Ваш автор

[1] Да, в обойме «парабеллума» имелась продольная прорезь, позволявшая видеть количество оставшихся патронов, см. вкладку Доп. материалы

— А ты помнишь, как мы с тобой гадали, кто мог бы потратиться на заказ твоей смерти? — задал я встречный вопрос. — И что ни до чего правдоподобного или хотя бы просто умного так и не додумались?

— Помню, конечно, — ответил тёзка.

— И вот — бац! — новое преступление против твоей светлой особы, — продолжил я. — Да, на сей раз от тебя хотели только денег, но чтобы их из тебя выжать, провели целую операцию запугивания.

— Ты всё так же считаешь, что это была попытка мошенничества? — с некоторым сомнением спросил он.

— Я всё так же не вижу никакого иного поддающегося объяснению варианта, — этак ненавязчиво подчеркнул я титаническую мощь моего разума. — И заметь, тебя пугали не только и не столько самим похищением и заточением в подвале.

— Опять ты про якобы имеющиеся у меня способности, — недовольно проворчал тёзка. — Сколько тебе ещё говорить, что нет их у меня!

— А мне, честно говоря, всё равно, есть они у тебя или нет, — такому повороту тёзка удивился, но я не дал ему это удивление выразить. — Главное тут, что мошенники исходили из того, что они есть. И не только они, кстати.

— Ты про того типа, в которого я стрелял в подвале? — нет, тёзка мой однозначно толковый малый.

— Про него, — подтвердил я тёзкину догадку. — Смотри, что у нас получается… Черношляпова этого кто-то перекупил ещё когда тот с клетчатым и толстячком работал, как я понимаю. И перекупил именно в расчёте на то, что рано или поздно этой компашке попадёшься ты, весь такой хороший. И как только такое случилось, Черношляпов убивает подельников, дабы не путались под ногами действительно серьёзных людей, а те присылают за тобой своего человека. Я, кстати, уверен, что сколько-то денег Семёну они дали, но основную часть оплаты он получил бы в той же свинцовой валюте — лишние люди этим деятелям не нужны.

— Но это всего лишь твои предположения, — к моим умозаключениям тёзка отнёсся с явным недоверием.

— Не нравятся мои предположения — выкладывай свои, — с лёгкостью парировал я. — Только желательно такие, чтобы они хоть как-то объясняли всё произошедшее.

— Нет у меня таких, — признался тёзка после недолгой паузы. На самотёк я тут дело не пустил, к его мыслям прислушался и убедился, что никаких предположений у него и правда нет.

— Тогда продолжай выслушивать мои, — припечатал я и принялся развивать тему. — И хорошо, что к этим заказчикам Черношляпова мы с тобой не попали. Уж им-то от тебя нужны не деньги, а именно твои способности, и боюсь даже представить, что они с тобой сделали бы, если бы убедились, что никаких таких способностей у тебя нет.

— Не если, а когда, — поправил меня тёзка.

— Вот тут, — я сделал вид, что замечания его не услышал, — мы и подходим к главному: к вопросу о твоих способностях.

— Да что ты всё о способностях! — тёзка снова начал возмущаться, но я его сразу заткнул.

— Точнее, к вопросу о том, почему мошенники и наниматели Черношляпова уверены в наличии тех самых способностей у скромного студента. И только ли они, кстати? Резонно же предположить, что раз из уверенности в твоих способностях исходили и при попытке мошенничества, и при попытке устроить твоё настоящее похищение, то из той же уверенности вполне мог исходить и заказчик твоего убийства! Нет, можно, конечно, и о чём другом тут думать, но мы уже пытались и ничего у нас не вышло. Так зачем тогда плодить другие предположения, если у нас есть такое, которое подходит под все твои неприятности?

Закончив свою вдохновенную речь, я сделал паузу, давая тёзке возможность всё обдумать и признать мою правоту осознанно, а не под нажимом. Контролировать его мысли я на сей раз не стал — доверие тёзки и принятие им моих доводов того стоили.

— И что ты предлагаешь? — ага, лёд тронулся!

— Выяснить, откуда ветер дует, — ответил я. — Откуда все твои недоброжелатели получили сведения о наличии у тебя сверхъестественных способностей. Заметь — о правдивости тех сведений я сейчас не говорю, тут важно именно то, откуда они распространились. Вот для этого нам деньги и пригодятся. Мне всё равно, как мы это разузнаем — силой, хитростью или подкупом. Силой мы, как выяснилось, кое-что можем, на хитрости у нас есть я, а для подкупа нужны деньги. Это тебе как раз ответ на вопрос, с которого ты начал.

— Выяснить, говоришь… — тёзка засомневался. — Но для этого есть полиция!

— Полиция-то есть… — изобразил сомнение и я. — А вот надежды на неё — уже и не так чтобы очень.

— Почему? — не понял тёзка.

— А помнишь, как посмурнел Греков, когда ты рассказывал ему про того хрена в подвале? — начал я готовить почву для объяснений.

— Да, было что-то такое, — о, значит, тёзка тоже заметил.

— Нет соображений, почему? — поинтересовался я.

— Нет, — признал тёзка.

— А как тот хрен Черношляпова звал, помнишь?

— Семёном, — тёзка помнил. — Но что тут такого? Он же действительно Семён!

— Семён он в официальных документах, — уточнил я. — А в преступном мире он Шляпа. И клички у уголовников куда большее значение имеют, нежели имена. Так что если кто-то назвал мелкого правонарушителя Шляпу Семёном, то…

— … То к преступному миру этот кто-то не принадлежит, — наконец сообразил тёзка.

— Вот потому Греков и посмурнел, — заключил я. — Потому что когда солидные люди совершают тяжкие преступления, а похищение человека — преступление несомненно тяжкое, за этим обычно стоят большие деньги или важные персоны. И расследовать такие дела полиции всегда очень и очень сложно.

— Пожалуй, — теперь посмурнел и тёзка. — Но если такое сложно для полиции, как мы с тобой будем расследовать?

— А у нас стимул посильнее будет, — я невесело хмыкнул. — Как говорится, жить захочешь — хоть наизнанку вывернешься.

— Убедил, — выдал тёзка после долгого раздумья, на время которого я снова оставил дворянина Елисеева наедине с самим собой, тихо и скромно ожидая его согласия. — Но с чего мы начнём?

— С сестрой поговори, — посоветовал я. — Хоть ты и знаешь, что доктор её сдал, мало ли, какие подробности мимо тебя тогда прошли. Я понимаю, что ей, что тебе разговор будет неприятен, но начинать нам больше не с чего.

Тёзке оставалось только согласиться.

Возможность поговорить с сестрой выпала тёзке в ближайшее воскресенье, когда всё семейство, кроме, понятно, старшего брата, собралось за столом на обеде по случаю прибытия младшего сына на каникулы. Для начала, однако, пришлось мне познакомиться, неявно, разумеется, с подполковником Михаилом Андреевичем Елисеевым. Да, папаша у тёзки смотрелся более чем солидно… Тёзке с его ростом и сложением было в кого пойти — даже Елена Васильевна со всей своей статностью и царственностью рядом с супругом выглядела уже не столь величественно. Первым моим впечатлением от Михаила Андреевича стало сравнение его с медведем, однако же оно оказалось обманчивым — манера господина подполковника держаться, а особенно двигаться делала его куда больше похожим на тигра. Лицо старшего Елисеева тоже, кстати, выглядело этак по-кошачьи — круглое, обрамлённое аккуратной светло-русой бородой, с очень живыми зелёными глазами. Даже несмотря на характерную выправку, ни за что бы не подумал, что тёзкин отец — кадровый военный, если бы увидел его без мундира. Но нет, как раз-таки в мундире я Михаила Андреевича и увидел.

Не скажу, что я в истории военного мундира очень уж сильно понимаю, но на мой неискушённый взгляд, примерно так и должен был выглядеть офицер Российской Империи. Мягкая фуражка оливкового цвета с козырьком и ремешком чёрной кожи и чёрно-золото-серебряной кокардой, того же оливкового цвета китель со стоячим воротником и широкие брюки, почему-то не галифе, заправленные в начищенные до зеркального блеска сапоги. Погоны на кителе меня вообще поначалу шокировали — пусть и были они золотыми, но на двух красных просветах поблёскивали серебром аж три звёздочки, в моём представлении отличавшие исключительно полковников. Тёзка, впрочем, тут же растолковал мне, что у них тут три звёздочки при двух просветах чин подполковника и означают, а полковники носят просто просветы вообще без звёздочек. По мне, дичь какая-то, но раз так, то деваться некуда.