– Он появится. Мы пустим кровь близнецам, и тогда он придет. Его привлечет необходимость исцелить его защитников.

– Близнецам? – спросила я. – А почему вы вообще решили, что мы близнецы?

Они просто остолбенели! Кажется, впервые они осознали, насколько мы с Джеком непохожи. Не близнецы. Даже не ровесники. Как они это себе объясняли? И тогда я вспомнила о бабушке. В самом ли деле Джек – ее брат-близнец и сын Зодиака? Учитывая все хитросплетения мультивселенной, наверное, это возможно…

Покачав головой, словно уже было слишком поздно об этом думать, Боус-Юнге вынул длинный кинжал и шагнул ко мне. Я совершила серьезную ошибку, заговорив. И заставила его изменить решение. Я поняла, что сейчас он перережет мне горло, позволит крови окропить камень и проверит ее свойства.

Я закрыла глаза, призывая всю свою смелость.

– Вы совершили такую восхитительную ошибку, господа, – раздался новый голос, полный иронии. Я тут же узнала его и попыталась увидеть, откуда он исходит. – Я почти готов был позволить вам доиграть этот фарс до конца, но, к сожалению, вы угрожаете жизни ребенка, а это значит, что на кону стоит слишком много, чтобы разрешить вам безнаказанно продолжать. Прежде всего: барон Боус-Юнге, вы меня крайне обяжете, если сейчас же развяжете девочку и моего сына. Если вы исполните мою просьбу быстро, то я отнесусь к вам чуть более снисходительно.

Я пыталась вглядеться в тень, в которой скрывались нижние ряды амфитеатра. Там, расслабленный и почти веселый, с искрящимся взглядом, весьма довольный собой, стоял дед моей мамы, месье Зодиак, также известный как Элрик-альбинос.

– Будь ты проклят, Среброкожий!

Забыв о ритуале, Гейнор опрокинул склянку с моей кровью себе в рот, проглотил содержимое и бросился к Черному мечу, что продолжал вибрировать в камне. Его торжествующий вопль эхом заметался по пещере. Уши заложило. Я ничего не хотела так сильно, как увидеть, что случится дальше, но, как ни старалась, не смогла остаться в сознании.

Гейнор протянул руку к рукояти меча. Крик усилился, и меня накрыло обмороком.

Сознание вернулось довольно скоро – когда я очнулась, Гейнор все еще кричал. Звучание меча сливалось с его голосом. Он смотрел на свою правую ладонь – там красовался свежий багровый ожог, словно он схватился за раскаленный добела металл.

Гейнор выглядел совершенно сбитым с толку.

– Но как же Кровь… – пробормотал он.

Элрик вынул из ножен такой же меч и поднял его обеими руками. Клинок застонал, запел, алые письмена загорелись на черной стали, отражаясь в коже цвета слоновой кости и в безумных смеющихся глазах. Длинные белые волосы взлетели и туманным ореолом парили вокруг его головы. Теперь-то я поняла, почему его все боялись. Я и сама испугалась, а ведь я была на его стороне.

Гейнор выхватил из рук Боус-Юнге второй флакон. Барон изо всех сил пытался удержать его. Позабыв о кинжале в своей руке, он смотрел на Элрика и его Черный меч. Его заворожил образ, о котором он, вероятно, лишь слышал в легендах. Двое гранбретанцев, как и Клостергейм, тоже взирали на него с изумлением. Они никогда раньше не встречались с Элриком или ему подобными и, вне всякого сомнения, понимали: поражение неминуемо – этот смеющийся призрак с его воющим оружием угрожает отобрать у них все, что они уже считали своим. Они так торжествовали, они были так уверены, что в своей великой игре уже сыграли и победили. А теперь стало очевидно: Элрик и его друзья переиграли их. Я увидела, как Сент-Одран шагнул назад, к альбиносу. Я все еще не доверяла ему. Неужели он начнет изворачиваться и утверждать, будто не виновен в том, что нас схватили?

Гейнор сузил глаза, собрался и выхватил свой меч – длинный серебристый клинок с простой рукоятью. Он заставил себя сжать его раненой рукой.

– Ты знаешь и этот клинок тоже, не так ли, лорд Элрик? Мирин, меч Порядка. Он принадлежал повелителю Аркину. Я заплатил этому шотландскому предателю высокую цену, чтобы завладеть им. Тарагорм помог мне вернуться в прошлое. Все это я сделал, чтобы победить тебя и завладеть Равновесием. Они оба станут моими, как только я разберусь с тобой. Один из клинков – подделка, выкованная в Миренбурге. Полагаю, это тот, что у тебя в руках, – ведь другой, принесенный Сент-Одраном, пронзил Камень.

Он обхватил рукоять обеими руками и бросился к моему предку, а тот спрыгнул на арену, готовый встретиться с ним в бою.

– Меч Порядка против меча Хаоса! – проверещал барон Боус-Юнге едва ли не с радостью. – Я так давно мечтал это увидеть! Истинное совершенство. Равновесие воплощено, да еще и дважды. И мы заставим его служить нам!

Он приблизился с длинным кинжалом в опущенной руке. Обо мне он не забыл. Собирался снова пустить мне кровь, даже если это меня убьет. Кровь должна впитаться в Камень, если его колдовство сработает. Даже я понимала это. Тарагорма мне видно не было. Я предполагала, что он готовится пустить кровь Джеку.

Гейнор с видимым наслаждением проглотил содержимое второй склянки. Тыльной стороной ладони вытер губы и удовлетворенно посмотрел на нее. Рана его затянулась.

– Ах! – вздохнул он. – Какая же чистая на вкус.

Он бросил лукавый взгляд в сторону Джека.

Элрик кинулся на него. Черный меч взвыл, заверещал пронзительно, словно был живым существом. Гейнор отразил удар. Еще один выпад. Он снова парировал и сам нанес ответный удар, отбросив более слабого физически Элрика назад. Белый меч не имел голоса, лишь голубовато светился. Синие буквы, начертанные на том же языке, заблестели по всей длине клинка. Гейнор размахнулся и нанес мощный удар, Элрик поднял Черный меч, чтобы отразить его.

– Аргх! – прорычал здоровяк и выругался, когда белая сталь осколками разлетелась по всей арене.

– Подделка! Даже цвет не такой, – ухмыльнулся Элрик в перекошенное лицо Гейнора; тот бросил остатки клинка через плечо.

– У одного из них та самая кровь. Что может быть проще, чем магия крови?..

Жестокий рыцарь шагнул назад к изумруду и вновь потянулся к Черному мечу, вонзенному в камень. Он вцепился в рукоять, и на этот раз, хотя лицо его и искривилось от боли, ему хватило сил вытянуть клинок.

– Ха! Теперь у нас равные силы, Элрик. Я знаю это оружие. Это брат Черного меча, Ворон-меч!

Гейнор вытащил меч из камня. Обхватил рукоять обеими ладонями, сжав зубы.

– Я называю его Скорбным. – Губы Элрика все еще кривились в ужасающей полуулыбке. Глаза сверкали, как раскаленные. – Они не впервые дерутся друг с другом, хотя ты смог завладеть клинком лишь благодаря позаимствованной крови. Поспешите, князь Гейнор, эти мечи мне понадобятся в другом бою, и я не хочу его пропустить.

Надеюсь больше никогда не услышать безумный смех моего прадеда. Так мог веселиться только человек, которому нравилось отбирать чужие жизни, рискуя своей. Словно риск и балансирование на грани смерти были единственным его удовольствием.

Гейнор зарычал и взвесил меч в руках, глядя, как алые письмена бегут вверх и вниз по черной стали.

А затем его клинок тоже застонал и закричал, как живое существо. Два черных меча, воюющие друг с другом! Что это значит?

Гейнор возобновил атаку. Оттуда, где я беспомощно висела привязанная к камню, мне было видно, как двое мужчин перескакивали через барьеры, наступали, отпрыгивали, поднимались и опускались по ярусам амфитеатра, иногда выходили на свет, порой терялись в тени. И мне порой казалось, что дерутся между собой именно мечи, а люди к ним просто прилагаются. Я наблюдала одновременно за четырьмя разумными существами.

И не только меня заворожил этот бой. Все взгляды устремились на них. Воины в звериных масках на верхних ярусах над дерущимися напряженно следили за ними.

Элрик упал, и Гейнор воспользовался своим преимуществом. Буреносец вылетел из руки хозяина.

Гейнор стоял над поверженным противником.

– А вот и кровь для Камня! – прорычал он. – Ее хватит на дюжину ритуалов!