– Ты здесь в плену?

– Я‑то нет, а вот моих друзей схватили. Клостергейм убедил правителя города, что их надо бояться, потому что они похитили тебя и держат в плену.

– Но с чего ему так мной интересоваться?

– Из-за пророчества оракула насчет Граалевого посоха. Из лучших побуждений они хотят стать хранителями Посоха. Полагаю, они ни в коем случае не согласятся с тем, что ты достойна этого звания.

– Я даже не знаю, что это за работа. И что за Посох такой. Да и нет его у меня, я понятия не имею, где он.

Я хотела расспросить ее о слепом мальчике Онрике, но не знала, с чего начать.

– Мы все это понимаем, Унна. – Князь Лобковиц шагнул вперед, присел и обнял меня. – Но Гейнор, тот другой, кого вы видели в Инглетоне прошлой ночью, убежден, будто вы являетесь ключом к обладанию Посохом. Думаю, они ошибаются, но случилось так, что нас схватили прежде, чем мы смогли найти вас и забрать домой. Здесь вы пока в безопасности. Они не догадаются искать вас в тюрьме, я в этом уверен.

– Как они вас схватили?

– Магия, – просто ответил лейтенант Фроменталь. – Могущественное чародейство, которое превосходит все наши знания в этой области. Никто из нас, кроме Уны, крадущей сны, не обладает такими силами. Мы едва можем защититься от них, не говоря уж о том, чтобы нападать. Но вы способны нам помочь.

Я пребывала в полном замешательстве, но предположила, что Уна, крадущая сны, – моя бабушка в молодости.

– Помочь вам? – удивилась я. – Но я даже себе помочь не могу. И вообще-то даже не верю в магию. Вернее, не верила, пока не встретила миссис Дом, хотя вполне возможно, что это просто другая форма жизни.

– Я во многом согласен с вами, моя дорогая юная леди, – нахмурился лейтенант Фроменталь. – Но рациональное мышление не способно полностью объяснить то, чему я стал свидетелем в мире, называемом Миддлмарш. Например, просто поглядите наружу.

Он указал на окно. Снаружи стоял солнечный день, а фигуры на лужайке оказались дюжиной индейцев в ярких, украшенных раковинами и бусинами набедренных повязках, штанах и кожаных куртках. Бритые виски, один-единственный длинный клок волос посреди бритого же черепа, яростные лица в боевой раскраске. В руках они держали разное оружие – томагавки, копья, луки и щиты – и выглядели так, словно сошли со съемочной площадки фильма «Последний из могикан». Все они застыли как вкопанные, не успев завершить шага.

– Кто они такие? – спросила я.

– Мои друзья, – ответила Уна. – Соплеменники. Они пришли со мной, чтобы найти тебя, милая. Но, с тех пор как мы сюда прибыли, я не могу общаться с ними, и они не могут двинуться с места. На них наложили чары. Все находятся во власти севастократора, князя Миренбуржского.

– А я тоже узница? – уточнила я.

– Вероятно, нет. Ни ты, ни пантера, ни я. Поэтому мы и смогли привезти тебя сюда, чтобы объяснить, что случилось. Наши друзья пришли попросить помощи севастократора. Их обманом заставили ступить на его землю и войти в это здание. Мы понятия не имеем, почему он перешел на сторону таких злодеев, как Пауль фон Минкт и герр Клостергейм. Я уже говорила: либо они чем-то его напугали и встревожили, либо пообещали то, от чего он не смог отказаться.

– Что, например?

– Полагаю, Камень, – отозвался князь Лобковиц. – Он весьма сильно им интересовался, когда мы пришли сюда в поисках тебя. Спросил, знаем ли мы, где находится Камень. Мы честно ответили, что, насколько нам известно, он пропал. Севастократор сказал, что Камень и его хранителя в последний раз видели в Миренбурге. Мы, разумеется, знаем, что его совсем недавно кто-то украл из лондонской квартиры твоих дедушки и бабушки. Потому они и не смогли встретиться с нами, как мы договорились. «Исполняй свое дьявольское дело», кажется, таков девиз? Может, Камень нашел себе другого хранителя? Как мы все знаем, он сам определяет свою судьбу.

Я хотела спросить Уну, кем она мне является. Была уверена, что это моя бабушка. Но имелись и другие вопросы, более насущные.

– Вас тут кормят? – спросила я.

– До сих пор еды нам не предлагали, – отозвался лейтенант Фроменталь. Он показал на пару чересседельных сумок, лежавших на диване. – Но князь Лобковиц запасся провизией, прежде чем мы выехали из Инглетона на поиски вас. Видите ли, с тех пор как мы сюда прибыли, в этом здании прошло всего лишь несколько часов. Подозреваю, что, как и город, оно лежит вне обычных законов времени и пространства. Хотите бутерброд?

Я хотела спросить насчет Онрика, но князь Лобковиц заговорил первым. Причем как-то неловко.

– Мы не должны тревожиться, мадемуазель, – сказал он, взглянув на меня.

– Хорошо, – ответила я. – Я знаю, что все здесь такое странное. Даже более чем. Но я не боюсь. Особенно теперь, когда я нашла вас. Но тут есть один мальчик…

– Только мы с тобой можем уйти отсюда, – сказала Уна. – Только на нас не лежат чары.

– Это севастократор виноват? Что он затеял?

– Подозреваю, что ничего. Он желает добра, но, похоже, оказался не слишком умен, – ответил лорд Реньяр. – Видимо, Клостергейм и фон Минкт скормили ему ложь и почти наверняка напугали, заставив наделать глупостей и в том числе захватить Глубокий город, защищенный множеством древних заклятий. Это может привести к катастрофе. Если Клостергейм и фон Минкт убедили его, что, борясь с нами, они помогают вам, то, вероятно, в этом и кроется ответ. Разумеется, я не знаком с ним слишком близко. Мы встречались лишь по всяким торжественным случаям и никогда не общались. Он правит здесь, а я – в Глубоком городе. Все так, как и должно быть. В устойчивом равновесии.

– Но почему равновесие нарушилось?

– Это началось несколько лет назад, – произнес лорд Реньяр. – Когда Манфред фон Бек впервые посетил нас. Он был не причиной, а скорее первым знаком каких-то серьезных подвижек Космического Равновесия.

Князь Лобковиц ответил:

– Я знал этот город и его правителей много лет. Всегда наслаждался общением и никогда не подозревал, что они могут устроить такой фокус, из-за которого мы оказались в ловушке. Думаю, фон Минкт и Клостергейм наложили на севастократора чары, либо он перед ними в долгу, поэтому они используют его для осуществления собственных планов.

– Чтобы найти меня? – спросила я.

– Полагаю, у вас есть нечто, что они хотят заполучить, моя дорогая, или доступ к этому.

– Посох, о котором говорила миссис Дом?

Лорд Реньяр рассказал, как сводил меня к оракулу. Может ли Онрик быть тем самым мальчиком, о ком пророчествовала миссис Дом? Я сдалась и больше не пыталась поднять эту тему. Никто меня не слушал. Да и понятно: они решали насущные проблемы.

– Обо всем прочем можно догадаться, – сказала Уна. – Грааль опять исчез. Какая сила нарушает Равновесие снова и снова, все чаще и чаще?

– Мне кажется, проблемы создает сон нашего друга, – заметил князь Лобковиц. – Хотя он скоро закончится, а это может означать, что для всех нас наступит небытие.

– Нет, – покачала головой Уна. – Разумеется, обычное окончание сна не принесет разрушения. Но то, что произойдет в момент, когда он завершится, и определит, продолжится ли жизнь или же нас ждет полное уничтожение. Он готов умереть за это равновесие, но без нашей помощи он может умереть зазря.

– А дитя… – Князь Лобковиц посмотрел на меня, словно извиняясь, что говорит обо мне в третьем лице. – Она хранит тайну?

– Очевидно, Клостергейм и фон Минкт верят в это. Они попытаются завладеть Граалем и в третий раз. Уже дважды мы нарушали их планы. На этот раз у них намного больше сил. Присутствующая здесь мадемуазель играет важную роль в их махинациях. Поэтому так важно увести тебя в безопасное место, детка.

– Я лишь хочу попасть домой, – проговорила я с чувством. – Но я обещала помочь мальчику. Он работает на заводе над рекой. Он сказал…

– Не хочу показаться мрачной, – перебила меня Уна, – но, возможно, мы отдаляемся от нашего мира, а не приближаемся к нему.

Заметив мою тревогу, она смягчилась и добавила: