Полковник Бастейбл извинился и от лица Лобковица и Фроменталя. Он сказал, что им пришлось уехать по срочному государственному делу.

Я поговорила с Сент-Одраном в последний раз. Мы пошли прогуляться по тихим холмам за домом. Мне хотелось узнать немного больше о Равновесии.

– Равновесие было уничтожено. У обеих сторон имелись личные причины, чтобы его восстановить, – сказал он и посмотрел на меня сверху вниз. Его глаза, которым однажды удалось обмануть меня, теперь были откровенными и серьезными.

– А кто уничтожил его?

Он иронично улыбнулся, посмотрел вдоль склона и сказал:

– Воитель.

– И тот же самый Воитель его восстановил?

– Выглядело именно так, не правда ли?

– Ничто не постоянно? Даже Космическое Равновесие? А я‑то думала, это механизм, управляющий мультивселенной.

– Это символ, – ответил он. – Полезный, но всего лишь символ. Иногда мы боремся за то, чтобы восстановить Равновесие, иногда за то, чтобы поддержать, и очень редко за то, чтобы его уничтожить.

– И какой в этом смысл? Где логика?

– Логика в контексте, – просто ответил он. – Контекст, вот что важно. Взгляды, вера, идея в одно время могут быть полезными и благими, а в другое – угрожать нашему существованию. Вечный Воитель борется за то, чтобы сохранить баланс между Хаосом и Порядком. Но его борьба не всегда однозначна. И далеко не у всех вызывает сочувствие.

Прощаясь, Сент-Одран держался так же приятно, как и всегда. Небольшая толпа местных жителей и туристов собралась вокруг шара. Он улетел, когда солнце поднялось высоко, и рассыпал на ликующую толпу нечто вроде золотистого конфетти. Оказалось, это пригоршни маленьких фальшивых золотых монеток, которыми в Египте осыпают на свадьбах женихов и невест. Через несколько часов полковник Бастейбл тоже простился с нами. Он сказал, что ему нужно успеть на встречу. Его «бентли» взревел мотором и умчал его. И остались лишь мы. Семья. Думаю, мы все были рады снова остаться наедине друг с другом.

Назавтра был канун Иванова дня, Сент-Одран сказал нам ожидать великой битвы: Порядок и Хаос сражаются за Равновесие во всех измерениях мультивселенной.

С нашей башни в Инглетоне мы наблюдали за Войной между ангелами – так в нашей части мира называют грозу. Мы все сгрудились в маленькой комнатке с окнами во все стороны, откуда могли увидеть всю землю до Инглеборо и холмы до самого берега залива Морком. Сияющее серебристо-черное море освещали мощнейшие разряды молний, я видела такие лишь в Техасе и тропиках. На их фоне вырисовывались силуэты ангелов (хотя некоторые считали их просто черными тучами необычной формы).

Но то были не привычные христианские ангелы, а Владыки и Владычицы Высших Миров, они вступили в решительную битву Порядка против Хаоса; где-то далеко эта битва эхом отражалась в мире Элрика, где он пытался провозгласить наступление нового Рассвета. Владыка Ариох, герцог Хаоса, и Владычица Инальд, надменная графиня Порядка, вели свои войска друг на друга через границу Срединного края и пытались захватить власть над Равновесием.

Я видела кавалерию Порядка и кавалерию Хаоса – они столкнулись в ту летнюю ночь во время страшнейшей летней грозы в Англии: она продолжалась целые сутки, и ее сравнивали с самыми ужасными штормами по всему миру.

В «Крейвен Геральд» появилась (без указания авторства) довольно претенциозная заметка, позднее ее часто цитировали. В ней описывались крылатые всадники, вооруженные огненными мечами, которые сражались в небесах: одна сторона – безудержный Хаос, а другая – суровый и безжалостный Закон.

Ангелы бились друг с другом и погибали, а я пыталась разглядеть их истинный облик. Владыка Аркин указывал вперед своим белым мечом Мирином. Владычица Ксиомбарг, изрыгая черную кровь и синий огонь, бросала ему вызов, потрясая тяжелым топором с двумя лезвиями.

Самым сильным воспоминанием Джека, по его словам, был звук падения крылатого тела весом со слона, что ударилось о плиты песчаника над Чапел-ле-Дейл. Это рухнула Владычица с’Рашди, когда ей отрубили половину левого крыла. В скале до сих пор видна трещина. Теперь из нее растут большие деревья. Местные называют это место Тротуаром дьявола.

В Америке друзья моих родителей, двое врачей, живущие в Инвернессе, штат Калифорния, сообщили о невероятном видении над мрачными болотами залива Томалес. Вечером они сидели на веранде дома, наслаждаясь ясной погодой, но вдруг вдалеке послышался гром, и на фоне медленно темнеющего неба целая вереница серых облаков сложилась в весьма подробные очертания двенадцати америндских воинов. Это были индейцы не с запада, а с северо-востока, все с разными лицами и в разной одежде, они возникли из закатного неба и направились вглубь континента.

Я также слышала, как жители Марациона, маленького порта напротив горы Святого Михаила, наблюдали гигантскую фигуру всадника в черно-золотых доспехах верхом на боевой лошади, он проехал над замком с горящим факелом в правой руке и сверкающим осколком кристалла в левой. Конь его поднялся на дыбы, а затем поклонился с торжеством и благодарностью, перед тем как поскакать над водой в сторону Франции.

Я знаю, что все это правда: то, чего не видела сама, я услышала от Юны Перссон, как себя теперь называет эта таинственная искательница приключений, что проводит так много времени в Восточной Европе и, кажется, никогда не стареет.

Иногда я думаю о том, чтобы из всех этих рассказов составить книгу, но, вероятнее всего, больше я ничего не напишу. Если честно, мне хватило сверхъестественных приключений в других мирах, и моему мужу тоже. У нас двое детей. Мы решили жить как обычные люди и позволить фантастическому прошлому стать не более чем невероятным сном, когда мы сделаемся просто парой старичков, мистером и миссис Джон Дейкер.

Мама с папой теперь все время живут в Инглетоне, где открыли компьютерную компанию. Мы с Джеком думаем переехать туда, чтобы дать детям приличное образование и возможность находиться на свежем воздухе. Лондон меняется быстрее, чем я могу принять, да и цены на жилье тут просто возмутительные.

Когда я раздражаюсь и начинаю думать, что в мире живет слишком много народу, то сразу вспоминаю, сколько созданий обитает в безграничной мультивселенной. В ней ничто не умирает на самом деле, а если и умирает, то, пока первоначальная вселенная жива, где-то всегда существует другая версия нас с вами. Все сразу встает на свои места, и я снова радуюсь жизни.

Однако я предпочитаю не думать об этом слишком много. Стараюсь заботиться о себе и обо всех, кто входит в мою огромную семью, – тех, кто знает, что может стать кем угодно, но помнит лучше, чем кто-либо другой: бесплатных пирожных не бывает. В любом месте в мультивселенной за все приходится платить, и очень часто тяжелым трудом.

В последнее время Джеку часто снятся кошмары. Полагаю, это из-за стресса. Я начинаю думать, что на рынке ценных бумаг слишком мало таких принципиальных бойцов, как он. Его тошнит от лжи и обмана, на которых стоит современный деловой мир. Да и в общественной жизни стоило бы проявлять побольше отваги и решимости вместо всего этого политиканства в голливудском стиле, на которое попадаются слишком многие. Люди не желают нести ответственности за себя и свои поступки.

Конечно, и у нас бывали взлеты и падения. Джек утверждает, что гораздо чаще вспоминает свою бродячую жизнь, чем наши приключения в Мультивселенной. Он считает, что это к лучшему. Некоторые из нас могут переварить подобную информацию, другие же – нет. Лично я понимаю, почему он склонен жить в отрицании, и стараюсь как можно реже упоминать прошлое.

Я с нетерпением жду переезда. После возвращения в Тауэр-хаус мы в первое же утро отправимся гулять по траве, мягкой от свежего летнего дождя, и я покажу Джеку Дейкеру реальный мир, который операция на глазах снова позволила ему увидеть: сверкает прекрасное золотое солнце, на фоне нежно-голубого неба темнеет хвоя… Я притворюсь, что это тот самый день начала моих приключений, до того как я пошла искать раков в ручье и встретила самого злого человека во всей мультивселенной. Теперь все это кажется сном. Как я часто говорю Джеку, требуется много мужества и отваги, чтобы просто столкнуться лицом к лицу с ужасами и тревогами воспитания детей в современном мире. Реалии сегодняшнего дня уже достаточно жестоки и фантастичны для нас! Он искренне соглашается.