...увидел, как тот пытается нашарить на больничной тумбочке стакан с водой...

...и тут же сам вложил этот стакан в Лешкину руку. Помог Лешке попить и сам поставил стакан на место.

Вгляделся в мокрое лицо Лешки, очень профессионально пощупал у него пульс, потрогал лоб — горячий ли? — и спрыгнул с кровати.

Смотался к умывальнику, намочил край полотенца, отжал его и тщательно вытер пот, проступивший на Лешкином лице от высокой температуры.

На мгновение Лешка приоткрыл совсем больные глаза, попытался вглядеться во тьму и тихо спросил в полузабытьи:

— Это ты, Толик?.. Как ты попал сюда, Натанчик ты наш маленький?.. А где бабушка, папа?..

Но Ангел положил свои ладошки на горячие Лешкины глаза всего на несколько секунд, а потом убрал.

И Лешка спокойно уснул.

Ангел поправил Лешкину постель и снова уселся у него в ногах — читать журнал, скользя по фотографиям и строчкам своими ангельскими голубыми глазами, излучавшими несильный направленный свет...

Издалека еле слышно возник шум идущего поезда...

По мере усиления звуков мчащегося по рельсам состава больничная палата стала погружаться во тьму, из которой начали возникать очертания...

В.В. лежал с открытыми глазами, смотрел на Ангела. Наконец спросил:

— Интересно, как же Наверху отреагировали на вашу первую Наземную акцию? Наверняка же они как-то следили за вашими ученическими упражнениями...

— Насколько я помню, результатом наше ангельское начальство было удовлетворено — пить Лешка бросил. А вот за клинический метод избавления его от пьянства я получил дикий нагоняй! Хотели даже просить Всевышнего дать санкцию на то, чтобы отозвать меня Снизу и лишить возможности продолжать Наземную практику, — сказал Ангел. — Счастье, что я еще догадался избавить Лешку от операции и все спустить на тормозах...

— И что же? — поинтересовался В.В.

— Ничего. Все, как и у вас: я покаялся. А еще мой Мастер, помните — тот Старый Ангел-Хранитель, за меня вступился. Обошлось. Хотя именно тогда меня, подростка, впервые посетила крамольная мыслишка — а не вы ли там, господа хорошие, сидящие на самом Верху, прошляпили Лешку Самошникова? Еще когда Юта Кнаппе уговаривала его на пару дней смотаться на Запад... Ведь у нас на Небе прекрасно знали, что в Советском Союзе с этим не шутят... Почему тогда Лешку никто не уберег, не охранил?! А не переоценил ли Михаил Юрьевич Лермонтов возможности Всевышнего, когда писал: «...все мысли и дела ОН знает наперед...» — И Ангел, отодвинув занавеску, попытался посмотреть в окно.

— Надеюсь, вы, юный Ангел-диссидент, тогда ни с кем не поделились своими сомнениями во Всемогуществе Всевышнего? В вашем случае это было бы равносильно нашей антисоветчине.

— Отчего же? — небрежно ответил Ангел. — Именно этот вопрос я тогда и задал своему профессору. В конце концов, ведь он считался научным руководителем моей Наземной практики...

— И какова была его реакция? — поинтересовался В.В.

— Старик чуть крылья себе не обмочил от страха. Но не заложил.

— Очень пикантная подробность, — пробормотал В.В. — Но, насколько я понимаю, у вас была еще одна — главная задача: вернуть Лешку домой.

— Хотите еще чаю? — спросил Ангел.

— Нет, спасибо. Не увиливайте, Ангел!

— Да не увиливаю я. Но прежде чем приступить к главной задаче, нужно было создать ситуацию, которая бы вселила в Лешкину раздерганную душу хоть какое-то подобие уверенности. Попытаться заставить и его действовать самостоятельно. А для этого нужно было решить промежуточную задачу. Ложитесь, Владим Владимыч. Вы же хотели это увидеть своими глазами?

В.В. послушно улегся.

Ангел приглушил свет в купе и негромко проговорил:

— Когда-то, на предмете «Человековедение», мы изучали несколько классических схем «Избавления Человека от одиночества как средства для возбуждения его активной деятельности». Я выбрал одну из этих схем и усилил ее не очень классическим, но обязательным пунктом. Я исключил языковой барьер! Ибо по-немецки Лешка почти не говорил, а это могло бы разрушить весь букет моих наивных благих намерений...

— Что еще за «классическая схема», Ангел? — удивился В.В.

— Ну, Владим Владимыч, мне ли вам — профессиональному литератору и сценаристу — объяснять? «Человек в Нужное Время, в Нужном Месте сталкивается с Нужным ему Человеком»! Что я и СОТВОРИЛ...

... Я встретил вас, и все былое

В отжившем сердце ожило,

Я вспомнил время золотое,

И сердцу стало так тепло... —

слышно было, как мягко и негромко пел Леша Самошников, аккомпанируя себе на гитаре.

Слышно это было из подсобного помещения кафе, заваленного ящиками и коробками с разными бутылками и продуктами для приготовления немудрящих закусок.

Тут же стоял большой обшарпанный холодильник.

На свободном кусочке пола, не более квадратного полуметра, в смертельной схватке сошлись менеджер артиста Алекса Самошникова — Гриша Гаврилиди и хозяин кафе «Околица» — Наум Френкель.

Расстояние от греческого носа Гаврилиди до несомненно еврейского шнобеля Френкеля было всего десять сантиметров.

— Гриша! — угрожающе говорил Френкель.

— Нема!!! — еще более грозно говорил Гриша.

— Гриша!!!

— Нема!..

Накал страстей зашкаливал за разумный предел.

— Гриша...

— Нема!!!

Но тут Френкель изнемог от напора Гаврилиди и сказал:

— Ну хорошо, хорошо! Пусть будет по пятьдесят марок, но за это...

— Никаких дополнительных условий! — железным голосом проговорил Гриша. — Бабки на бочку!

Френкель отвернулся от Гриши, чтобы тот не видел, как он достает деньги из кармана, и стал отсчитывать сто марок мелкими купюрами, приговаривая:

— Своим появлением на свет, Гаврилиди, ты опозорил всю греческую мифологию... На, бандит!

И Френкель отдал Гаврилиди сто марок. Пересчитывая деньги, Гриша сказал:

— Смотришь на тебя, Френкель, и думаешь — Боженька ж ты мой!!! Неужели этот еврей — потомок Спинозы, Эйнштейна и Карла Маркса?! Куда что девалось?! Как можно было так измельчать?! Ты же клиентов скоро будешь на потолок сажать! У тебя же теперь от посетителей отбоя нет. И заметь себе, Нема, именно в те дни, когда мы здесь поем свои романсы и читаем наши стихи. Ты же без нас бы по миру пошел! Ты посмотри в свой занюханный зальчик — что там творится?! На те деньги, которые мы тебе приносим, ты даже автомат по продаже сигарет сумел приобрести!

... Тут Гриша был абсолютно прав — и сигаретный автомат уже стоял во входном тамбуре кафе, да и само кафе было переполнено!

Столиков стало вдвое больше, места все заняты, стояли даже у стен...

А на одном из подоконников вальяжно развалился НИКЕМ НЕ ВИДИМЫЙ маленький Ангел с бокалом апельсинового сока, который он с удовольствием потягивал через пластмассовую трубочку...

По узкой опустевшей улице неторопливо пробирается очень дорогой «мерседес».

За рулем сидит красивая усталая женщина лет тридцати. Одета она простенько — брючки, спортивная майка, кожаная курточка.

Зовут эту красивую женщину Лори Тейлор.

Рядом с Лори на пассажирском сиденье лежит запечатанная в прозрачный полиэтилен пачка порнографических журналов, на обложке которых голая Лори, в одних чулках и туфлях с неправдоподобно высокими каблуками, стоит на коленях, а сзади ее употребляет гигантский негр.

Эта запечатанная пачка журналов — Лорины авторские экземпляры.

Но сейчас Лори хочет только закурить.

Не отрывая глаз от дороги, Лори нашаривает сигаретную пачку в кюветике рукоятки переключения передач.

В пачке ни одной сигареты...

Лори комкает пустую пачку, бросает ее на стопку журналов и начинает на ходу рассматривать освещенные витрины — где бы ей купить сигареты...