Наполняющийся гёнсем ослеплял. Глаза слезились, а руки дрожали, но я продолжала собирать эфир по крупицам. И как только Маркус упал, теряя сознание, я направила всю собранную мощь в тело короля. Золотой свет пронзил сосуды души, выталкивая отравляющую энергию в раз. Гёнсем затрещали, но теперь звук искрился в такт восстановлению каждого из пяти. И я на грани сознания заставляла эфир циркулировать в них, чтобы тело короля могло впитать его до конца.
А когда показалось, что я сейчас упаду, мои ладони накрыли теплые руки, и золотые крылья распахнулись, наполняя ослепляющим светом каждый угол золотых залов. Монстры взревели, пропадая в чистом золотом эфире словно невзрачные тени, порталы стянулись в пространстве, а крики драконов начали затихать.
На мгновение отключилась, а когда вновь открыла глаза едва не разрыдалась в голос. Аслан прижимал меня к себе, и его тепло наполняло каждый уголок моего обессиленного тела. Распаленный битвой и взволнованный мной, он внимательно следил за каждой морщинкой, что появлялась на моем лице.
— Аслан…
— Тише, милая, отдыхай, — шептал дракон, вжимаясь щекой в макушку.
— Ты всегда был головной болью, Шадеус. — разрезал плотную тишину голос Присциллы. Едва ли она пострадала в битве с Шейдом, чего нельзя было сказать о нем. — Знала, после встречи с той потаскухой, не сможешь подчиниться мне полностью. И в итоге не сможешь сохранить свою жизнь. Но не встреть ты ее, и мир бы не увидел хранителя алого истока. А он нужен мне. И я его получу. Неважно, сейчас или позже. Но лучше сейчас — меньше головной боли потом.
— Все кончено. — поднялся на ноги король. И в следующее мгновение, он закрыл нас с Асланом своим телом. — Мы не дадим тебе уйти.
Одного этого вида было достаточно, чтобы рыцари в золотых плащах отступили от наших сил и направили свои мечи против королевы. Те немногие из драконов, что оставались в сознании, преклонили колено перед правителем спасшем их жизни и Шиирой, которую еще мгновение назад желали убить. Готовы были отдать остатки сил в новом бою.
А то, что он вот-вот разгорится, сомнений не оставалось. Присцилла не чувствовала себя загнанной в угол, как и не торопилась сбежать с белой драконицей, оставляя алый исток моего мужа до лучших для нее времен. Пусть каждый ее противник уже потратил часть сил в битве, вместе они представляли угрозу даже для той, что имела в распоряжении пару отобранных истоков. Но снисходительная улыбка с ее губ исчезать никак не хотела. И это была не игра.
— Не торопись, Шадеус, — хмыкнула ведьма, напоказ растягивая между ладонями черную стрелу, что росла до тех пор, пока не стала копьем. — Твой мальчишка дал мне в руки запасной кинжал.
Каждый видел как Присцилла лениво поднимает голову, будто ее цель притаилась под самым сводом потолков, как замахивается, казалось, бесцельно. Как черное лезвие окутывают десятки зеленых молний и раскаляют его под пугающий пронзительный стрекот. И каждый, кто был в сознании, попытался ее остановить.
Изумрудные цепи из маны Саймона рассыпались, едва коснулись тела Присциллы. Как и магические барьеры, что первыми встали на пути взметнувшегося копья. А оно будто имело собственный разум, меняя траекторию движения так быстро, что не удавалось понять – кто же конечная цель.
Копье разрывало порталы Шейда, превращая их в бесполезные кольца дыма не способные ничего никуда перенести. Огонь Аслана попросту не успевал — столь стремительным было движение. Рыцари обступили всех, кто обладал магией, а те не оставляли попыток сбить бегающую по золотым залам цель. Но все это походило на игру, и когда она надоела ведьме, молнии вокруг копья вспыхнули ярче, растворяясь в пространстве, и мир вдруг замедлил свой бег.
Мы могли лишь наблюдать. Как черная смерть пикирует от самого свода точно в сердце рыцаря с красным плащом. Как медленно поднимается меч, которому ни за что не успеть. Как огонь Аслахана тянется наперерез, но не проходит даже половины пути. И как единственный, кто оказался в состоянии противостоять этой подавляющей магии, смог помешать лишь собственным телом.
Металлический звон шлема, что покатился по каменному полу, отдавался в висках. Русые локоны разметались под сапогами неуклюже расступающихся рыцарей. А пронзительный крик заставил кровь в жилах заледенеть.
— Илай! Не смей!
Его недвижимое тело не позволяло ей встать, а грязная мана, что продолжала полыхать и разгораться в пробитой насквозь груди выжигала в окружающих любую мысль о помощи. Но Вита не дрогнула, схватилась за черный металл в попытке вытащить его из спины, но магия тут же окутала и ее, вырывая новый болезненный крик.
— Саймон! — окрикнул Аслахан недвижимого брата, но в ответ получил лишь прямой взгляд.
— Не советую к ней подходить. — Сай создал вокруг Виты с Илаем несколько барьеров, не позволяя заразиться кому-то еще.
Муж не стал спорить, клясть архимага за трусость, он тут же обернулся к королю, желая принять любую помощь.
— Отец!
Но и тот лишь покачал головой. Шагнул ближе, желая образумить Аслана, но он с готовностью вытащил меч. Мельком посмотрел на меня, но продолжать слушать крики близких людей просто не мог.
— Сними для меня барьер, Саймон, — приказал дракон, и я вцепилась в его рукав в отчаянной попытке остановить.
— Нет. — отрезал брат. — Посмотри на них еще раз.
Крики Виты стихли, и осталось лишь бормотание, которое поначалу сложно было расслышать. А ведьминская магия схлынула с нее, втягиваясь в тело Илая вместе с копьем и запаивая в нем дыру. Тишину, что грозилась лечь неподъемным грузом на плечи, наполнил надрывный безутешный плач.
— Пожалуйста! Пожалуйста!.. — давилась всхлипами Вита.
Она перевернула Илая на спину и сжимала кулаки на его груди.
— Ты не можешь, Альдо! Не снова!.. Открой глаза, Аль, прошу, открой…
— Ваша драма порядком утомила меня. — вздохнула заскучавшая Присцилла. — Перерождаетесь снова и снова и умираете снова и… Он разорвал свою душу в клочья, чтобы спасти тебя, а ты каждый раз выбираешь чужую руку. Забавно. Было наблюдать первые несколько раз. Потом же я видела полсотни ваших перерождений и они порядком утомили меня. Но в этой вашей жизни вы хотя бы стали полезны. Жертвы сгорающего в агонии некогда великого зеленого дракона хватит сполна.
— Береги свою сестру, Саймон, — пока ведьма лениво рассуждала о совершенно чудовищных вещах, Аслан поцеловал меня в лоб и передал Саймону в руки.
А стоило моргнуть, и дракон передо мной исчез. Крылья несли Аслахана столь стремительно, что он успел подхватить Виту и унести прочь прежде, чем скопившаяся в теле Илая энергия начала искать выход. Под его команду рыцари бросились в рассыпную. Кто посмелее — пытался утащить с линии огня раненых и оглушенных товарищей. А счет шел на секунды.
И Саймон это понимал. Кивнул Шейду и наложил на нас с Его Величеством и едва приходящим в сознание Маркусом печати защиты, которые к тому же не давали сдвинуться с места. Едва я это поняла, сердце сжалось в мелкую точку. Шейд готовил портал, чтобы перенести нас отсюда. Расчистить Аслану путь.
Ему предстояло биться за жизнь, за наши жизни. Но когда бесформенная черная жижа поглотила Илая и начала разрастаться на глазах, я поняла, что могу больше его не увидеть. Необъятный столб пробил потолки золотых залов, а затем явил нам монстра невиданной величины. Не просто монстра — искалеченного почти до неузнаваемости ведьминской магией и кровью монстров дракона. Его рев был полон гнева, какой бывает рожден только из нестерпимой душераздирающей боли, агонии в которую он был до сих пор погружен.
Когда обратился Аслахан, пали несколько стен превращая некогда блистательный дворец в руины. Его медная чешуя ходила волнами ощетиниваясь с каждым движением, а рев, казалось, достигал каждого уголка королевства. Огромные свирепые звери с необъятными крыльями давали с одного взгляда понять причину, по которой королевства веками воевали под средством армии людей. И когда они впервые схлестнулись, ударная волна от их тел пробрала меня до костей, и я малодушно зажмурилась.
