— Водитель мой, тогда, на трассе, — ответил я. — Первое имя, что в голову пришло. Только не тем ты, дорогой мой, интересуешься…

— А чем должен бы? — немедленно отреагировал он.

— Ты что же, так и не понял, к чему тебя подталкивают⁈ — изумился я. Нет, похоже, говоря о тёзкиной сообразительности, я дворянина Елисеева беззастенчиво перехваливал…

— Прости, не понял, — повинился тёзка. — И к чему же?

— Да к тому, дорогой ты мой, чтобы ты сам озаботился раскрытием своих способностей! — я еле удержался от матюгов.

— Так мы же не знаем пока, есть они у меня или нет, — ох, близок, очень и очень близок оказался дворянин Елисеев к тому, чтобы я наконец поделился с ним своим мнением о его способностях, и не каких-то там сверхъестественных, а самых обычных умственных… Ну как так можно-то⁈ Этому балбесу всё разжевали, в рот положили, а он, орясина бестолковая, никак не хочет просто проглотить!

— Виктор, дорогой, ты меня разочаровываешь, — мне всё же удалось остаться в рамках приличий. — Наверняка же у них есть результаты тех медосмотров, которые ты уже когда-то проходил! А теперь ещё и полный набор добавится! Тебя же не просто так на эту лечебницу навели!

— Прости, мне всё никак не верится, — ну хоть с честностью у тёзки всё в порядке. Впрочем, понять товарища было можно, и я сменил гнев на милость.

— Тогда дожидаемся послезавтра, — миролюбиво свернул я дискуссию. Тёзке ничего не оставалось, как послушно со мной согласиться.

Думаю, нет смысла говорить, что дожидались мы условленного дня, что называется, как сидя на иголках? Впрочем, это я больше про тёзку, мне-то и других забот хватало. Каких? Да всё тех же самых, из серии подумать. Раз тёзка не может или не хочет думать сам, то я-то на что?

Начал я с попытки представить, какими такими сверхъестественными, ладно-ладно, уговорили, не объяснёнными пока наукой, способностями может обладать дворянин Елисеев, но довольно быстро попытку эту оставил. В самом деле, придумать тут можно было что угодно, но вот насколько близко оно окажется к истине, хрен его знает. В то, что тёзка сможет, подобно лорду Вейдеру, бесконтактным способом душить всех, кто того заслуживает, верилось, честно говоря, с большим трудом, а ничего более путного на ум не приходило. Но в любом случае речь тут могла идти по большей части о чём-то серьёзном — вряд ли бы мой мозговой сосед вызвал такой интерес у Михайловского института, если бы даже умел целительствовать как старшая сестра, уровню реализации того интереса такое никак не соответствовало. А что тогда? Но тут, к великому моему сожалению, снова приходилось полагаться на обширные познания известного травянистого растения со съедобными корнями…

Вставал, однако, и ещё один вопрос, едва ли не серьёзнее предыдущего: а точно ли именно Михайловский институт интересуется скрытыми пока что тёзкиными талантами? Хоть конспиролухом меня обзовите, хоть просто паникёром, но как-то слабо верилось, что государственная, а тем более академическая контора рискнёт связаться с доктором-взяточником. Ведь доктор Брянцев говорил, что тёзкой могут заинтересоваться, а при определённых условиях и обязательно заинтересуются, но он же не говорил, что сам сообщит куда следует! Неправильно всё это выглядело, очень даже неправильно. Ещё бы подобрать этой неправильности хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение… Нет, таких объяснений я с ходу мог бы накидать штук несколько, но вот вопрос об их правдоподобии так и оставался в подвешенном состоянии. В конце концов я остановился на том варианте, что некая группа сотрудников уважаемого научного учреждения имеет тут свой собственный интерес, не совпадающий с целями и задачами любимого института в том виде, в каком понимает их его руководство. Да, пожалуй, ничего другого здесь уже и не придумать. И да, такой частный интерес мог, по моему убеждению, быть только коммерческим, что, собственно, мы и наблюдали на примере покровских (а покровских ли?) похитителей. Да, там интерес был мошеннический, но всё равно же денежный. А уж у тех, кто этих похитителей руками Черношляпова перебил, интерес был наверняка серьёзный и коммерческий, тут, как говорится, и к бабке не ходи.

Так, стоп. Но есть же и те, кого такое не устраивает! И не устраивает настолько сильно, что они не пожалели денег на заказ тёзкиной смерти! Что-то я непростительно быстро об этом подзабыл со всеми дальнейшими событиями… Теперь я полностью уверился, что и в этом случае причина кроется в тёзкиных способностях, точнее, в чьём-то стремлении решительно и кардинально пресечь саму возможность их реализации. К чему плодить сущности, если есть уже версия, которая всё объясняет⁈ Правда, сюда никак не вписывалось проникновение к тёзке на квартиру шибко бескорыстного воришки, но если хорошенько подумать, можно как-то подверстать и это.

В общем, весь день после поездки в Москву прошёл у меня в этих размышлениях, которые я гонял туда-сюда, а утром дня следующего тёзка еле дождался девяти утра — звонить раньше в учреждения смысла нет, а частным лицам не позволяют приличия.

— Доброе утро, — отозвался он на произнесённое женским голосом «алло», — меня зовут Александр Александрович Тихонов.

— Минуточку, — отозвались на том конце. — Александр Александрович Тихонов? — переспросила невидимая собеседница и когда тёзка подтвердил, будничным голосом, явно не понимая смысла произносимых ею слов, сообщила: — Ваш ответ восемьдесят восемь. Повторяю, ваш ответ восемьдесят восемь.

М-да, не будь мы с тёзкой физически одним человеком, так бы сейчас и уставились на обалдевшие рожи друг друга.

[1] Прибор для измерения объёмных и скоростных показателей дыхания

— И что теперь скажешь? — спросил я, оставив бесполезные, похоже, попытки дождаться сколько-нибудь внятной реакции тёзки.

Если выкинуть из тёзкиного ответа нецензурные выражения, беспорядочные шарахания в мыслях и прочие эмоциональные, но не несущие смысловой нагрузки обороты, в сухом остатке мы имели полное с его стороны непонимание, что и как ему со всем этим делать. В общем-то примерно чего-то такого я и ожидал. Кстати, что у тёзки предрасположенность к этому не пойми чему найдётся, я, в общем-то, ожидал тоже. Как хотите, но дыма без огня не бывает, и раз столь много серьёзных и не очень людей исходили из того, что такие способности у дворянина Елисеева имеются, то уж точно не на пустом месте. Но такого тяжёлого случая, чтобы прямо восемь признаков из восьми, не мог предположить и я. Впрочем, кое-какие заготовки на случай выявления тёзкиных способностей, точнее, предрасположенности к ним, у меня уже были припасены, и теперь я терпеливо ждал, когда тёзка будет готов к осмысленному разговору. Готовность таковую тёзка, как ни странно, проявил уже довольно скоро, и мы принялись обсуждать, что и как нам с ним теперь делать.

Я предложил тёзке не особо широкий выбор: либо просто подождать, пока на него выйдет старший из братьев Михальцовых, либо оттянуть этот исторический момент, где-нибудь укрывшись — да хоть бы и у папаши в батальоне, и в любом случае снова поговорить со старшей сестрой, на сей раз прося её поделиться опытом раскрытия способностей.

— А почему ты не хочешь, чтобы я сам обратился в Михайловский институт? — с недоумением спросил тёзка. Эх, учиться ему ещё и учиться…

— Потому что в таком случае просить будешь ты, — ответил я. — А так просить будут тебя. Разницу объяснить или сам сообразишь?

Тёзка сообразил. Всё-таки потенциал в нём есть, надо только над ним поработать. Ага, вот прямо то же самое, что и с его способностями. Да, не спорю, ждать — занятие не самое приятное, особенно для человека молодого, но и выступать в малопочтенной роли просителя дворянин Елисеев считал ниже своего достоинства. Конечно, в тёзкином случае это была победа гордости, а не благоразумия, но если меня устраивал результат — заставить покупателя первым предложить свою цену, то какая разница, через что тот результат будет достигнут? Что из института пришлют держиморд, которые возьмут тёзку под белы рученьки и куда-то поместят принудительно, я уже не особо и верил, не позволял пример того же Михальцова-старшего. Его, ясное дело, наверняка как-то контролируют, но поведением своим он не напоминал даже жильца золотой клетки, а уж тем более узника мрачной темницы. Хотя, если я допускал, что господин Михальцов может представлять интересы не Михайловского института, а чьи-то ещё, то возможными оставались и всякие другие варианты…