном ночи двор. Все тихо и как-то серо. Запыленные звезды глядели устало с небосвода туда, где, уткнувшись друг другу в бока, замерли малолитражки. Вздохнув и опустив роллеты, разделась и, по привычке оставшись только в белье, нырнула под одеяло. Спать хотелось немыслимо, но засыпать я боялась. И причиной тому были кошмары, что преследовали меня уже несколько недель.

Постоянно снилось, будто я иду по широким равнинам и лесам странного мира, совсем не того, в котором я живу наяву. За спиной моей неизменно была пара мечей, и всегда я опасливо оглядывалась. И каждый раз просыпалась в холодном поту среди ночи и уже не могла заснуть до рассвета.

Каждое утро я поднималась с постели с огромными синими кругами под глазами и чувством полной беспомощности. Разбитая и понурая, день проводила в борьбе с одолевавшей меня дремотой, а вечером, приползая домой, мечтала уснуть и вместе с тем боялась, что кошмары вернуться, как только окажусь в постели. Какая-то немыслимая круговерть адского безумия!

Сегодня, укутавшись в одеяло, я произнесла: «Все существующие во всех религиях мира Боги, пожалуйста, умоляю! Сделайте так, чтобы хоть сегодня я просто выспалась. Чтоб никаких снов! Совсем никаких!»

Но, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. И посему к молитве я прибавила еще две таблетки забористого снотворного, благо, завтра, наконец, суббота, и проспать на работу мне не грозит. Таблетки быстро закинула в рот и, даже не запивая, проглотила. Погасив ночник и повернувшись на бок, закрыла глаза.

Проснувшись и лежа еще не разомкнув век, подумала, что снотворное - лучшее изобретение человечества, ибо никаких снов этой ночью я не видела. Затем осознала, что за окном, видимо, яркое солнце, которое, прокравшись в щель роллет, сейчас бьет мне в глаза так, что даже сквозь плотно закрытые веки я вижу свет. Повернувшись на спину, открыла глаза.

Протяжный стон вырывался из моей груди: рано я обрадовалась, что снов нет сегодня - над своей головой увидела ничто иное, как ветки, листья. ну, в общем и целом, дерево. Села,

прижимая одеяло к груди. И вот тут почудилось мне, что все как-то ну уж совсем удивительно, потому как в мягкое место тут же впилась какая-то ветка, что не удивительно, когда сидишь на голой земле. И, наверное, из-за действия снотворного сновидения мои стали еще более невероятными, чем обычно. Раньше я хоть была одета, а сейчас лежала посреди леса в одних стрингах, прикрытая одеялом. За-ши-бись!

Странным было другое: мне стало больно! Ни разу во всех этих безумных снах мне больно не было. Страшно, жутко, боязно, иногда холодно - да. Но не больно. Мурашки побежали по спине... Сновидения были реалистичными до жути, но сейчас на каком-то инстинктивном уровне я ощущала, что не сплю. Стараясь опровергнуть свою дикую догадку, я хищно ущипнула себя за плечо.

Ох, черт! Боль! Самая обычная человеческая боль вдруг поведала мне, что, как бы безумно это не звучало, лес, в котором я лежу полуголая под одеялом, мне не снится.

Паника удушливым комом подступила к горлу. Как загнанный зверь, я стала озираться по сторонам. Вокруг были одни деревья! Огромные, с раскидистыми изумрудно-зелеными кронами, толстыми, необхватными стволами, покрытыми темно-коричневой шершавой корой, они, словно сказочные исполины тянули свои ветви к небу. Земля под ними была устлана толстым слоем опавшей листвы, сквозь которую тут и там пробивались небольшие пучки травы, удивительно похожей на миниатюрные, цветущие белыми мелкими колокольчиками, папоротники. Над ними жужжали, наполняя окружающую действительность глухим гулом, крупные, ярко-сиреневые жуки с по-комариному тонкими и длинными хоботками и лапками.

Судорожным движением я провела рукой по волосам, откидывая непослушные пряди назад. Нервная дрожь побежала по телу. Ужас, от которого я бы, наверное, задохнулась, настиг меня. Но по каким-то внутренним законам тела, внезапно подступившая тошнота его прогнала. Все вокруг покачнулось, исказилось. Голова закружилась, весь мир завертелся, как танцующая карусель. Все мышцы сковала ломота, отзываясь болезненностью в суставах. В глазах потемнело, и, не сумев совладать с собой, я снова рухнула на землю. Дрожащей рукой смахивая выступившие капли холодного пота, я провела ото лба к уху. Ухо! Последнее, что я осознала, прежде чем отключиться, было то, что ухо мое уже не мое, оно было острое!

Кто я?!

Сколько я валялась на этом месте, не знаю, но, когда пришла в себя, вокруг все было по-прежнему: деревья с их зеленой листвой, солнечный свет, пробивающийся сквозь кроны, и я, полуголая на земле, накрытая одеялом. Скорее всего, без сознания я была недолго. Первым делом я ощупал уши.

Острые! Убейте меня кто-нибудь! Уши, мои уши - острые! Этот дикий вывод звенел в голове тревожной сиреной. Значит мне не показалось. Затаив дыхание, я взглянула под одеяло. Ну мало ли, может, у меня теперь и русалочий хвост есть! Но нет, там все было без изменений.

Выдохнув, я снова предприняла попытку сесть. Деревья опять заплясали, и тошнота, хоть и не такая сильная, подступила к горлу. Неимоверная слабость накрыла меня своей тяжестью, не давая возможности даже подумать о том, чтобы встать. Я подползла к ближайшему древесному стволу дерева, под которым находилась и оперлась на него спиной, подоткнула одеяло под свою голую задницу, чтоб ничего не втыкалось, куда не следует. Не знаю, сколько я так просидела, борясь с тошнотой, головокружением и слабостью. Может, всего минуту, а может и несколько часов. В голове роились странные мысли и предположения о том, как я оказалась здесь.

Стала мысленно перебирать все фэнтезийные истории, которые мне довелось прочитать. Помню, в книгах были эльфы, хоббиты, орки... Орки! Черт побери, орки! Это те твари, что гонялись за мной во сне. Осознание это было каким-то особенно мучительным. Странно было и то, что за две с лишнем недели жутких сновидений, омерзительные твари, гонявшиеся за мной в ночных кошмарах так и не были причислены мной к какому бы то ни было виду, а сейчас они в один миг обрели четкое название: орки! И откуда бы мне это знать?

Сосредоточившись на своем физическом состоянии, осознала, что теперь меня хотя бы не тошнит. А вот с памятью наметился непорядок. Я вдруг поняла, что помню о своем мире, о том мире, из которого попала в этот лес (будь он трижды проклят!) все, вот только знания обо мне самой исчезли из головы. Я не знала, кто мои родители, где я родилась, сколько мне лет, даже своего имени, как не старалась, не смогла припомнить. Более того, мне стало казаться, что каждый раз, закрывая глаза или просто моргая, я теряю крупицу знания о себе, забываю что-то, что еще секунду назад было моей частью. Теперь прошлое выглядело смазанным, словно бы наскоро рассказанным о ком-то другом в фильме, который я когда-то смотрела.

Стараясь сохранить ускользающее, я уперлась немигающим взглядом куда-то вдаль, запретив себе смыкать веки даже на мгновение. Напряженно пытаясь припомнить хоть что-то из собственного прошлого, перебирала в голове все возможные витки биографии: детский сад, школа, выпускной, университет, работа... Все это точно было в моей жизни. Но как только я пыталась ухватить какое-то воспоминание, рассмотреть его, припомнить детали, оно ускользало. Будто я зачерпывала в ладони воду, видела и чувствовала ее кожей, но потом пыталась сжать в кулаке, и та, просачиваясь сквозь пальцы, убегала безвозвратно. Мое сознание металось от одного воспоминания к другому, снова и снова судорожно старалось зацепиться хоть за что-нибудь, хоть чуть-чуть, хоть за одно маленькое "обо мне"! Но безрезультатно. От осознания собственной беспомощности на глаза навернулись слезы.

- Не реви! - приказала я себе. - Слезами делу не поможешь!

Надо для начала выбраться из этого леса, а уж с амнезией потом разберемся как-нибудь.

В отличие от тошноты, слабость моего тела все еще не покинула. Ватные руки и ноги не хотели подчиняться приказам дезориентированного мозга. Тело, будто налитое свинцом, припечаталось к земле. Даже дышать было утомительно. Но сидеть тут я больше была не намерена. В голову пришла мысль, что если не орки, то уж волки или медведи в этом лесу, как пить дать, водятся. Сделав над собой усилие, поднялась с земли, прижимая одеяло к груди. Такое простое действие далось так тяжко, что я мысленно присвоила себе медаль "За мужество!" Однако, встав на ноги и приняв вертикальное положение, ощутила себя чуть лучше. Голова закружилась, но тело будто бы сбросило пару сотен килограмм.