На этой фразе мы рассмеялись, а Инар добавил:

— Но, даже, несмотря на это, поверь, я не стал бы настаивать на более серьезной близости сейчас. Я хочу, чтобы для тебя это стало особенным моментом, который ты будешь вспоминать не с болью, а с радостью.

Расчувствовавшись от этих слов, я привстала, чтобы обнять его, но Инар оказался быстрее. И пока мы сидели, прижавшись, друг к другу на краю обрыва, я думала о том, насколько символичен этот момент, ведь пытаясь, стать ближе друг к другу, мы каждую минуту танцевали в шаге от пропасти, в которую нас пытался столкнуть целый мир.

Легко поцеловав меня, Инар произнес:

— Пойдем, нам пора ехать, родная, — и вскинув на меня тревожный взгляд, поспешно произнес, — Извини, забылся. Просто как-то само собой…

Даже не дослушав его до конца, я покачала головой и перебила, поспешно сказав:

— … Ты даже не представляешь, сколько я бы отдала за то, чтобы хоть кто-нибудь называл меня так же, как называл когда-то папа. В прошлый раз я расстроилась не из-за того, что ты сказал родная, а от понимания, что для тебя это слово в отношении меня ничего не значит, и вряд ли в будущем кто-то еще назовет меня так. А сейчас я счастлива, слышать это, и безумно рада осознавать, что для тебя это слово уже не пустой звук.

— Тогда ты не будешь против, если я буду называть тебя так? — спросил Инар, взяв меня за руку.

— Нет, конечно, нет…

Вернувшись в дормез, мы перекусили новой партией бутербродов, которые явно пришлись Инару по душе. А после василиск снова принялся за поиск хоть какой-то информации о проклятии, перед этим выдав мне книгу, в которой были изложены легенды о создании Эндервелла.

В них не было ничего нового, что бы мне уже не рассказывал Инар, но написано оказалось столь увлекательно, что я не заметила, как пролетели следующие четыре часа. Оторвалась от книги я лишь тогда, когда в салоне потемнело до такой степени, что уже невозможно было толком разглядеть ни строчки. Инар тоже сворачивал свитки и карты, разложенные на столе.

— Нужно поужинать и ложиться отдыхать.

Я не стала спорить, и отложив книгу, встала с дивана, чтобы достать оставшиеся продукты для ужина. Но успев только сделать шаг в сторону стола, почувствовала, как повозка начала раскачиваться из стороны в сторону, а снаружи стали слышны жуткие завывания, от которых кровь моментально стыла в жилах. Не удержав равновесие, я опрокинулась обратно на диван и, подняв на Инара испуганный взгляд, дрожащим голосом спросила:

— Что происходит? Почему нас так трясет, и кто воет снаружи?

Инар, ухватившись руками за стол, ножки которого были прикручены к полу, выглянул в окно, и отрывисто произнес:

— Пожиратели душ. Гримы.

— Но ты же говорил, что гримы не ходят группами?! — вскрикнула я.

— В обычных условиях нет. Поэтому у меня есть лишь одно предположение. Вероятно, их наслали при помощи заклятья, и им приходится действовать не от своей воли. Этих зверей любят держать в подчинении огненные змеи, а это означает, что сейчас, конкретно у этих гримов полностью отсутствует инстинкт самосохранения, и просто так они не отступят, пока не выполнят задачу, поставленную заклинателем.

Я тоже выглянула в окно, находившееся над моей головой, и разглядела в темноте высокие деревья, среди которых мелькали силуэты огромных черных собак с абсолютно белыми, будто бы совсем незрячими глазами. Несколько гримов бежали рядом с дормезом, с яростью толкая его в лакированные бока лапами, из-за чего и происходила такая тряска. Эта картина меня нисколько не успокоила, и пытаясь сдержать страх, я напряженным голосом произнесла:

— Что нам делать, Инар? Они же сейчас перевернут повозку и доберутся до нас.

— Нужно выпрыгивать из дормеза. Снаружи я смогу обернуться и защитить нас. В человеческом облике мне с ними не справится, их слишком много.

— Прыгать?! Но как? Они же сразу схватят нас, ты даже превратиться не успеешь! — поддавшись панике, прокричала я.

Инар, пошатываясь, добрался до меня и, посмотрев в мои напуганные глаза, серьезно произнес:

— Именно поэтому я выпрыгну первым. Когда я обернусь, то отвлеку их внимание на себя, а потом уже прыгнешь ты, и постараешься скрыться в лесу. Только все нужно сделать так, чтобы гримы в суматохе не поняли, что тебя нет в повозке, — видя, что я все еще на грани истерики, он добавил, — Анита, доверься мне. Я обещаю, что вытащу нас.

Я со стоном схватилась руками за голову, понимая, что иного выхода нет, и с трудом смирившись с неизбежностью обстоятельств, ответила:

— Хорошо. Но как я узнаю, что пора прыгать?

— Я направлю порыв ветра на дормез, ты почувствуешь это, и в тот же момент должна будешь выпрыгнуть наружу.

Выдохнув, и собравшись с силами, я кивнула:

— Ладно, я все сделаю.

— Хорошо, тогда действуем.

Инар напоследок прижался к моим губам, с силой сжав в объятьях, и подойдя к двери, резко распахнул ее. Леденящий вой стал еще громче, а в дверном проеме было видно одного из гримов, пытающегося запрыгнуть внутрь.

Последний раз, взглянув на меня, василиск выпрыгнул на дорогу, в прыжке отбросив грима под колеса дормеза, от чего меня тряхнуло еще сильнее. В тот же момент, подлетев к двери, я захлопнула ее, чтобы другие пожиратели не смогли забраться в салон.

Спустя минуту снаружи раздалось громкое шипение и многоголосый скулеж, из чего я поняла, что гримам сейчас приходится несладко.

Не знаю, сколько прошло времени, пока Инар отвлек всех пожирателей, для меня — так целая вечность, но за эти минуты я успела собрать лентой волосы, чтобы не лезли в глаза, и полностью извести себя.

Когда я уже начала сходить с ума от ожидания, в дормез наконец-то ударил мощный порыв ветра, и не оставляя себе времени на раздумья, я рванула к двери. Распахнув ее, увидела, что дорога свободна, и можно выпрыгнуть, оставшись незамеченной. Посчитав про себя до трех, я с тихим писком сиганула вниз, и больно приложившись спиной о дорожные камни, да так, что дух вышибло из груди, скатилась на обочину у края леса.

С трудом поднявшись, и действуя лишь на одном только желании выжить, я устремилась вглубь лесной чащи. В легких уже почти не оставалось воздуха, но я упрямо продолжала двигаться вперед, краем уха слыша вдалеке звуки сражения, и вой гримов, который почему-то не отдалялся, а наоборот становился ближе.

Решив разок обернуться, я увидела метрах в ста от себя белые, светящиеся глаза жуткого создания. Понимая, что еще несколько рывков, и пожиратель окажется совсем рядом со мной, я попыталась ускориться, но через пару шагов осознала, что бежать становится все сложнее. До меня не сразу дошло, что я угодила в болото, и поэтому упрямо продолжала двигаться вперед, все больше увязая в трясине.

Когда вода дошла мне до колен, и было уже почти невозможно передвигать ноги, я вдруг ощутила жуткий страх, сковавший тело, и пожиратель, вцепившись острыми клыками в мое оголенное плечо, начал тащить меня из болота на твердую землю.

Я пыталась отбрыкиваться и вырываться, но силы были явно не равны, плюс к тому же каждое движение причиняло дикую боль прокушенному плечу. К моменту, когда подо мной была уже не вода, а лишь влажная почва, грим отпустил меня, и медленно обойдя, придавил мощными лапами к земле.

Глядя чудовищными белесыми глазами, он открыл пасть, из которой вывалился длинный раздвоенный язык с капающей с него слюной. В эту секунду ощущение страха и омерзения сменилось безразличием, которое, заползая в душу, вытесняло из нее все чувства и эмоции.

Стало абсолютно плевать на дикую боль в теле, на то, что через минуту я, скорее всего, умру, и даже, что моя смерть окажется настолько бессмысленной. Больше не хотелось бороться за свою жизнь, я просто не видела в этом смысла, и лишь молча ждала своей участи, наблюдая, как из моей груди поднимаются белые светящиеся нити, исчезающие в пасти грима.