— Узнаёте, Виктор Михайлович? — уже на третий день кремлёвского квартирования Денневитц показал дворянину Елисееву несколько фотографий, на которых тёзка увидел комнату, в которой жил у похитителей, кабинет Александра Ивановича и апартаменты Анечки.

Мы с тёзкой порадовались было оперативности, с которой работает дворцовая полиция, но долгой наша радость не стала — Карл Фёдорович с явным недовольством сообщил, что взять удалось далеко не всех. Злоумышленники, по словам дворцового сыщика, оказали неожиданно ожесточённое сопротивление, и потеряв убитыми четверых солдат Кремлёвского полка и двоих чинов дворцовой полиции, не считая многочисленных раненых, силы законности и порядка вынуждены были вести огонь на поражение, поэтому немалая часть персонала городка досталась правоохранителям в виде мёртвых тел, да некоторым ещё и удалось в этой суматохе бежать. Так что теперь тёзке предстояла процедура официального опознания.

Опознание проходило в Комендантской башне, куда доставили и живых, и мёртвых. Среди живых дворянин Елисеев опознал руководившего его похищением Владимира Дмитриевича, того чрезмерно ухоженного Сергея Петровича, что часто ассистировал Александру Ивановичу на занятиях, и служанку Ульяну. Среди мёртвых — обоих мордоворотов-охранников, служанку-охранницу Дашу и, увы, Анну Фокину. Какого-то шока, слава Богу, с тёзкой не случилось, хотя, конечно, проняло товарища крепко. Пусть и привык он уже считать отношения с Анечкой перевёрнутой страницей своей жизни, но сама-то эта страница никуда не делась, как и память о ней. А теперь вот только память и осталась… Что ж, оставалось только мысленно поблагодарить Анну Сергеевну за своевременную смену флага, иначе бы сейчас дворянину Елисееву пришлось совсем нехорошо, а я вынужден был бы как-то его из этого вытаскивать.

Аню, как рассказал Денневитц, та самая Даша и застрелила из пистолета, прежде чем погибла сама. Прогадала, получается, госпожа Фокина с переходом на сторону похитителей, не уберегло её предательство от самого страшного…

Впрочем, кое-что смотрелось очень неприятно даже на таком печальном фоне. Смог скрыться Александр Иванович, и вот это напрягало и нас с тёзкой, и Денневитца, и Воронкова, который так и продолжал участвовать в деле — Денневитц оформил ему прикомандирование к дворцовой полиции.

Что же касается самого места, где держали дворянина Елисеева и госпожу Фокину, то всё оказалось не так просто. Как его вычислили, ни Карл Фёдорович, ни Дмитрий Антонович рассказать тёзке не пожелали, но кое-чем интересным всё же поделились. По бумагам там находилась «Экспедиция автомобильных перевозок и складского хранения Субботина и Павлова», причём Субботиным оказался как раз тот самый Владимир Дмитриевич, а сестра Павлова была замужем за неким Александром Ивановичем Шпаковским, по странному стечению обстоятельств, заведовавшему некой второй лабораторией в Михайловском институте. А что, очень даже неплохо придумано — коммерческое предприятие никакого отношения к Михайловскому институту не имеет, как и нет прямого родства одного из владельцев с не самым последним человеком в названном институте. Что ж, кое-какие вопросы эти сведения закрывали, но оставались и такие, ответы на которые пока что не просматривались.

— Интересно, как они так быстро смогли найти это место? — задался тёзка вопросом, переварив полученные знания.

— Наверняка уже и раньше знали, — ответил я. — Или прямо не знали, но в их поле зрения эта шарашкина контора попадала. Ну, я так думаю, — на всякий случай я оставил себе оправдание, если вдруг окажусь тут неправым. — Меня, честно говоря, больше другие вопросики интересуют…

— И какие же? — тёзке тоже стало интересно.

— Ну прежде всего, с чего бы они вдруг отстреливаться стали, — вопрос этот и вправду меня очень занимал. — Как-то это не особо логично…

— Почему? — не понял тёзка. — Они же преступники, вот и отстреливались. Как раз логично.

— Логично было бы сбежать или сдаться в расчёте на то, что прикормленные людишки из жандармерии, полиции или откуда ещё помогут им отмазаться, — возразил я. — Ты же сам видел — готовилось там что-то из ряда вон, денег в эту подготовку они вбухали вагон и малую тележку, и если бы поступили, как я сказал, у них оставалась возможность хоть что-то сохранить на будущее восстановление проекта. А со стрельбой и сопротивлением, да ещё с гибелью солдат и полицейских — всё, лавочку точно прикроют. Отвертеться почти никто не сможет, и судить будут по более тяжким статьям, и наказание влепят — мало не покажется.

— Хм, и верно, — спорить тут было не с чем, тем более юристу, пусть и недоучившемуся. —

Но ты бы не стал о том говорить, если бы не предполагал, почему? — проявил тёзка недюжинные аналитические способности.

— Соображаешь! — похвалить тёзку было за что. — Я так понимаю, они просто на нервах были. Тебя же наверняка пытались искать, а не вышло. Думаю, через свои связи в полиции и у жандармов и пытались, с военными, как я понимаю, у них ничего нет. А тут ещё и арестовывать приехали, тоже свои люди не предупредили. Похоже, среди дворцовых у них никого нет. Вот и психанули, потому что такого не ждали.

— Да, пожалуй, — долго тёзка над моими выкладками не размышлял. — Скорее всего, ты прав. А другие вопросы у тебя какие?

— Другие… — я на несколько мгновений задумался. — Да их все к одному свести можно.

— И к какому? — воспользовавшись заминкой, тёзка вставил-таки наводящий вопрос.

— Как юрист, ты должен знать, что такое тайна следствия, — напомнил я.

— Полный запрет на разглашение сведений о ходе расследования без дозволения лица, уполномоченного оное расследование проводить, — блеснул тёзка чёткой формулировкой.

— Вот и прикинь, с чего бы уважаемому Карлу Фёдоровичу вздумалось говорить тебе, что за шарашкина контора там располагалась, называть имена фигурантов, рассказывать о побеге Александра Ивановича, — предложил я тёзке целый набор загадок.

— Действительно, с чего бы? — подхватил тёзка.

— Не знаю, — на самом деле кое-какие на сей счёт соображения у меня были, но я их пока придерживал. — Но не просто же по доброте душевной, и уж тем более не сдуру. Почему-то ему нужно, чтобы ты это знал. И вот это, честно говоря, меня пугает…

— Пугает? — тёзка растерялся. — Почему?

— Потому, дорогой, что господину коллежскому асессору явно что-то из-под тебя надо. И, мне кажется, ответ тут может быть только один, — я решил, что пора показать тёзке суровую реальность во всей её неприглядности.

— Мои способности? — тут же спросил дворянин Елисеев. Нет, определённо, товарищ прогрессирует…

— Они самые, — подтвердил я тёзкин вывод. — Они самые…

Тёзка обречённо вздохнул.

— И что тебе не так-то? — прицепился я к тёзкиному вздоху.

— Да опять законопатят в золотую клетку, — проворчал он. — Осточертело уже, сказать по чести…

— Могут и законопатить, — признал я. — Но далеко не факт, что так и сделают.

— Да? Ты правда так думаешь? — затеплилась у тёзки надежда.

— Ну, сам посуди, — я взялся развивать тему. — Это же не какие-то непонятные злодеи типа Шпаковского и Субботина, это государство. А у государства рычагов воздействия на тебя и без того достаточно, чтобы ещё и взаперти держать.

— Пожалуй, — без особого энтузиазма согласился дворянин Елисеев. — Но лучше бы вообще оставили меня в покое…

— А вот на это даже не надейся, — снова вернул я тёзку с небес на землю. — Никто в здравом уме от такого подарка судьбы, как человек с твоими способностями, не откажется. Поэтому думать надо, как нам с тобой извлечь из этой неизбежности пользу и выгоду.

— Выгоду? — тёзка, похоже, заинтересовался.

— Её самую, — подтвердил я. — Деньги, положение в обществе, образ жизни, да мало ли что ещё. Пойми, избежать применения своих способностей на благо государства тебе уже не удастся, и даже мечтать о таком не пытайся. А вот получить госслужбу по этой части и быть на своём месте самым ценным специалистом — это уже совсем другой расклад. Так что я бы тебе всячески советовал свои способности развивать и совершенствовать, тем более, ты на собственном опыте убедился, что толк в этом развитии есть.