— Ничего, — отмахнулся тёзка от столь несущественной заминки. — Я таких способностей за собой не замечал, но знаю, что есть методика установления предрасположенности человека к этому.

— Есть, — признал Николай. — Но тебе оно зачем?

— Хочу знать, что и как с этим у меня, — тёзка подпустил в голос твёрдости и решимости.

— Хм, — то ли призадумался, то ли изобразил задумчивость Николай. Мне лично больше казалось, что изобразил. — Тебе об этом никто не скажет, пока тебя не допустят к применению этих способностей.

— То есть если даже я пройду врачебное освидетельствование, мне его результаты не сообщат⁈ — возмутился тёзка.

— Именно так, — согласился Николай.

— Как-то это неправильно, — такая несправедливость тёзку не радовала.

— Вот как раз-таки и правильно, — возразил Николай. — Во-первых, не у всех такие способности проявляются, человек может прожить и полжизни, и всю жизнь, а они так и не откроются. Во-вторых, не каждому по силам справиться с ними, а это прямая дорога в особый сумасшедший дом. А, в-третьих, людям злонамеренным и дурным это и вовсе ни к чему. То есть обычным людям ни к чему, если рядом окажется обладающий такими способностями преступник или психопат.

Ну да, тут особо не поспоришь… Тёзка собрался было съехидничать и спросить Николая, не для того ли и предназначен Михайловский институт, но я почти в последний момент дворянина Елисеева от такой глупости удержал, растолковав ему, что о чём говорили братья Михальцовы, мы понятия не имеем, и старший может и не знать, что младший об институте приятелю говорил. И зачем, спрашивается, нам подставлять товарища?

— Ладно, Витя, подумаю, как тебе помочь, — сменил Михальцов-старший гнев на милость. — Ты же в Москве сейчас обретаешься?

— Сейчас в Покрове, — доложил тёзка. — В Москву вернусь в конце августа, я же в университете учусь.

— Адреса свои, московский и покровский, Алёшке оставь, — сказал Николай. — Обещать, уж прости, сейчас ничего не буду, но может, смогу чем и помочь. А теперь, извини, мне пора. Ольге от меня поклон, рад был повидаться. И ещё, — добрая приветливость на лице Николая мгновенно сменилась жёстким и непреклонным выражением: — С Алёшкой старайся видеться пореже, а со мной ты сегодня не виделся вообще. Всё ясно?

— Ясно, — серьёзностью момента тёзка в полной мере проникся.

Братья Михальцовы исчезли как-то быстро и внезапно. Вот только что попугайский наряд младшего мелькал возле очереди за открытками и альбомами с репродукциями, и вдруг пропал из вида и все тёзкины попытки его высмотреть кончились неудачей. Про старшего и говорить нечего, Николай прямо-таки будто растворился в воздухе. Что ж, выставку мы уже посмотрели, неожиданный подарок получили, пора было и вернуться в тёзкину нору, чтобы в тишине и спокойствии переварить и впечатления, и новые знания.

— Что скажешь? — не утерпел тёзка и принялся выспрашивать прямо в машине.

— Да как тебе сказать… — я прислушался к себе и продолжил: — Хорошо, конечно, что слова твоей сестры Николай подтвердил. Теперь мы знаем точно, что распознать предрасположенность к обладанию теми способностями можно. Причём не только саму предрасположенность, но и её степень. Другое дело, что как проверить это именно у тебя, мы пока не знаем, но что-то мне кажется, пора тебе морально готовиться к тому, что и предрасположенность у тебя есть, и сами способности проявиться могут.

— Это почему⁈ — взвился тёзка.

— А ты что, всерьёз полагаешь, что Николай вышел на тебя без санкции своего начальства? — искренне удивился я. Ну нельзя же быть настолько наивным, честное слово, нельзя!

— Может, просто по просьбе брата решил помочь? — нет, тёзкину наивность надо искоренять, и желательно поскорее.

— Ага, и встретился с тобой в людном месте, на всеобщем, можно сказать, обозрении, всё тебе рассказал и даже обнадёжил, можно сказать, открытым текстом помочь обещал, — ткнул я тёзку носом в очевидное.

— Но способности-то мои тут при чём⁈ — продолжал недоумевать тёзка.

— Если помнишь, мы исходили из того, что и заказчик твоей смерти, и твои похитители, и их конкуренты считали, что такие способности у тебя есть, — напомнил я. — Так?

— Так, — ответил тёзка.

— А теперь выясняется, что так считают и в Михайловском институте, — не унимался я. — Ладно-ладно, может, и не считают, — сделал я шаг назад и тут же нанёс новый укол. — Но проверить явно не против. Может, не на пустом месте всё это?

Ответа у тёзки не нашлось. Остаток дня мы с ним провели в бесплодных умствованиях и бесполезных спорах, по второму, третьему и сто сорок седьмому разу пережёвывая одни и те же аргументы, сомнения и предположения, пока ближе к ночи не сошлись на том, что время покажет.

Рано утром тёзка сел за руль своей «Яузы», и уже через час с небольшим для нас снова неспешно потекла покровская жизнь со всеми её прелестями и недостатками. Тех и других, впрочем, имелось всего по одному — единственной прелестью были встречи с вдовой Фокиной, единственным недостатком оставалось тягомотное ожидание хоть каких-то новостей.

И вот, недели через две, дождались-таки — с утренней почтой пришло адресованное Виктору Михайловичу Елисееву письмо. Письмо смотрелось настолько непримечательным, что сразу показалось, будто неведомый отправитель специально о такой непримечательности позаботился. Обычный конверт из плотной бумаги с нанесённой прямо в типографии двухкопеечной маркой, адреса отправителя и получателя напечатаны на машинке. Адрес отправителя тёзке ничего не говорил, я так подозревал, что и никому другому не сказал бы — какой-то Иванов Н. К., письма коему следовало отправлять до востребования на московский главпочтамт. Кстати, с того же почтамта письмо, судя по штемпелю, и отправили. В конверте одиноко устроился листок не самой лучшей писчей бумаги, на котором всё на той же машинке были отпечатаны три коротеньких строчки:

«Частная лечебница доктора Брянцева. Москва, Яковоапостольский переулок, 12. В приёмном покое сослаться на рекомендацию надворного советника [1] Иванова-одиннадцатого. [2] Плата 120 рублей, строго наличностью и в собственные руки доктору Брянцеву».

— Ну что, Виктор Михайлович, нас снова ждёт Москва? — с внезапно охватившим меня воодушевлением спросил я.

— Ждёт, Виктор Михайлович, ещё как ждёт! — кажется, то же чувство переживал и тёзка.

[1] Чин на гражданской службе в Российской Империи, соответствует армейскому подполковнику

[2] Родственники и однофамильцы, состоявшие на службе, для удобства их различения получали прибавляемые к фамилиям номера в порядке служебного старшинства

Тёзка, пока определялся с днём поездки в Москву, так и продолжал пребывать в состоянии того самого воодушевления. Нет, он, конечно, и слегка волновался относительно своего будущего, если вдруг выяснится, что предрасположенность к сверхспособностям у него откроется, но это же дальняя перспектива, а вот в перспективе ближней стояло открытие причин его приключений, и это занимало дворянина Елисеева намного больше. Что поделать, молодость, она такая…

Меня, не стану врать, скорая определённость тоже радовала, но к этой радости примешивались и некоторые опасения. Чего я побаивался? Ну, во-первых, Николай Михальцов прямо говорил, что результаты обследованным людям не сообщают, пока не дозволят им теми способностями пользоваться, так что прояснение причин тёзкиных неприятностей могло и повиснуть неизвестно где, хотя привлечение частной клиники, да ещё, похоже, и нелегальное, давало какую-то надежду. Правда, я опасался, что и за получение результатов придётся тому самому доктору Брянцеву заплатить, а денег на такую взятку у нас с тёзкой после оплаты самого обследования останется не особо и много. Но это только во-первых… Было и то, что во-вторых — и тёзкина сестра, и Николай говорили, что пресловутые способности могут проявиться не сразу, а могут и не проявиться вообще. В таком случае мы с тёзкой так и останемся с тем же, с чем начинали наши поиски, то есть с голым нулём. В-третьих, ни тёзка, ни тем более я даже близко не представляли, что будем делать, если способности, точнее, предрасположенность к ним у него откроются. Ну и, в-четвёртых, в Михайловском институте о тёзкиных результатах узнают всё равно, тут никаких сомнений и быть не могло, и какие действия после того коллеги Николая Михальцова предпримут в отношении дворянина Елисеева, оставалось только гадать. Но, как бы там ни было, а посетить доктора Брянцева однозначно стоило.