— Пожалуйста, Владим Владимыч.

— Объясните, почему вы рассказываете мне сейчас эту поистине трагическую историю каким-то гнусным, протокольным языком? Да еще в немеркнущем стиле детального доноса? Затем — второй вопрос...

— Секунду, Владим Владимыч! Сразу же отвечаю на первый: уж если на то пошло, то это стиль не доноса, а «донесения». Я вам почти дословно процитировал кусочек из донесения сотрудника Комитета государственной безопасности Калининского района города Ленинграда своему вышестоящему начальнику...

— Значит, к этому двойному убийству подключился и КаГэБэ?

— Нет, — ответил Ангел. — Комитет, как и эта сволочь Заяц, был введен в заблуждение лихой газетной строкой о возможном перемещении огромных (по тем временам) денег из Западной Германии на территорию Советского Союза!.. И естественно, Комитет вел в этом направлении свою разработку. Пока не убедился в подлости автора статьи и идиотизме собственных предположений... А от всего остального Комитет умыл руки.

— Откуда вы все это знаете? — впрямую спросил В.В.

— Работа у меня такая, — коротко ответил Ангел.

— А Заяц так и остался безнаказанным!.. — В.В. зло опрокинул остатки джина и...

...запил неведомо как возникшим перед ним горячим чаем.

Тут Ангел как-то нехорошо ухмыльнулся и с неожиданными жестокими и мстительными нотками в своем ангельском голосе возразил:

— Э нет!.. Заяц был очень точно вычислен.

— Слава Богу! — машинально воскликнул В.В.

— Вот уж Боженька был тут абсолютно ни при чем! — тут же проговорил Ангел. — Уж если кому и нужно поклониться в пояс, так это Лидочке... Лидочке Петровой. — Помолчал и добавил: — И Толику-Натанчику...

— Это еще каким образом?! — удивился В.В.

В спальных районах у всех станций метро — стихийные базарчики.

Здесь же обычно и своеобразный негласный «клуб» местной шпаны.

За одним из ларьков, куда не проникал яркий свет фонарей, но были хорошо видны вход и выход из метро...

...собралась компаха пацанов — от тринадцати до пятнадцати лет.

Недорогой портвейн шел по кругу — из горлышка. Закусывали сникерсами, дымили сигаретками. Сидели на пустых ящиках из-под овощей...

Были здесь и те, кто приходил тогда вместе с Зайцевым в гараж к Толику Самошникову...

...и тот самый паренек, который еще недавно ходил с Зайцем по вещевому рынку и за пять рублей рассказал ему про статью в «Комсомольской правде»...

Никем не замеченный, из-за ларька тихо появился Заяц и гаркнул:

— Ваши документики!

Мгновенно исчезла бутылка, в панике все дернулись в разные стороны, но кто-то в полутьме увидел Зайца и облегченно выругался:

— Заяц!.. Сука, мать твою!..

Заяц захохотал.

Засмеялись и остальные, заговорили, перебивая друг друга:

— Ну дает, Заяц, сучара!.

— Тебя ж, считай, месяц не было!..

Заяц вытащил большую бутылку портвейна из-под куртки, ловко вышиб пробку — пустил по кругу.

— Всего-то три недели не было, а шуму-то, шуму!.. Не можете вы без Зайца, сявки необученные... — с удовольствием сказал Заяц.

— Где пропадал, Заяц?

— В Вырице у тетки кантовался. Сарай перекрыть надо было, дровишек на зиму старухе заготовить... А у вас чего?

— У нас тут делов на рыбью ногу! — сказал один.

— Тольки Самохи пахана и бабку замочили!..

— За валюту...

— Нашли? — спросил Заяц.

— Не, валюту не нашли.

— Я спрашиваю — нашли, кто замочил? — повторил Заяц и...

...поймал на себе внимательный взгляд того пацана, который шатался с ним по вещевому рынку.

— Поначалу менты замели каких-то мусорщиков, которые там баки очищали, а потом, говорят, отпустили...

— Самохина шобла говорит, что Толян амнистии ждет — вроде бы сам разбираться будет с теми, кто замочил.

— Ну-ну...

Заяц допил остатки портвейна и снова поймал на себе взгляд того пацана с вещевого рынка.

— Чего зыришь?! — злобно спросил его Заяц. Достал из кармана деньги, сунул ему в руки, приказал: — Вали, возьми пузырь и закусь сообрази! Одна нога здесь, другая там!

Поклонники Зайца возликовали:

— Ну, Заяц!..

— Вот это крутизна...

— Живем, братва!!!

— Да здравствует Заяц! Заяц — жил, Заяц — жив, Заяц — будет жить!!!

— А когда амнистия? — словно невзначай спросил Заяц.

— По малолеткам — вроде бы к Новому году обещали...

— А шалава его — Лидка Петрова — чего? — небрежно спросил Заяц.

— Ничего, — сказал кто-то. — Часам к девяти увидишь.

— С каких это радостей? — удивился Заяц.

— Она в это время с тренировки приезжает. Мы, когда здесь кантуемся, каждый раз ее видим...

— Вот кого отдрючить бы! — мечтательно произнес один.

— Пацаны, бля буду, я когда ее вижу, у меня как ванька-встанька каждый раз вскакивает!.. — весело признался второй.

— Подрочи — пройдет... — рассмеялся третий.

— Никому она, кроме Самохи, не даст, — уныло сказал третий.

В это время гонец принес бутылку и кулек конфет.

— Ура-а-а!

— Даст! — открывая бутылку, уверенно сказал Заяц. — По-хорошему не даст, можно и перо к боку приставить!..

Заяц попил вина из горлышка, утерся, передал бутылку дальше...

— Я не посмотрю, что ее пахан в ментовке амбалит!.. Куда она, сучка, денется?! — Слышно было, что Заяц уже сильно захмелел. — Это еще надо доказать, что не по обоюдному согласию... Я в этом подкованный — будьте-нате!.. Отшворю во все дырки, а потом на «хор» ее поставим!.. Всем достанется... Я своих корешей не обижу!..

Пацаны недоверчиво промолчали. Никто восторга не выразил. Тоскливо допивали портвейн. Но Заяц уже ничего не замечал:

— Вот тогда Самоха и поймет, как это — за отвертку хвататься!.. Уделаю, как бог черепаху... То-то он обрадуется, когда узнает, что его сучку в очередь драли!

— Идет! — негромко выдохнул один из зайцевских пацанов.

Все повернулись к выходу из метро и увидели Лидочку Петрову...

Лидочка выходила в жидком потоке пассажиров, возвращавшихся из центра города.

Одета она была в теплую куртку-пуховичок и недлинную юбочку, открывавшую прекрасные Лидочкины ножки в коротких осенних сапожках.

Через плечо у Лидочки была перекинута спортивная сумка, из которой торчали две рукоятки теннисных ракеток.

Лидочка скользнула взглядом по компании парней за ларьком...

...вытащила из бокового кармана сумки милицейский газовый баллон с «черемухой» и переложила его в карман куртки.

Она и руку оставила в этом кармане — на всякий случай...

— Все! — произнес Заяц, не сводя с Лидочки глаза. — Я пошел!..

— Не ходи, Заяц, — сказал паренек, который шатался с Зайцем по вещевому рынку. — Побазарили... и хватит.

— А пошел ты!.. — ответил ему Заяц.

... Лидочка шла по пустынному Гражданскому проспекту...

...а метрах в двадцати от нее, за ней шел распаленный Заяц.

Изредка Лидочка останавливалась у темных витрин уже закрытых магазинов, делала вид, будто что-то рассматривает там, а сама косила глазом и в отражении темного витринного стекла наблюдала за Зайцем...

А потом снова двигалась дальше...

Заяц постепенно сокращал расстояние.

Когда до Лидочки оставалось метров десять, Заяц порылся в кармане рубашки, под курткой и свитером, и достал оттуда...

...толстый золотой некрасивый перстень.

Тот самый перстень, который когда-то Ваня Лепехин подарил фронтовому другу Натану, тот самый перстень, который Заяц забрал из квартиры Самошниковых, убив бабушку Толика-Натанчика и его отца...

Заяц потер перстень о рукав куртки, чтобы тот посильнее блестел, и надел его себе на средний палец правой руки.

Полюбовался им на своей руке, глянул на стройные Лидочкины ножки и окликнул ее:

— Эй, Петрова!

Лидочка ждала этого окрика. Остановилась, повернулась к Зайцу, сказала насмешливо: