— Я. Это была я, Инар.

Вслед за голосом из-за колонн появилась хрупкая женская фигура, и с лица Инара, который увидел ее, тут же сошли все краски. Неверяще качая головой, он прошептал:

— Елена. Не может быт…

— Здравствуй, Инар. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.

— Что? Елена, та самая? — спросила я, с недоумением глядя то на девушку, то на Инара.

— Та самая? О, как мило! Ты рассказывал ей обо мне? Надо же, я польщена! — перекинув длинные огненно-рыжие волосы через плечо, Елена перевела взгляд на меня, и приторным голоском добавила, — Но ты не переживай дорогая, между нами, все давным-давно в прошлом. Так что Инар целиком и полностью твой, пользуйся!

Еле сдержав дурацкое желание показать язык этой стерве, я ее же тоном ответила:

— Благодарю, конечно, но я, пожалуй, как-нибудь переживу и без твоего дозволения.

Дернув тонкой бровью, Елена подошла к Инару, и глядя на него сверху вниз, протянула:

— Интересная девочка. Одобряю Инар. Какая самоотверженность, а главное, какие преданные щенячьи взгляды она бросает на тебя! Цени мой дорогой — эта послушная малышка за тебя и жизнь отдаст. Хотя знаешь, насколько я помню, раньше ты ценил в женщинах горячий нрав и незаурядность, но такую и укротить нелегко, верно? — игриво поведя плечами, она рассмеялась, и напоследок одарив Инара кокетливым взглядом, направилась в сторону тронов.

Остановившись рядом с Инламаром, Елена положила тонкие пальчики на его плечо, и томно вздохнула.

Инар, глядя на все это, вдруг разразился каким-то безумным смехом.

— Так вот оно что! Значит Инламар твоя новая жертва, — сквозь хохот процедил он, — Советник императора тебя не устроил, и ты решила взять планку повыше, после того как не получилось вернуть меня, да?

Инламар, услышав это, подался вперед, и выплюнул:

— Заткнись, ублюдок! Елена любит меня, и уж за тобой бы точно не стала бегать!

— Ты спал с ней, верно? Идиот! В ней же течет кровь Найтири, и теперь она сможет заставить тебя поверить во что угодно! — прокричал Инар, — Отец, послушай, что бы Елена не рассказала вам, это полный бред, она явно врет!

— Идиот здесь только ты! На нас всех стоит защита от принуждения и ментального воздействия. И если бы…

— Хватит Инламар, — прервал его император, — Инар прав, нам с ним лучше поговорить наедине, а то вы все передеретесь тут. Арангеш, отведи Инартана и девчонку в темницу. Я сам приду туда. Завтра.

Арангеш кивнул, и отдал приказ стражникам поднять нас с колен.

— Да услышьте же меня! Она всех вас дурит! Не знаю, зачем ей это нужно, но все явно не просто так, видимо это очередной план мести ее культа!

Император не стал слушать Инара, и молча встав с трона, подал руку своей супруге, и они вышли в дверь, спрятанную в стене за колоннами.

— Смирись, брат. Елена теперь моя, а тебе только и остается, что гнить в темнице, ожидая смертного часа, — с превосходством произнес Инламар, обняв Елену за талию, — И я этому несказанно рад! Бастарду не место во дворце.

Инар ничего не сказал на это, не желая ввязываться в очередную словесную перепалку, и молча, позволил стражникам поднять его. Когда нас подвели к дверям, я услышала за спиной голос Елены:

— Любовь моя, скажи, в какую темницу их поведут? Я распоряжусь, чтобы принесли еду и теплую одежду — девочка все же беременна.

Чего? С какого перепуга вдруг такая забота? Я бросила взгляд на Инара, но он лишь пожал плечами и с подозрением прищурил взгляд.

— Ты сама доброта, Елена! Эти предатели не достойны твоего внимания. Но если ты настаиваешь, то так и быть — их уведут в воздушные темницы.

Что ответила Елена, мы уже не услышали, потому, как стража вывела нас в коридор. Шагать до так называемых воздушных темниц пришлось долго. Сначала куча однообразных коридоров, а потом огромная лестница с бесчисленным количеством ступеней, которые я даже посчитать не могла. Одно могу сказать — их было очень много! Уже к середине дыхание сбилось, а ноги начали заплетаться — что очень не понравилось стражам, которые тут же начали подталкивать меня в спину, заставляя идти быстрее.

— Еще раз притронешься к ней, и клянусь, когда я сброшу оковы — тебя убью первым! — не выдержал Инар, глядя, как я спотыкаюсь о ступени, от очередного толчка в спину.

— Не надо, все в порядке, — тихонько прошептала я, понимая, что его слова могут сейчас сделать только хуже.

— Церий, прекрати толкать девушку! Разве это достойное поведение для императорской стражи? — неожиданно вступился за меня Арангеш, — А ты Инар, прекрати разбрасываться угрозами налево и направо. Проживешь дольше.

На этом толчки прекратились, и я уже в своем темпе, потихоньку преодолела остаток ступеней, раздумывая о том, почему же Арангеш решил помочь. Видимо до всей этой истории с проклятьем Найтири, у них с Инаром были хорошие отношения.

Когда нас подвели к решетчатой двери, Арангеш взял ключ от камеры у постового, и отпустил стражу, оставшись с нами наедине.

Сняв с наших рук оковы, он едва слышно произнес:

— Я понятия не имею, что происходит, и что натворили конкретно вы, но во дворце творится что-то неладное. Не верю я этой Елене… — оглянувшись по сторонам, мужчина убедился, что нас никто не подслушивает, и добавил, — Слушай внимательно, Инартан. Ничего пока не рассказывай императору, он безоговорочно верит Мару, а с последним как появилась Елена, происходит что-то странное. Я постараюсь прийти сегодня ночью, и вы оба должны будете мне рассказать все, что знаете, понятно?

Мы с Инаром синхронно кивнули, и Арангеш втолкнув нас в камеру, закрыл ее, и ушел, больше ничего не сказав.

Без сил осев на каменный пол, я прислонилась лбом к холодной железной решетке, и закрыла глаза. Инар опустился рядом и, притянув меня к себе, заставил откинуть затылок ему на грудь.

Он ничего не говорил… И я молчала, лишь прислушиваясь к стуку его сердца, звучащему в моей голове. Погруженная в свои мысли я не сразу уловила одну странность — в камере вовсю гулял холодный ветер, заставляющий кожу покрываться мурашками. Распахнув глаза, я наконец-то огляделась по сторонам, и поняв где мы находимся, чуть не взвизгнула от ужаса.

Камера имела только три стены… Вместо четвертой была пустота, ведущая к пропасти. Не было вообще никакого ограждения, и благодаря довольно узкому пространству, если сделать пару шагов вперед, можно пролететь ласточкой примерно с километр, пока не приземлишься на острые каменные пики.

Судя по высоте, на которой мы находились — задняя часть дворца была построена прямо на краю обрыва, что и позволяло создать такое жуткое место для заключения пленников.

— Я так понимаю, никакой магической защиты на краю тоже нет, правда? — с замирающим сердцем глядя в пустоту, спросила я.

— Нет. Эти камеры созданы для особо опасных преступников, которые должны отправиться на смертную казнь. Когда отец построил это место, он сказал, что таким образом проявляет милосердие, позволяя заключенным самим избавить себя от мучительной смерти. На деле же это психологическая ловушка, которая с каждой минутой все больше угнетает разум человека.

— Милосердие? — не поняла я, — Какое милосердие в разрешении на самоубийство?

Инар невесело усмехнулся:

— Анита, наши казни… Кхм, они весьма жестоки и мучительны. От четвертования, путем медленного растягивания частей тела, до отравления рициниумом. Помнишь те цветы в Ладоне? Из них делают отвар и дают пленникам. Через сутки их настигают жуткие галлюцинации, вытаскивающие из подсознания самые кошмарные страхи. Человек сходит с ума и одновременно погибает от яда. Поэтому для преступника, приговоренного к смертной казни в Эндервелле, самоубийство — это в какой-то мере милосердие. Хотя далеко не каждый на это решается.

— Да… Шикарные у нас перспективы. Что делать будем? Сразу сиганем с обрыва, или еще последим за развитием событий?! — голос непроизвольно срывался на истеричные вскрики. Я знала, что нужно постараться успокоиться — ведь мои истерики не вытащат нас из клетки, но ничего не могла с собой поделать.