Во-вторых, никогда Евгений подобные запросы не получал и никого, получавшего такие, не встречал. Была у него твердая убежденность, что запросы на применение магии обитали только в учебниках.

Ну и в-третьих, с какой это стати рядовая ведьма четвертого уровня (не слабая, ну так не сказать, что и сильная) просит у него право на воздействие шестого уровня – а отдариваться готова четвертым? Она вообще на это право имеет? Ей свое же начальство голову оторвет!

В общем, Угорь пролистал картотеку – нашел там скудную информацию о «бабке Варваре», по сути – три листка на машинке. Была Полина Фердинандовна ведьмой немолодой, за двести ей всяко перевалило, звезд с неба она никогда не хватала, в картотеке вообще числилась пятым уровнем. Характеризовали ее, в общем и целом, довольно положительно. Может, она по молодости лет и куролесила – кто уж теперь упомнит времена наполеоновского вторжения, кто скажет, не сходила ли внезапно красота с ее соседок, не пропадали ли в лесу малые дети, не кисло ли молоко у коров в вымени… Но последние сто лет Полина Фердинандовна вела жизнь тихую, спокойную, пестовала прапраправнуков (или какое там у нее поколение уже росло?), осторожно морочила соседям и родственникам головы, чтобы те не задавались вопросом, сколько же уже лет «бабке Варваре». Получала она пенсию, причем повышенную, как ветеран труда и участница партизанского движения, но то ли для приработка, то ли от скуки – помаленьку колдовала. Шли к ней жены, у которых мужья стали больно часто прикладываться к бутылке, шли зареванные девицы, от которых ушли женихи, родители вели детей, страдающих от заикания или энуреза… Все как обычно. И все настолько банальное и в общем-то ни к Тьме, ни к Свету отношения не имеющее, что ни Дневной, ни Ночной Дозоры ведьмой не интересовались.

И ведьма ответного интереса не проявляла. Ничего не просила. Ни на что не жаловалась. Проблемы свои решала либо мелкой магией, либо беря измором человеческие власти – Полина Фердинандовна и в обкоме, и в собесе, и в облздравотделе слыла ужасной склочницей, так что все требуемое получала быстро и легко: и путевку в Варну, на Черное море, и льготную очередь на автомобиль «Запорожец», и доступ в спецраспределитель, ко всякому дефициту.

В общем, никакой нужды просить у Ночного Дозора право на воздействие шестого уровня у Полины Фердинандовны не было. Сотворила бы свою магию тишком – никто бы и не заметил. И расплачиваться не надо…

Угорь рассеянно потер переносицу, глядя то в досье, то на письмо ведьмы. А потом, пожав плечами, встал из-за стола и пошел к двери. Видимо, стоило пообщаться с Полиной Фердинандовной…

– Врет она все, бабка Варвара… – сказал Денисов. – Нет у нее никакого четвертого уровня. Пятый. Едва-едва пятый!

– Дневной Дозор подтвердил четвертый, – заметил Угорь.

Денисов снова включил плитку и водрузил на нее чайник. Махнул сокрушенно рукой:

– Энто же ведьмы, Евгений Юрьич! У них все по-другому. Сумела артефакт сотворить четвертого уровня – стало быть, и сама четвертого… А она, может, энтот артефакт нашла. Или купила у другой ведьмы, посильнее. Или сто лет Силой накачивала… Наши ярлычки для ведьм не годятся. У них своя табель о рангах, свой счет Силы есть… только не расскажут. С тех пор, как Конклав Ведьм разогнали, не любят они ни Светлых, ни Темных…

– Разогнали Конклав за дело, – заметил Угорь. – Но зачем ведьме пыжиться, стараться выглядеть сильнее, чем есть? Это просто неумно! И даже опасно!

Денисов рассмеялся.

– Ох, молод ты ишшо, р-руководитель… Они же во вторую очередь ведьмы! А в первую – женщины! Красотой ведьмам не помериться, сам знаешь, живут они долго, но и стареют быстро, как люди. И омолодиться не могут, не работают у них те заклинания, что у волшебниц. Вот и меряются силой.

– Допустим, – согласился Угорь. – Но мне эта «Варвара» показалась женщиной и не глупой, и не слабой. И если уж на то пошло – симпатичной.

…По какой такой причине они не могли продлить свою молодость – никто не знал. В том числе и сами ведьмы, хотя им, конечно, этот вопрос был ох как важен! Но любая мало-мальски сильная волшебница могла продлить не только свою жизнь, но и молодость, оставаясь красивой и соблазнительной и в двести, и в пятьсот лет. По большому счету, женщины-Иные старели лишь тогда, когда их разум входил в полное противоречие с телом, и они уже не хотели выглядеть слишком молодыми. У ведьм было иначе – и это как раз стало корнем всех проблем, случавшихся с ними. То и дело появлялась очередная «первооткрывательница», уверенная, что ванна из крови красивых девушек (или бульон из них же) вернет ей молодость. Молодость, конечно, все равно не возвращалась, а вот Инквизиции – как человеческая, так и Иная – работали вовсю.

Полина Фердинандовна Варварина не пыталась прятаться за «паранджой» или другими заклинаниями красоты, это Угорь понял сразу. Но выглядела она… скажем так – прилично. Пожилой, но не старой, сохранившей обаяние и даже женскую привлекательность. Поймав любопытный взгляд Евгения, ведьма мимолетно глянула в зеркало, поправила прическу. Спросила:

– Я не выгляжу на свои годы?

– Да, – признался Угорь. – И… это ведь не магия?

Они сидели и беседовали за круглым полированным столом в гостиной. Квартира у ведьмы была просторная, уютная, никогда и не подумаешь, кому принадлежит. В центре стола на белой кружевной салфетке стоял горшок с цветущим розовым кустом – и это среди зимы! Угорь вспомнил сказку «Снежная королева» и почувствовал себя не в своей тарелке – будто не ведьму пришел по долгу службы расспрашивать, а добрую бабушку обижать. А тут еще в углу комнаты валялся детский портфельчик, и Угорь понял, что бумагу для «формы шестнадцать цэ» просительница позаимствовала у одного из прапраправнуков. Ну что тут поделать – добрая старушка, хоть и ведьма…

– Магия не помогает, – вздохнула Полина Фердинандовна. – Это натурпродукт. Мази. Сыворотки. Отвары из трав, вытяжки из некоторых… – Она замолчала на мгновение, потом закончила: – Биологических вещей. Вы не беспокойтесь, ничего запретного. У меня внучка работает на фабрике «Невская косметика»…

– Внучка?

– Ну, праправнучка… – «Бабка Варвара» поморщилась. – Не называть же ее так? Вот я ей кое-что подсказываю, она в производство пускает, мне привозит… Из Франции друг кой-чего шлет, из самого Парижа. Я ему рецепт крема из лютичного чистяка подсказала… они во Франции самую лучшую косметику делают, а знаешь почему?

– Почему?

– Потому что француженки – самые страшные женщины в мире! – таинственным шепотом сказала ведьма. – Не повезло им, бедненьким… Но они не сдались, они научились за собой ухаживать, мужчин соблазнять – и весь мир их полюбил! Правда-правда!

– Очень занимательно, – сказал раздосадованный Угорь. Похоже было, что ведьма просто морочит ему голову. Надо же такое ляпнуть… самые страшные женщины! Евгению очень нравилась Анни Жирардо… – Так что там у вас с магическим воздействием? К кому вы его хотите применить?

– Сергей Викторович Капустин, сорока восьми лет, – бодро затараторила ведьма. – Главный инженер деревообрабатывающей фабрики. Ушел из семьи после двадцати пяти лет брака, свадьбу серебряную отгулял – и ушел… засранец! К медсестричке с фабрики. И все бы ладно – да у них с женой недавно ребенок родился, поздненький, три года всего, старшие-то уже выросли… Видать, не выдержал снова пеленок-колясок, у мужиков это бывает…

Угорь поморщился. Все ведьмы были в этом похожи – в неприязни к мужской натуре, к тому, что «гуляют», «уходят», «бросают». У них даже интонации становились одинаковыми, когда начинали говорить о делах семейных. И на свой странный, ведьминский лад все они стояли за крепость брака и верную любовь. Даже когда продавали привороты и отвороты. Даже когда сами гуляли налево и направо…

– В партком ходить не пробовали? – спросил дозорный.

– Беспартийный он, хоть и главный инженер, – пояснила ведьма. – Да и объяснил ей все, дескать, нажалуешься на меня, дура, так меня же уволят, уйду в дворники, и будешь ты получать не алименты, а слезы горькие…