Я подошла к столу и поклонилась. Мужчина жестом показал мне на стул перед столом.

— Как тебя зовут, женщина? — спросил он хрипловатым голосом без всякого китайского акцента.

— Хон Чжэ Хи, — ответила я.

Толстяк кивнул:

— Клан Хон. С Севера. В основном фермеры, если я правильно понимаю. — Он затянулся; кончик сигареты засветился оранжевым.

— Да, у моей семьи была ферма возле Синыйчжу.

— Синыйчжу. Не очень мне нравится этот город. — Он запрокинул голову и выдохнул дым к потолку. — Мне больше нравится китайский Даньдун по ту сторону реки Ялуцзян[14]. Там начинается Великая Китайская стена, а на острове Вэйхуа есть чудесный парк. Я так понимаю, у тебя есть сестра, и ты хочешь ее найти.

— Да, господин доктор, — сказала я. — В отделе семейного реестра нашлось письмо от нее. Мне кажется, моя сестра может находиться в Синыйчжу. Я хочу отправить ей письмо.

Доктор У навис своим массивным телом над столом из красного дерева, и его круглое лицо выплыло из тени. Глаза у него были мутные и безжизненные.

— Доставить письмо на Север очень дорого. Мы не знаем, где твоя сестра и жива ли она вообще. Придется прятаться от властей по обе стороны границы. Все это очень… сложно.

— Я понимаю.

Он снова откинулся назад, скрывшись в тени, и затянулся сигаретой. Потом наклонил голову характерным жестом слепого с рождения человека.

— Если я соглашусь взяться, это обойдется тебе в двести тысяч вон, или тысячу американских долларов, если угодно. И никаких гарантий. Скорее всего, твоя сестра умерла. В гражданскую войну погибло очень много корейцев. Ты уверена, что хочешь попытаться?

— Да. Думаю, я смогу достать деньги.

Толстяк снова затянулся.

— Где ты возьмешь такие деньги, женщина?

— Я работаю в строительной компании «Гонсон».

— И что ты там делаешь?

— Я переводчица.

— С каких языков?

— С японского и английского. И по-китайски я тоже говорю.

— Впечатляюще, — сказал доктор У. — Когда вы с сестрой потеряли друг друга?

Я уставилась в тень, на массивную фигуру доктора У. Колебалась я недолго и в итоге ответила:

— Мы были женщинами для утешения в Донфене. Японцы обманом заманили нас туда. Я думала, сестру убили, но, как я уже сказала, сегодня мне стало известно, что она жива.

Доктор У ткнул в мою сторону сигаретой.

— Сомневаюсь, что ты достаточно зарабатываешь переводчиком в «Гонсоне», но если найдешь деньги, я тебе помогу. Когда соберешь нужную сумму, приноси ее сюда вместе с письмом и всей информацией, которая у тебя есть о сестре. Если мы ее найдем, то свяжемся с тобой.

— Сколько времени это займет? — спросила я.

Доктор У наклонился вперед, так что мне снова стали видны его безжизненные глаза.

— Много месяцев, — ответил он, усмехнувшись.

— Спасибо, господин доктор. — Я поклонилась и поспешила прочь.

На улице я села в поджидавшее меня такси и дала водителю адрес своей квартиры. По пути я обдумывала странную встречу со слепым китайцем доктором У, который должен был помочь мне найти Су Хи. Двести тысяч вон. Такой суммы у меня не было, но я знала, у кого ее достать.

Мы с Чхоль Соном планировали нашу свадьбу за обедом в одном из новых дорогих ресторанов Итхэвона. Стеклянный фасад выходил на улицу Кённидан, полную магазинов и ресторанов в американском духе. Несмотря на холод, на узких тротуарах было полно молодежи, глазевшей на витрины и одетой в основном в западном стиле. Многие парочки прижимались друг к другу, чтобы согреться; раньше корейцы так себя не вели. Южная Корея становилась современной страной, и люди тоже менялись. Я знала, что это неизбежно, но жалела, что мы теряем наше национальное наследие.

Когда мы пришли в ресторан, Чхоль Сон заказал бутылку сливового вина и обед из нескольких блюд. Официант расставил перед нами на низком столике тарелки с закусками. Мы сидели на подушках совсем близко друг от друга. С тех пор, как я согласилась выйти замуж за Чхоль Сона, он стал держаться прямее и выше поднимать голову. Оспины у него на лице стали не так заметны, и даже одежда сидела лучше. Он больше не краснел и стал увереннее держаться, когда разговаривал со мной.

Чхоль Сон отпил вина.

— Я хочу традиционную свадьбу, — сказал он, держа в руке бокал. — Неважно, во сколько она обойдется. Нужны новые ханбоки для нас обоих и шапка мочжа для меня, как у аристократов. Устроим парадную чайную церемонию и настоящий свадебный пир в отеле. Чтоб подавали пулькоги, кальби, пибимпап, камджатхан и чачжанмён, закуски панчхан и все, что к ним полагается. Позовем мою семью, наших друзей и коллег из «Гонсона». Будет великолепный праздник.

Я нехотя ковырялась в еде.

— Может, не стоит столько тратить? Свадьба получится очень дорогая.

— Как раз дорогую я и хочу, — ответил он.

Я взяла Чхоль Сона за руку и легонько ее сжала. Глаза у него загорелись.

— Но у нас же будут и другие расходы, — заметила я. — Нам понадобятся деньги, чтобы послать Су Бо в школу и… и для других вещей.

— Да-да, я знаю. Не беспокойся. У меня хватит средств.

Мы помолчали, потом Чхоль Сон сказал:

— Чжэ Хи, раз мы теперь помолвлены, вполне допустимо, чтобы ты сегодня вечером поехала ко мне.

Я опустила глаза.

— Мне надо домой, к Су Бо.

— Еще рано, — решительно заявил он. — Я оплачу тебе такси до дома, и ты успеешь вернуться к Су Бо. Поедем ко мне, Чжэ Хи, хотя бы ненадолго.

Я посмотрела на Чхоль Сона и увидела, как сильно он меня хочет. И сразу же стала гадать, изменится ли его отношение, если он узнает мою тайну. Захочет ли он отвести меня к себе, заняться со мной любовью, сыграть пышную свадьбу и взять меня в жены? А если я сохраню тайну, кем же я тогда стану? Наш брак будет основан на лжи.

Я опустила взгляд, уставившись на собственные руки.

— Чхоль Сон, — начала я тихо, — мне надо рассказать тебе, куда я вчера ходила. Я ходила в отдел семейного реестра и выяснила, что моя сестра не погибла и живет на Севере. Я хочу передать ей письмо, но это очень дорого стоит.

— Ты же говорила, что твоя сестра умерла, когда вы жили в Синыйчжу.

— Да, Чхоль Сон, именно так я тебе и говорила.

— Я не понимаю, — сказал он.

Я положила палочки.

— Пойдем пройдемся.

Когда мы вышли из ресторана, с севера дул холодный ветер. Я взяла Чхоль Сона за руку и придвинулась поближе к нему, как делали другие парочки на улице. Он не отрывал взгляда от тротуара. Я повела его на боковую улочку подальше от толпы и сказала, что хочу выйти за него и чтобы у нас была великолепная свадьба с приемом и чайной церемонией в присутствии всех наших друзей, как он и планировал.

— Но сначала тебе нужно мне кое-что рассказать, — закончил он за меня.

— Да, — ответила я.

— Хорошо, говори.

Я могла бы сочинить историю о том, как Су Хи забрали работать на станции утешения, а я осталась на семейной ферме. Но мне надо было знать, полюбит ли меня Чхоль Сон такой, какая я на самом деле, какой любил меня Чжин Мо. Если да, то и я со временем смогла бы его полюбить. Поэтому я рассказала Чхоль Сону все, что так долго держала в секрете. Про станцию утешения, про работу на коммунистов, про кичжичхон. Впервые с тех пор, как я сбежала на Юг, я раскрыла перед кем-то свое истинное я, свое ужасное прошлое. Закончив рассказ, я почувствовала, что поступила правильно. Оставалось только молиться, что и Чхоль Сон все правильно поймет.

Под конец я добавила:

— Если ты все еще хочешь на мне жениться после того, что я тебе поведала, я поеду сегодня к тебе. — И стала ждать его ответа.

Наконец Чхоль Сон произнес:

— Ты должна была сказать «нет».

— Что ты имеешь в виду?

Он остановился и развернулся ко мне. Лицо у него застыло; он выглядел так, будто я его только что оскорбила.