Я ехала в одной карете с лордом Реньяром, князем Лобковицем и лейтенантом Фроменталем. За нами следовали Уна и несколько какатанава, которые, разумеется, не смогли вместиться в одну карету. Мои спутники в это утро были не слишком разговорчивы. Они объяснили, что обычно, в соответствии с протоколом, аудиенция у правителя Миренбурга проходит не на званом обеде. По их словам, при севастократоре (который, как мы надеялись, не утонул во время потопа) все проходило по-другому.

– Более официально, – пояснил князь Лобковиц. – Но новые государства и новые государственные лица устанавливают новые правила.

Он одобрил мое платье – мне оно тоже очень понравилось, учитывая, что покупала его не я. В карете я попыталась привести в порядок прическу, которую второпях сделала мне Уна. По-моему, в целом я выглядела отлично. Хотя обычно меня это не волнует.

Кареты по широкому проспекту приближались к тому, что Уна называла Красным дворцом, хотя извозчики звали его по-другому. Он был гораздо красивее, чем в том Миренбурге, который я оставила. Построенный скорее во французском, а не классическом стиле, дворец чем-то напоминал Версаль.

Мы вышли из карет и по широким ступеням поднялись к главным дверям, по обе стороны которых стояли женщины-охранницы в тяжелых доспехах и с огненными копьями, направленными в пол. Потом нас поприветствовал разодетый мажордом с роскошной черной бородой с проседью; он повел нас по мраморным коридорам, мимо свежевыкрашенных стен. Весь дворец сверху донизу недавно заново отремонтировали. Повсюду пахло краской. В оформлении преобладал ярко-зеленый цвет. Ярче всего были портьеры, обрамлявшие высокие окна, но и деревянные панели тоже выкрасили в довольно кричащий зеленый.

Двери открывались одна за другой, мы входили, и они закрывались у нас за спиной. Так мы оказались в небольшом тронном зале, заполненном людьми. На троне из белого алебастра восседал тот же привлекательный мужчина, с которым вчера мы встречались за обедом. Он вел себя все так же прямолинейно, почти наивно, и выглядел как честный человек, привыкший действовать. Место лорда-протектора он получил в результате выборов, но, очевидно, оно могло принадлежать ему и по праву рождения. Он поднялся со своего трона и сошел по ступенькам поприветствовать нас; он стоял на нижней ступени, пока мажордом одного за другим представлял нас. Больше всего проблем у него возникло с именами какатанава, в конце концов мажордом сдался и позволил им назваться лично, что они и сделали с изяществом прирожденных дипломатов.

– Доброе утро, мои досточтимые гости, – начал князь Ярослав. – Мы особенно рады приветствовать господ из далекого Амареха, они нас не разочаровали, поскольку наши легенды гласят, что все амарехи – великие воины и красивые люди.

Говорил он негромко и с уважением в голосе.

Как по мне, довольно странное представление об Америке, но мне понравилось. Я вдруг осознала, что было время (а возможно, оно и сейчас существует где-то в мультивселенной), когда коренные американцы сами управляли своей страной. Похоже, князь считал, что мы все из Америки, и никто не объяснил ему, что это не так. В его «бране», или «реальности» мультивселенной, европейцы так и не колонизировали Америку, разве что некоторые изолированные области.

– Все друзья великого лорда Элрика, разумеется, и наши друзья. Вы уже и так это знаете, а я рад снова приветствовать вас здесь. – Князь поднялся по ступенькам и вернулся на трон. – Все здесь началось благодаря ему одному.

– Жаль, что он не оставил своего нового адреса, – произнес лейтенант Фроменталь с иронией, но стараясь не оскорбить молодого лорда-протектора.

– Согласен, – кивнул князь Ярослав. – Но он и так очень много сделал для нас, о большем я и просить не стал бы. Насколько я понял, он не пожелал рассказать, куда отправляется, лишь упомянул «лунные дороги», которые собирался найти.

После этого я потеряла нить разговора, остальных же он, видимо, интересовал. В конце концов я вообще перестала слушать и просто наслаждалась моментом. Единственное, что меня немного увлекло, это когда нам показали захваченные доспехи и оружие Гранбретани. Довольно странные штуки, особенно доспехи телохранителей короля Хуона – они выглядели как высушенные гигантские богомолы. Потом внесли напитки, и я попробовала самый вкусный лимонад в своей жизни. Все это время я продолжала думать о белокожем мальчике, которого видела в парке. Мне хотелось вернуться обратно и найти его. Получится ли уговорить лорда Реньяра помочь мне?

Между тем придворные князя Ярослава казались мне ужасно смешными. В своих стеганых нарядах они выглядели будто мистер Мишлен[13] в эпоху Возрождения. Я знала, что смеяться нехорошо, но не могла сдержаться и порой прыскала в кулак. Эти люди боролись за жизнь и свободу, воюя с ужасным злом, а я над ними хихикала и ничего не могла поделать! Вот какая я легкомысленная. И это меня еще больше развеселило. Чем сильнее я ощущала вину, тем смешнее мне было. В конце концов я спросила лакея, как найти уборную. Оказалось, что вместо унитаза у них в полу что-то вроде перевернутой пирамиды. По крайней мере, на самом деле уборная мне нужна не была! Но, заперевшись внутри, я просто взорвалась от смеха и нахохоталась от души.

На двери имелось что-то вроде окошка, так что изнутри было видно, кто стоит снаружи, внутрь же заглянуть было невозможно. Минут через десять я пришла в себя. Я приникла к окошку и смотрела, как по коридору туда-сюда ходят люди. Уборная никому не понадобилась, поэтому я успокоилась и собралась. Однако, взглянув в окошко в следующий раз, я увидела такое, что повергло меня в шок.

Мимо двери с нахальным видом шел герр Клостергейм! Значит, монахом в капюшоне все-таки был Гейнор! От изумления я чуть не рухнула на пол. Когда я выглянула еще раз, он, конечно, уже ушел.

Несколько минут я боялась выходить, хотя понимала, что должна предупредить друзей. Неужели Клостергейм на стороне князя Ярослава? Откуда мне знать? Меня замутило от тревоги.

Наконец я взяла себя в руки, вышла из уборной и бросилась на поиски своих спутников.

К счастью, Уна нашла меня раньше, чем я ее. Кажется, она тоже была перепугана, и я снова ощутила прилив вины.

– Прости меня, – попросила я. – Но мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Если бы я не пошла в уборную, то никогда бы не узнала, – выдохнула я. – Я увидела герра Клостергейма, и мне пришлось подождать, пока он не ушел. А потом…

– Мы думали, тебя похитили… – начала она. – Что? Ты видела Клостергейма? Где?

– В коридоре. Проходил мимо уборной, – ответила я. – В том коридоре. Вон там. Он не видел, что я на него смотрю. Ты знала, что он следит за нами?

– Князь считает, что они ушли, а Элрик следит за ними. Что все это значит? Полагаю, они работают на империю и даже не подозревают, что мы здесь. А князь Ярослав знаком с ними обоими. Он знает, что они могут быть его врагами. Так почему он их не арестует?

– Может, он ведет более сложную игру, чем мы думаем, – сказала я, чувствуя себя полной идиоткой.

Уна рассеяно кивнула.

– Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше.

Поскольку прием был устроен в нашу честь, уйти сразу мы не смогли. Но ближе к полудню кареты уже везли нас по улицам Миренбурга. Я проголодалась, так как у меня даже не было возможности заглянуть в буфет. Этот лимонад улучшил мои ожидания от вельденштайнской еды.

Вернувшись в гостиницу, мои друзья посовещались и решили: один из нас должен разузнать, здесь ли находится фон Минкт и доверяет ли им с Клостергеймом лорд-протектор, который называет Элрика своим другом. Мы, разумеется, боялись, что здесь повторится то же самое, что и в другом Миренбурге.

– Повторение, – сказал князь Лобковиц, – обычное дело в мультивселенной. Оно, как в музыке, свидетельствует о порядке. Наши жизни, личности, истории повторяются так же, как состав и расположение звезд и планет.

– Несомненно, повторение – это естественное состояние Порядка, – заметил лорд Реньяр.