– Что за существо охраняет корни?

– Викинги Гуннара, вероятно, скажут вам, что это Червь Уроборос, великий мировой змей, пожирающий собственный хвост, – дракон, который одновременно защищает и грызет корни. В большинстве мифологий вашего мира существуют предания о нем. Но для Элрика он кровный родственник. Вы когда-нибудь слыхали о фурне?

Эхо носилось в воздухе. Я мог бы ответить, что Элрик, несомненно, узнал бы это слово, но я же не Элрик! Я отказываюсь быть Элриком! Слово «фурн» в моем нынешнем состоянии имело для меня не больше значения, чем любое другое имя. И все же я знал, что Сепириз имеет в виду. Просто отвергал незваные воспоминания, появившиеся благодаря моему альтер-эго. Образы настойчиво вкрадывались в мое сознание. Все существо мое наполнилось восхитительным ужасом. Кровь моя узнала это слово, хотя разум отказывался воспринимать его.

– Зачем вы привели нас сюда, владыка Сепириз? И почему эти трое тоже здесь? Почему они такие огромные? Я думал, мы сбежали от них. Пришли сюда ради безопасности. Собирались найти здесь мою жену! А теперь вы заставили меня столкнуться со злейшими врагами!

Земля поднималась и опускалась под моими ногами, как дышащий зверь.

– Элрик вам не враг. Он – это вы.

– Тогда, возможно, он действительно мой самый злейший враг, лорд Сепириз.

Я видел, как они приближаются к нам – в боевой раскраске, с обнаженными мечами, готовые пролить кровь. И снова вспомнил, что мы почти безоружны.

Что-то сильно завибрировало у ног. Я посмотрел вниз, ожидая увидеть обитателей земли. Дикие цветы волной кружили у моих ног. Внизу кипела жизнь. Я представил себе бесконечные корни, которые расползаются во все стороны, как ветки наверху. Представил пещеры, по которым даже сейчас бродят наши темные отражения, ища кости, которые можно сокрушить, и души, которые можно выпить досуха. Может, этим путем и пришли сюда великаны? Неужели Шоашуан не смог попасть в это странное священное место?

Потом далеко внизу я услышал дикий, сердитый вой. И понял, что владыка Шоашуан не отставал от нас.

Возле широкого ствола дерева что-то зашевелилось. Раздался долгий печальный стон, способный сотрясти Мультивселенную. Я вдохнул знакомый запах. И больше не мог противиться воспоминаниям.

– Я знаю, кто такой фурн, – сказал я.

Меня обволакивала тончайшая медная сеть, струящаяся, словно каштановые женские волосы. Прядь за прядью, волна за волной она тянулась от людей, что прятались среди высоких трав и ждали, когда же я присоединюсь к ним. Может, они защищают мою жену? Я искал только Уну. Молился, чтобы она дождалась, пока я спасу ее. Подойдя ближе, я увидел, что это не люди. Причудливой формы, покрытые разноцветной чешуей, испещренные миллионами светящихся точек, вспыхивающими тысячами цветов необычайной красоты. Я понимал, что вижу лишь тень былой славы. И у кого-то другого существо могло пробудить любопытство, у меня же оно вызывало лишь сочувствие.

Я смотрел на тело чахлого фурна, родича моих предков. Некоторые говорили, что мы родились из одной и той же утробы еще до начала времен.

Жители Юных королевств называли фурнов драконами. Но они таковыми не были. Фурны летали между мирами, не имели инкарнаций, но вся мультивселенная служила им пространством для полетов. Фурны завоевывали целые вселенные, были свидетелями гибели целых галактик. Они – родичи принцев из Мелнибонэ, которых кормили их ядом, именно так между ними возникали физические и духовные узы, результатом коих становилось еще более ужасное потомство, полуфурны-полулюди. Они были верны лишь подобным себе – и той жизненной материи, из которой состоит мультивселенная.

Кровь моя заговорила с кровью этого чудовища, и я сразу понял, что оно больно, возможно, умирает, и душа его полна печали. Я понял, что мы – родичи. Этот фурн был братом моих предков. В прошлом на долю несчастного создания выпали тяжелые страдания, и теперь оно было почти полностью истощено. Его яд капал из полуоткрытой пасти и попадал на корни дерева, которое он поклялся защищать. Он был слишком слаб, чтобы отодвинуть голову. Крупные ртутные слезы текли из его подслеповатых, подернувшихся молочной пленкой глаз.

Его плачевное состояние было очевидным. Исчезла скефла – мембрана, которая подпитывалась от мультивселенной и позволяла фурнам путешествовать, куда они хотели, а также питала и самого фурна. Возможно, он умрет лишь через тысячи лет, но без скефлы фурн в конечном счете стал смертным. Теперь их осталось совсем мало. Они были слишком любопытны и безрассудны, поэтому и не выжили. Этот величайший из фурнов стал избранным, ему доверили охранять Душу Мироздания. Древние существа слабели очень редко и никогда не болели.

– Что за сверхъестественная сила могла украсть скефлу у великого змея? – послышался голос Сепириза. – Кто посмел это сделать? Ведь он охраняет корни древа мультивселенной и обеспечивает безопасность Космического Равновесия.

– Он болен, – ответил я. – А в таком состоянии их яд становится еще опаснее…

– Корни отравлены, поскольку Равновесие нарушено. Добродетель превратилась в порок. Это символ всех наших конфликтов по всей мультивселенной.

К нам подошел Лобковиц. Полевые цветы текли вокруг наших ног, как вода, но их тошнотворный аромат стал невыносимым.

– Только лишь символ? – спросил я.

– Символ сам по себе не существует, – ответил Сепириз. – Все сущее имеет множество значений и функций. Символ в одной вселенной становится живой реальностью в другой. И одно будет функционировать как другое. Объект становится сильнее, когда символ и то, что он символизирует, объединяются.

Владыка Сепириз переглянулся с князем Лобковицем.

Непонятно откуда раздался высокий прекрасный звук флейты. Айанаватта начал играть.

Какатанава встрепенулись. Подняли огромные головы и начали озираться. Орлиные перья, вплетенные в волосы, задрожали. Они перехватили боевые дубинки и копья, закрылись щитами, тщательно готовясь к бою.

Неужели пришло время их последней битвы, думал я.

Звук флейты затих, заглушенный более резким ревом. Я огляделся в поисках его источника.

Над нами стоял Элрик из Мелнибонэ и дул в украшенный орнаментом бычий рог, который принес с собой Гейнор. Черный шлем Элрика засиял тревожным светом, когда он откинул закрученный плащ и поднял голову, издав длинную резкую ноту, почти прорезавшую воздух, от которой расцвели и разрослись огромные темно-зеленые облака, земля затряслась под нашими ногами и треснула. Из щелей просочилась серая липкая жижа, которая с явным удовольствием лизнула мои ноги.

Я отскочил от этой субстанции. Вдруг это щупальце какого-то чудовища, тянущееся из глубины? Я слышал, как кто-то ворчит внизу.

Защищенный индейцами-какатанава, я подошел к фурну. Рядом с этим древним существом я выглядел словно ворона рядом с мамонтихой Бесс. Пройдя через лес высоких стеблей, а может, огромной травы или молодых побегов древа, я в конце концов заглянул в огромные тусклые глаза, чувствуя, как дрожит внутри почти сыновнее сочувствие.

«Что тебя беспокоит, дядя?» – спросил я.

Тонкий пар вырывался из ноздрей зверя. Его длинная красивая голова лежала у основания дерева. Яд пузырился на его губах с каждым тяжелым вдохом и впитывался в корни внизу. Его разум коснулся моего.